Глава 12. Как моя мать вышла за первого Тельнина
Когда он работал судомехаником, он сунул руку, куда не надо, и ему оборвало указательный палец на правой руке. Когда он познакомился с моей матерью, то его в армию не брали, потому что у него не было правого указательного пальца. И моя мать поставила ему условие: «Что, вот если ты будешь нормальный человек, вот если тебя в армию возьмут, значит, мы поженимся». А для того, чтобы взяли в армию, он, значит, каким-то обманным путем или не обманным ли каким-то. Он вроде как радиотехником стал. И он, значит… ну, а раз радиотехник, то ему не обязательно указательный палец иметь. Он стал радиотехником. Тогда его приняли в армию и дали ему армейскую одежду и этот шлём (буденовку) и все-все атрибуты. Вот уже после этого она вышла за него замуж. Как это оформлялось тогда, я не знаю. Я знаю, что это где-то было в 32-м году, потому что я в январе уже 33-го родился. Значит, где-то в 32-м году они уже познакомились.
Глава 13. Первая мысль в жизни
А в 34-м году – на следующий год – он уже стал радиомонтажником в Центральной военно-индустриальной лаборатории в г. Нижний Новгород. Это на следующий год он уже там. В Нижнем Новгороде. Потому что родители моей матери приехали оттуда. А мать моя уже в Тюмени родилась. Так что они очевидно уже семьи-то были знакомы. Потому что и семья матери из Нижнего Новгорода.
«Но он там только работал».
Но я помню его еще (напрямую я его не помню). Я только помню ограду, где мы жили, и помню вход к себе в дом: сперва поднимались по лестнице (в ограде). По лестнице (по наклонной лестнице). По такой по деревянной наклонной лестнице. Где-то… ну, не в дом заходили, а заходили на какую-то площадку или на настил ли какой-то вдоль стены. По нему шли, затем направо поворачивали, входил внутрь. И там уже – внутри – по лестнице спускались на первый этаж. Там вроде того (я это помню): мать шла (тогда родила Владимира, сына), и она с ним вниз спускалась, и я с ней вместе спускался. Я своим ходом шел. Мне тогда было где-то полтора года. Полтора года. Или что-то около этого. В общем, когда мы спускались вниз: она с Владимиром шла (я считаю, что она с Владимиром). Я даже не знаю, кого она несла— или Владимира, или кого там. И тут ящик стоял с правой стороны, ящик. И в нем какие-то стружки. Я так воспринимал: что это какие-то красивые стружки. Я сразу к этому ящику бросился туда: «Ой! Какие стружки!» Ну, вроде того, что какие красивые! Мне надо стружки, а мать: «Нет, не трогай! Это не твои стружки. Это для братика». Братику. А братик у нее такой, он, знаешь, на руках несла она. Я тогда возмутился: «Зачем братику такие красивые стружки? А он ничего не понимает, ни звука сказать не может, а ему такие стружки! А мне они так нравятся, я их так ценю! И вдруг мне не дают эти стружки». Вот этот момент я помню. Я возмутился тогда, что мне такие стружки не дали. Такие красивые. А что это за стружки были, и что это на самом деле было, я не знал и до сих пор не знаю. Мне вот в голове такая первая мысль – в жизни, что вот именно вот эти вот стружки, яркие такие, еще мать, я шел с ней – с матерью, шел вниз. Больше я ничего не помню.
Глава 14. Первое место жительства
Я помню, что мы жили где-то ниже первого этажа где-то в полуподвальном этаже. Где-то были окна, окна были ну, как-то… знаешь, вот бывают иногда окна в подвале…
«Почти у потолка».
Они где-то сверху – выглядывать надо наверх. Я знаю, где-то мы жили. Где точно – я даже не знаю.
«Вы в радиоузле жили».
Мы жили в радиоузле, где-то там внутри. Это радиоузел там с кинотеатром «Темпом».
«Это рядом с филармонией, кинотеатр «Темп» переделали в продуктовый магазин».
Да. А раньше был кинотеатр «Темп». Вот. И там вот это место я помню. Это на Республике. На Республике и Дзержинского угол где-то. Вот там вот. И где-то в том районе была первая наша квартира. Я ее по старой памяти не забыл: то, как вот я заходил.
Глава 15. Развод
А после мы оттуда из этой… когда мать разошлась с отцом. Он видно был не очень-то такой, потому что и сестра была у меня. А сестра старше моего Владимира. Понимаешь, как получилось? И у него была другая жена. А ту жену я уже не знаю. Я знал, что есть какая-то еще супруга у моего отца.
Есть дочь у него – Валентина. Когда у Владимира родилась дочь, он ее назвал Валентиной. Валентина Тельнина. А ему отказали. Мы, мол, ее не будем так регистрировать. Потому что Валентина Тельнина уже есть. А он: «А мало ли, что там есть. У меня родилась дочь, я ее называю Валентина. Я знать ничего не хочу!» Он был очень агрессивно настроен к отцу. За то, что отец жил не с нами, а отдельно. И он был очень агрессивно настроен. «Я, мол, ничего знать не хочу! Я знаю, что у меня есть дочь, и дочь Валентина». Ее так и зарегистрировали – Валентина Тельнина. Значит, она была Тельнина старше его – это была дочь моего отца. А я был, значит, Павел Тельнин. Я самый старший был – 33-го года. А она где-то 34-го. А брат… я 33-го года рождения.
«Владимир младше тебя на два года».
На полтора года! Потому что он конкретно знает день, когда он родился, все это и имеется в виду вот…
«По новой скажи, по новой».
19-го. Тельнин Павел Константинович. 19 января 33-го года.
«1933-го».
Тельнин Илья Константинович. Он, который двойняшка, он после меня рожался. Он тоже с 19 января 33-го года, потому что он сразу за мной родился. При рождении ударился, мать так объясняла, ударился вследствие рождения или еще почему-либо. Он на следующий день помер. 20-го. Родился 19 января, а помер 20 января. Он, считается, прожил одни сутки. У него возраст одни сутки, вот. Значит, я родился, и Илья родился. Илья, значит, на следующий день помер 20-го числа. 19-го родился, а 20-го помер на следующий день. Он прожил всего сутки. А другой Илья родился уже в 991-м, в 1991-м году. И тоже Илья. А почему его Ильей назвали, почему Дима его назвал Ильей, я даже не знаю. Сын моего сына Дмитрия тоже Илья. Он мой внук. Тут вот у нас накладка такая получилась. Вот у Владимира (20-го 1935-го года он родился). Я 33-го, а он 35-го родился.
«А сестра, значит, 34-го родилась, где-то посерединке. Ты рассказывал, что она старше Владимира и младше тебя».
Да, сначала родился я, потом сестра, потом Владимир, а потом уже наши родители разошлись. Сперва мать не знала, а после уже узнала, что у него там какие-то еще есть. Ну, кроме той жены, у него наверно еще кто-то там был, потому что он тогда же ведь везде ездил. И в Талице где-то были, в Свердловске были, и еще где-то были. Где-то что-то делал. И вот она, значит, где-то он ее «народил», прижил, не знаю, как там что получилось. Вот Владимир родился, значит, 20-го в 35-м году.
«Месяц! Ты месяц пропустил!» 7-й месяц.
«20-го июля 1935-го года. А справа у тебя там 20.01.1992 – это что? Год смерти его?»
Да, это год его смерти. Владимир в 1992 году помер. Он помер, когда уже тут квартиру имел. В своей квартире помер. Он болел. Туберкулез легких у него был. Я, значит, к нему приходил. Он еще жил, жив был, и он мне там кое-что от машины отдал. У меня тогда не жигули, а может запорожец был, а у него уже москвич был. Он мне что-то давал от москвича. У него гараж был где-то, где теща жила. Там вот он был. А сам он жил в полученной квартире, и отдельно там вот. Вот Владимир. Он умер в 92-м, а моя мать, она была (Попова) Тельнина. Девичья фамилия Попова. Тельнина Антонина Михайловна. Она родилась 14.03.1909. В марте – 14 марта. Дата рождения. А дата смерти 15.12.1984. А отец, значит, родился 15.03.1909. Один день разницы по возрасту у них!
Значит мать старше на сутки. А отец умер в 1968-м в Тюмени.
На чем мы остановились?
«Да вроде бы на твоих родителях. Они еще…»
