От Елизаветы Гражданкиной.
http://vk.com/photo-42331042_373129652
От Кати Зубко.
http://vk.com/photo-42331042_373274789
От Люси Сердаболии.
http://vk.com/photo-42331042_373307689
От Алекса Скай.
http://cs623721.vk.me/v623721631/3b41d/8gYXQq539Es.jpg
Уголок автора
Эта глава далась мне чертовски трудно. Не знаю, почему, но мне всегда сложнее писать от лица Люси. Как сказала Оля, скорее всего, я просто привыкла писать от лица Нацу (годы "Пари..." не прошли даром :D). Но ко всему прочему глава была для меня изнурительна и в эмоциональном плане. Что ж, надеюсь, вы получили удовольствие от прочтения.
С любовью, ваша Куро ♥
Примечание к части * Vantablack - самый темный материал.
Босса-нова. Его противостояние
troye sivan – fools
http://vk.com/audios115755283?q=troye%20sivan%20fools
«Нацу Драгнил и Люси Хартфилия ненавидели друг друга?!
Как сообщает наш источник, который пожелал сохранить анонимность, известный певец (в прошлом бариста) и журналистка крупного издания не могли вынести в обществе друг друга более того времени, которое требовалось для приготовления кофе и получения заказа.
— При этом Хартфилия никогда не удосуживалась сказать банального „спасибо“, и при любом удобном случае называла Нацу „фриком“. Она считала его некомпетентным, позволяющим себе слишком многое мальчишкой, который только и умел, что готовить кофе. Он в свою очередь считал ее заносчивой и высокомерной. Никогда не видел, чтобы они действительно разговаривали.
Означает ли это то, что Нацу слукавил в своем недавнем интервью, назвав Люси Хартфилию своей „давней хорошей знакомой“, ведь наш источник дает ясно понять, что Нацу и Люси не переносили друг друга на дух.
Может ли оказаться, что чувство неприязни переросло в нечто другое? От ненависти до любви один шаг, или же в жизни Нацу была еще одна таинственная девушка? Что повлияло на решение будущего солиста популярной рок-группы собрать вещи и пуститься в свой дальний путь до золотистых песков Лос-Анджелеса? Все это и даже больше вы узнаете в следующем выпуске „The Big Apple“! Не пропустите!».
© „The Big Apple“. Выпуск № 323. 19.11.20.
***
— Дамы и господа, леди и джентльмены…
— Хорошее начало!
Нацу улыбнулся, продолжив зачитывать написанные от руки слова.
— Я рад приветствовать вас всех сегодня здесь, и счастлив, что столько людей пришли, чтобы засвидетельствовать самый счастливый (после, конечно, дня, когда вышел третий „Стартрек“. Вы бы его видели!) день в жизни Грея Фуллбастера. В день его свадьбы! — Нацу бросил вопросительный взгляд в сторону друга. Парень стоял прямо на невысоком возвышении, расправив в сторону руки. Миниатюрная девушка, обвешенная лентами и нитками, суетливо бегала вокруг него, подгоняя черные классические брюки и великолепный пиджак под фигуру жениха. Грей перевел взгляд с девушки на Нацу, смешно закатив глаза, и Драгнил еле сдержался, чтобы не рассмеяться от этого зрелища. — Шесть лет назад я и не мог представить, что этот оболтус, который забивал холодильник ванильным, шоколадным и фисташковым мороженым (серьезно, куда в него только влезало?), однажды будет стоять у алтаря и ждать свою прекрасную невесту, чтобы обменяться с ней клятвами вечной любви. И не могу не отметить, что все это стало возможным лишь благодаря вашему покорному скромному слуге…
— С чего бы это? — фыркнул Грей. Девушка („Венди“ — гласила табличка) заколола штанину, подняв голову, и в ее взгляде читалась немая мольба перестать двигаться.
— А с того, что это я отправил тогда тебя пинками к ней на свидание. Забыл, что ли?
— Рано или поздно мы бы все равно сошлись, — уверенно проговорил Грей.
Нацу лишь широко улыбнулся, продолжив подкалывать друга, но этим же вечером, оказавшись наедине с собой в одиноких стенах квартиры, он задумался над словами Грея. Существовала ли Судьба? Существовало ли где-то это чертово полотно жизни, на котором были нарисованы нити его будущего, и значило ли это, что какой бы он ни выбрал путь, то, что предначертано, все равно рано или поздно настигнет? Нацу слушал гнетущую тишину, держа в руках стакан с апельсиновым соком, и думал, что Судьба та еще сука. Он сжимал крепко веки, пытаясь не слушать мелодию у себя в голове. Она была чертовски похожа на ту, что преследовала его с самого Нью-Йорка до Лос-Анджелеса. Обнимала, шепча слова в самое ухо. Проводила когтистой лапой по его сердцу, оставляя маленькие царапины. Поселялась под коркой мозга, давая понять, что не покинет своего нового/старого обиталища.
Браслеты на руках жгли и, казалось, он мог физически почувствовать ожоги, хоть и понимал, что там ничего нет.
Музыка родилась сама. Он сдерживал ее, пытался заглушить и не дать вырваться. Он не хотел повторения. Не хотел вновь ощущать себя парнем, стоявшим у берега Тихого океана. Не хотел вспоминать горячий песок на обнаженных ступнях и пенистые волны. Не хотел видеть яркие лучи. Не хотел слышать музыку, которая звучала в его голове.
Выводя на салфетке ноты, Нацу с горечью осознал простую истину.
Его вдохновением не были ни человек, ни музыка, ни что-то эфемерно-несуществующее.
Его вдохновением была Она.
Натянутые струны знакомо дрожали под подушечками пальцев, и в тишину квартиры ядовитым потоком вырывалась мелодия. Он отдирал ее от своего сердца, безжалостно, без анестезии, с кровью, рваными кусками. На этот раз было больнее. На этот раз эфемерность приобрела очертания. На этот раз не было Призрака, а была она, и каждый раз, когда в голове проносилось чужое лицо, он остервенело бил по струнам.
Все это время Нацу пытался не оставаться наедине с самим с собой. Проводил больше времени в театре и на фотосессиях, без повода приглашал Дженни вместе на ужины, и девушка, кажется, все понимала. В глазах ее блестела горечь, но Дженни умело скрывала ее за привычным озорством. Она крепко сжимала его руку, и в такие моменты Нацу мог забыть о терзавших его думах. Дженни была другом. Дженни понимала его, и хоть Нацу не знал всего, в ее присутствии он мог, наконец, позволить широкой улыбке сползти с лица. С ней ему не нужны были маски.
