Затем Гилби объяснил, каким образом оказался в городке этим утром. Среди нагромождения прочих вещей в маленькой спальне башни он обнаружил пару лыж, припомнил, что дорога в сторону Кинкейга должна идти в основном под гору по поросшим не слишком густым лесом склонам, и убедил полицию разрешить ему воспользоваться возможностью. Поход оказался трудным, но закончился вполне благополучно, а у него, как мимоходом заметил Гилби, развился просто зверский аппетит. Ему оставалось только сожалеть, что не нашлось второй пары лыж для моей истинной клиентки – мисс Сибилы Гатри. Новая владелица Эркани ожидала прибытия советника по юридическим вопросам с огромным нетерпением.
Но как только я собрался отказаться от похода, обещавшего стать чрезмерно тяжким для человека моего возраста, прибыли обещанные снегоуборочные агрегаты, вызвав на главной улице городка новое оживление. Два современных мощных грузовика миновали нас с ревом двигателей и удалились в сторону Эркани. Хорошо, что я не отпустил на ночь своего шофера, и нам оставалось лишь сесть на удобные сиденья, чтобы в комфорте и без малейших неудобств последовать за снегоочистителями. Мне уже доложили, что тело собирались перевезти в город сегодня же вечером, а расследование оперативно провести в доме священника непосредственно перед похоронами, и потому я счел крайне важным добраться до замка как можно скорее. Мне предстояло выслушать поручения клиента, провести анализ и сделать собственные выводы, чтобы затем с уверенностью принять участие в процедуре слушаний по делу. Гилби чувствовал себя хранителем маяка, который выстоял в бурю, передал свои полномочия сменщику, а теперь с чистой совестью налегал на овсяное печенье и мармелад. Мне стоило некоторых усилий убедить его снова тронуться в путь, и мы выехали в сторону Эркани вскоре после половины десятого утра. Мы уже собирались покинуть «Герб», когда ко мне подошла миссис Робертс и спросила не без явной личной заинтересованности, не смогу ли я хотя бы кратко побеседовать с одним человеком? Это был тот, у кого спряталась от призрака миссис Макларен – обувной мастер Эван Белл. Я не мог найти благовидного предлога, чтобы отказаться от встречи. Гилби сделал вид, что ему необходимо запастись в дорогу табачными изделиями, и на время удалился. А меня провели в частную гостиную, где уже ждал посетитель.
Надеюсь, мистер Белл не сочтет это нескромным, если я опишу вам его как человека надежного и в чем-то поразительного. Атлет, ближе к старости занявшийся профессией одного из библейских патриархов – так я бы нарисовал читателям образ, представший передо мной. Размах его плеч подошел бы скорее молотобойцу-кузнецу, нежели сапожнику; в доброжелательных чертах лица угадывалась суровость одного из столпов местной церкви, какую любил отображать в карандашных набросках Уилки[36]. Он приветствовал меня церемонным поклоном и сказал, что, насколько ему известно, мне поручено участие в разбирательстве по поводу печальных событий в замке.
– Мистер Белл, я вызван сюда, чтобы стать советником по юридическим вопросам для мисс Гатри. Как вам, вероятно, известно, эта американская леди находилась в замке на момент гибели мистера Гатри.
– И она, несомненно, приходится родственницей покойному лорду?
Я еще раз внимательно пригляделся к мистеру Беллу. Он по-прежнему производил впечатление весьма серьезного пожилого человека, явившегося ко мне не просто для удовлетворения своего праздного любопытства.
– Мисс Гатри действительно состояла с покойным в близком родстве, а сейчас претендует на его наследство, то есть на все поместье в целом.
Эван Белл вновь низко склонил передо мной голову.
– Но меня к вам привело не это, мистер Уэддерберн, а озабоченность судьбой двух человек, покинувших замок. Мисс Мэтерс и юноши по фамилии Линдсей. Меня волнует, что если смерть бывшего владельца Эркани сочтут не просто несчастным случаем, их исчезновение могут неверно истолковать и каким-то образом связать с его гибелью.
– Время их бегства действительно представляется весьма странным обстоятельством в этом деле.
Собеседник тщательно взвесил смысл, который я вложил в свое весьма осторожное высказывание, и проговорил:
– Я пришел к вам, чтобы сообщить: они покинули замок, получив на это благословление лорда.
– Ваше заявление представляет для меня интерес, мистер Белл. Могу я предложить вам выпить что-нибудь, предохраняющее от превратностей погодных условий?
С суровым выражением лица, которое скорее могло предполагать отказ, мистер Белл согласился выпить стаканчик спиртного. Напиток был вскоре принесен нам миссис Робертс, и, боюсь, она с таким же неодобрением начала теперь относиться к юристам, с каким отнеслась к шерифу, так полюбившему ее кларет. Мистер Белл произнес над своим бокалом несколько церемонных слов, прежде чем отпил глоток и протянул мне письмо, полученное им от Кристин Мэтерс, содержание которого приведено выше. Я внимательно прочитал его дважды и лишь потом произнес свой вердикт:
– Это очень важный документ, мистер Белл. Не сомневаюсь, что вы уже ознакомили с ним полицию, не так ли?
– Я подумал, что сначала лучше согласовать свои действия с таким опытным человеком, как вы, мистер Уэддерберн.
– Правильное решение, но вам тем не менее следует предъявить письмо полиции еще до начала официального следствия. А сейчас мне бы хотелось услышать от вас подробный отчет о том, при каких обстоятельствах это послание было вами получено.
Мистер Белл коротко передал мне суть своего разговора с Кристин Мэтерс, полностью приведенного по ходу нашего совместного повествования. На меня произвели большое впечатление не только изложенные факты, но и их интерпретация, к которой склонялся обувной мастер из Кинкейга. Если последний разговор Гатри с Линдсеем в башне действительно не был попыткой лорда откупиться от нежелательного жениха, а напротив, стал последним благословением перед их добровольным и совместным уходом из замка, тогда спокойный тон их беседы, о котором говорила мисс Гатри, казался совершенно естественным. И выглядело вполне правдоподобным, что такой неуравновешенный человек, как Рэналд Гатри, не сумел все же окончательно смириться с решением добровольно отдать племянницу в руки злейшему врагу и покончил с собой опять-таки в полном соответствии с мнением мисс Гатри.
Но непросто было отмахнуться и от аргументов, свидетельствовавших против Нейла Линдсея. Его всем известная давняя вражда с Гатри, появление на лестнице башни всего через минуту после падения лорда с балкона, взломанный ящик бюро, его поспешное бегство с мисс Мэтерс: этого вполне могло хватить, чтобы выдвинуть против него обвинение. Если разобраться, то защитой ему служило прежде одно только категорическое заявление моей клиентки мисс Гатри, что он ушел, оставив Рэналда Гатри живым и невредимым в своем кабинете. А теперь ее слова, показания Белла и текст письма в совокупности значительно улучшали его положение, поскольку свидетельствовали, что сложности, связанные со сватовством Линдсея, были почти полностью преодолены, а разногласия улажены, и именно финальную стадию переговоров наблюдала около полуночи из своего укрытия на балконе мисс Гатри. При этом не приходилось сомневаться, что те, кто попытается возложить вину на Линдсея, представят письмо как часть преднамеренного сговора против мистера Гатри, но поскольку это все же казалось маловероятным, я не стал пока обдумывать деталей и обратился к другому бросившемуся мне в глаза аспекту дела.
– Мистер Белл, нам придется рассмотреть крайне необычную ситуацию. Из письма мисс Мэтерс следует, что ей было предложено незаметно для всех собраться и покинуть замок в Рождество, а это подразумевает не слишком доброе к ней отношение и делает ее отлучку подобием позорного бегства. Ей с ее будущим мужем ничего не оставалось, кроме как эмигрировать, чтобы навсегда исчезнуть из жизни мистера Гатри. Это жестокое и странное решение станет подтверждением более чем эксцентричного поведения покойного. Но нам следует заранее обдумать, почему их уход был запланирован глухой ночью, причем в жутчайших погодных условиях? Трудно даже поверить, что эта молодая пара сумела куда-либо добраться и остаться в живых.
