— Я не знаю о чём говорить…

— Знаешь, нам повезло, что это был не профессионал. Иначе мы бы сейчас уже не разговаривали, — заметил Озимцев. — Так что цени возможность поговорить.

— Почему ты решил, что это был не профессионал? — вяло поинтересовался Кузнецов.

— Потому что профессионалы так не работают. Профессионал не стал бы стрелять без разбору, да ещё и гранату кидать. Они, как правило, работают очень тихо и попадают с одного выстрела. Женю убили именно так.

— Так значит те, кто убили Женю и те, кто сейчас пытались убить нас — разные люди? — заключил Виктор.

— Видимо да. Тогда получается, что нас хотят убить сразу несколько группировок, а это мне уже совсем не нравится.

— Мне жаль, что ты оказался втянут в эту историю, — виноватым голосом сказал Виктор.

— Ерунда. На войне и не в такие передряги попадал.

— Ты был на войне?

— Да, и не один раз. Я побывал в Чечне, Ираке, Ливане, Югославии и ещё в нескольких менее известных горячих точках.

— Откуда такая жажда воевать?

— Я был раньше сорвиголова. Всегда лез на рожон. Мечтал сделать карьеру в армии, поэтому и пошёл туда добровольно. Попросил, чтобы меня перевели в войска особого назначения, которые воюют в горячих точках планеты. Полковник тогда ещё отговаривал меня, говорил, что это мне ни к чему. Мол, отслужу пару лет и вернусь на гражданку, заживу нормальной жизнью. Вот только мне нормальной жизни не хотелось, скучно было. И я всё-таки уговорил его устроить перевод.

— Долго ты воевал?

— Почти пять лет.

— А что случилось потом?

— Потом меня предал мой же сослуживец, товарищ по роте. Из-за него я чуть не погиб. После этого как отрубило. Понял, что не хочу умереть где-то в незнакомой мне стране, лёжа в пыли и истекая кровью. Я решил уйти из армии.

— Да, когда тебя предают, сразу начинаешь смотреть на вещи по-другому, — подметил Виктор. — Что стало с предателем?

— Не знаю. Я пытался его найти, но не смог. Он бесследно исчез.

— Наверное, у него был на тебя зуб. Чем же ты ему так насолил?

— Это первое, что я спрошу у него, когда найду.

Гена гнал машину со скоростью 90-100 км/час. Дороги были пустые, поэтому такую скорость можно было себе позволить, не опасаясь попасть в ДТП. Они доехали до 12-й станции фонтана за 10 минут. Гена свернул на улицу Гаршина, а затем в Хрустальный переулок, примыкающий к одноимённой улице.

— Где именно живёт твоя знакомая? — спросил Гена.

— Перед перекрёстком с левой стороны будет дом. Она живёт там, — просипел Кузнецов.

Озимцев подъехал к дому, быстро вышел из машины, открыл заднюю дверь и вытащил из салона Кузнецова. Гена забросил его руку себе на шею и потащил к воротам. Подойдя к ним, он нажал кнопку на звонке. Ему пришлось держать её так около минуты, прежде чем в доме зажегся свет. Послышался звук открывающейся двери, и голос по ту сторону ворот громко спросил:

— Кто там?

— Меня зовут Геннадий. Со мной Виктор Кузнецов. Он ранен и ему нужна ваша помощь!

Послышались шаги, в воротах приоткрылось смотровое окошко, в нём показалось женское лицо. Увидев окровавленного Кузнецова, женщина ойкнула, захлопнула окошко и стала быстро открывать ворота.

— Боже мой! Что с ним случилось? — спросила шокированная таким поворотом событий Ирина.

— Вражеская граната. Я вам потом расскажу всё подробнее. Сейчас Виктору нужно оказать медицинскую помощь. Он потерял много крови, — Гена уже протискивался в ворота с повисшим на его плече Виктором.

— Да, конечно. Заносите его в дом скорее, — Ирина уступила дорогу и принялась запирать ворота, затем помогла Озимцеву занести Кузнецова в дом.

— Давайте сюда, здесь ему будет удобнее, — Ира указала в сторону большой просторной комнаты.

Они дотащили его до дивана и уложили на спину.

— Я возьму медикаменты, а вы пока побудьте с ним и следите за его пульсом. Я быстро! — Ира побежала наверх.

Озимцев нащупал у учёного пульс и начал считать удары. Сердце Кузнецова билось со скоростью 50 ударов в минуту, но пульс был какой-то неровный, а сам Виктор был едва в сознании. К счастью, Ира вернулась очень быстро. Сейчас он смог рассмотреть её получше. На вид ей было лет 28–30, рост примерно 170–175 см, брюнетка с карими глазами, лицо очень симпатичное, стройная фигура, волосы длиной до плеч. Она принесла с собой все необходимые медикаменты и разложила их на столе рядом с диваном, затем надела медицинские перчатки и начала осматривать Виктора.

— Как, вы говорите, вас зовут? — не отрываясь от дела, спросила Ира.

— Гена. А вас Ирина? — полуутвердительно уточнил Озимцев.

— Да. Расскажите, что произошло?

— На наши жизни было совершено покушение. Кто-то бросил в окно квартиры гранату. Я попытался спасти Виктора, но его задело осколком.

— О, Боже! Покушение на жизнь? Кому вы уже успели насолить? — Ира от удивления даже на мгновение оторвалась от осмотра Кузнецова и бросила взгляд на Гену.

— Я бы тоже хотел это знать, — тихо и грустно ответил Озимцев.

Оба замолчали. Ира осмотрела раны Виктора и посветила ему в глаза фонариком, чтобы проверить рефлексы.

— Так, сейчас я дезинфицирую его раны и остановлю кровь, но, кажется, это ещё не всё. Похоже, что у него сотрясение мозга средней тяжести.

— Он поправится? — Гена виновато заёрзал на стуле, на котором сидел. По всему выходило, что, спасая их обоих от гранаты, стоило больше уделить внимания страховке Кузнецова при падении.

— Да, дня через 3–4. Когда я закончу с ним, то осмотрю и обработаю ваши раны.

— Не нужно, это мелкие царапины. Я себя отлично чувствую.

— За время моей практики было несколько случаев, когда люди умирали вот от таких вот «царапин», как у вас, за несколько дней, — Ирина говорила абсолютно серьёзно.

— Раз вы настаиваете, — Геннадий поднялся. — Я, пожалуй, справлюсь сам, вы не отвлекайтесь. У вас пациент посерьёзнее есть.

— Всё необходимое лежит в аптечке, — Ира кивнула на стол.

Гена подошёл к аптечке, взял оттуда йод, перекись водорода и вату.

— Где у вас ванная? — спросил он.

— По коридору последняя дверь направо, — ответила Ира.

Озимцев медленно, усталой походкой, направился в ванную. Всё-таки он слукавил, не так уж и отлично он себя чувствовал после всех этих событий. Он включил свет, закрыл дверь и снял с себя верхнюю одежду. Тело было в царапинах, ссадинах, ушибах и кровоподтёках. Геннадий намочил вату перекисью водорода и продезинфицировал порезы и ссадины, затем помазал их йодом. Когда он вернулся обратно в комнату, Виктор уже был перебинтован и спал на кровати. В комнате горел тусклый свет, который исходил от маломощной лампочки в торшере, который стоял возле дверного проёма. Ирины в комнате не было. Озимцев тихонько подошёл к окну, раздвинул жалюзи двумя пальцами, сделав небольшую щёлочку, и начал всматриваться в темноту, пытаясь увидеть, не следит ли кто за домом. За последние сутки он стал очень подозрительным, но это было не удивительно.

Сзади послышались шаги. Геннадий обернулся и увидел, что Ира вошла в комнату. Она жестом руки позвала его, и Гена вышел в коридор.

— Я обработала все раны и дала ему успокоительное. Он проспит до утра как минимум. Вы, наверное, чертовски голодны. Давайте, я вас накормлю. Идёмте на кухню.

— Не откажусь, — Озимцев прислушался к ощущениям в животе. — Последний раз ел сутки назад.

Они вошли на кухню, и Гена сразу обратил внимание на часы. Стрелки показывали 3 часа ночи. Ира достала салат оливье из холодильника, насыпала большую порцию в тарелку и дала её Озимцеву.

— Простите, я сегодня больше ничего не готовила, но если надо, могу пригото…

— Что вы, — мягко перебил её Гена. — Не нужно, мне и салат вполне подойдёт. Спасибо вам огромное.

Геннадий принялся с энтузиазмом поедать оливье и закончил только, когда тарелка оказалась пуста.

— Большое спасибо, — ещё раз сказал он.

— Не за что. Вам насыпать ещё?

— Нет, благодарю, я наелся.