— Это сложно, — прошептал Нацу. Он не обдумывал слов и не давал времени на то, чтобы она отошла от своего монолога. Но в его тоне был тот оттенок грусти, который говорил больше, чем Люси могла рассчитывать.

„Я бы хотел, но это трудно“.

„Ты важна для меня, но не всегда этого достаточно“.

„Мне потребуется время“.

Иногда Люси думала, что Нацу был единственным человеком, чьи эмоции она могла так легко читать. Даже, еще до того момента, когда она узнала, что он был „Баристой“, каждое движение Нацу, каждое вскользь сказанное слово помогало ей определять, в каком настроении был бариста. Хоть она и не обращала тогда на это внимания.

— Я не прошу о прощении сейчас, — мягко проговорила Люси. — Я даже не прошу о том, чтобы ты простил меня когда-нибудь. Я понимаю, что… Возможно, этого никогда не случится. Но сейчас я прошу тебя позволить нам просто общаться. Может, на короткое время? Потому что я не хочу, чтобы между нами был лед в то время, как наши жизни сейчас так тесно связаны. Твоя премьера, свадьба Грея, интервью и фотоссесии. Мы должны попробовать вести себя профессионально. И я не прошу забыть о том, что я сделала, но я прошу попробовать отодвинуть это на задний план. По крайней мере, до момента, когда наши пути по-настоящему разойдутся. И тогда… я хотела бы услышать твой ответ: простил ли ты меня. Как бы я сейчас не храбрилась, мне он по-настоящему важен.

Момент „перекрестка“ может быть судьбоносным…

Люси смотрела на Нацу, чувствуя волнительные удары сердца. Она смотрела за тем, как в его глазах боролись две сущности, но на каком-то подсознательном уровне она уже знала, каков будет его ответ.

Нацу улыбнулся, протянув в ее сторону руку. В этом жесте и был его ответ.

— Привет, меня зовут Нацу. Я увидел тебя сидящей здесь и нервно сжимающей несчастную чашку, и решил, почему бы не познакомиться?

Девушка медленно перевела взгляд с его руки на лицо. Нацу смотрел прямо, а на губах была улыбка. Смотря в это лицо, Люси почувствовала, как что-то внутри нее расцветало. Так просто. Так легко. И в этот самый момент она поняла, что Нацу был единственным человеком, который вызывал в ней такие эмоции.

Ей хотелось приложить все усилия, чтобы отстроить то, что она успела разрушить. Пусть даже на это потребуется время. Сейчас главным было то, что он дал ей шанс.

— Привет. Я Люси Хартфилия, — она обхватила протянутую ладонь, чувствуя жар его кожи. Внутри все перевернулось, но Люси не подала виду, скрыв смущение за короткой усмешкой. — А у Нацу есть фамилия?

Парень нахмурился, разрывая рукопожатие.

— Да ты должно быть шутишь? Я Нацу Драгнил! Мое имя известно даже старой китаянке, продающей вязаные носочки! Ты точно с этой планеты?

— Никогда не слышала о тебе, парень, — приняла правила игры Люси. — Хотя такую шевелюру, думаю, я бы запомнила.

— Я солист группы „Flying Dragons“, — протянул Нацу, состроив такое лицо, будто девушка только что растерзала на его глазах котенка.

Люси еле сдерживала рвущийся наружу смех.

— Вы типа бойз-бенд? Типа „One Direction“?

— Ты знаешь „One Direction“, но не знаешь „Flying Dragons“?! Кажется, я сделал огромную ошибку, решив подсесть к тебе. Мы, между прочим, двадцать пять недель не вылетали с ТОП-10 горячей сотни, а ты, похоже, не только не с этой планеты, но и с другой галактики.

Нацу театрально выпил остатки кофе, делая вид, что готов покинуть ее, но Люси замахала руками, останавливая.

— Подожди, это не ваша песня „By Mistake“?

Нацу активно закивал головой, явно получая удовольствие от этой игры.

— Да! Наша! Ты ее слышала? Понравилась?

На лице Люси царила широкая улыбка, когда она наотмашь отрезала:

— Нет. Из каждого утюга играла. Я готовила уже мыло и веревку в комплекте с револьвером, уверяя себя, что, если бы еще услышала ее хоть раз, то пустила бы себе пулю в лоб.

Нацу закинул голову назад, разразившись громким смехом. И в этом смехе Люси услышала огромное облегчение, будто он долго-долго сдерживал себя, не позволяя смеяться, и сейчас, вырвавшись наружу, этот смех звучал звонко и… свободно. Люси еще никогда не слышала такого смеха.

— Я всегда думал об этом, — проговорил Нацу с широкой улыбкой на лице, — как это будет, общаться со „Странной“ вживую. И, знаешь, — его взгляд, словно заглядывал ей в душу, — это… по-другому. Непривычно осознавать, что ты здесь, а не где-то там, в шумном Нью-Йорке, в призрачной кофейне, с призрачной собакой и лежащем в коме Романтиком.

— Как видишь, мой Романтик полностью реабилитирован.

Нацу непроизвольно обвел взглядом кофейню.

— Я понимаю тебя, — неожиданно сказал он, и когда они вновь встретились взглядом, в нем уже не было минувшего смеха. Она видела перед собой серьезного мужчину, чье решение она будет ждать столько, сколько на это потребуется время. — После разговора в лифте я долго думал о том, что ты тогда сказала, но до сегодняшнего дня я не понимал тебя. Не могу сказать, что и сейчас полностью понимаю, но в данный момент я чувствую, что готов буду понять. И я хотел бы, чтобы то, что было с нами не очень хорошего, в частности, все сказанное в лифте… Хочу попросить тебя забыть об этом.

Люси не думала, что смогла бы.

— Конечно.

— Но я не забираю своих слов обратно, — неожиданно твердо проговорил Нацу.

Люси нахмурилась, нервно сжав рукава блузки.

— О том… что… ты меня…

— О том, что у нас ничего не получится, — отрезал он. — Ты потрясающий человек, и, возможно, я даже смогу когда-нибудь с уверенностью сказать, что прощаю тебя. Но доверять я не смогу никогда.