— Я не отрицаю этого, — ответила Кветер. — Я намеревалась убить дочь семейства. Сожалею, что мне это не удалось.

Все потрясенно молчали. Конечно, все это знали, но теперь, когда это было сказано во всеуслышание так откровенно, что-то внезапно изменилось. Потом магистрат произнесла:

— Не представляю, что бы ты могла сказать такого, что изменило бы последствия. Ты все еще хочешь говорить со мной?

— Да, — просто ответила Кветер.

Районный магистрат повернулась к Раугхд:

— Раугхд, я пойму, если вы предпочтете выйти. Если вы останетесь, то будет лучше с вашей стороны, если вы позволите этой особе закончить свою речь.

— Я останусь, — ответила Раугхд с вызовом.

Магистрат снова нахмурилась.

— Что ж. — Она повелительно кивнула Кветер. — Тогда давайте с этим покончим.

— Дочь семейства, — сказала Кветер, — знала, что я ненавижу ее за то, что она злоупотребляла моей сестрой. Она пришла ко мне и сказала, что хочет, чтобы капитан флота умерла, что капитан флота всегда купается рано, пока еще никто не проснулся, и взрыв в бане в правильное время наверняка ее убьет.

Раугхд опять усмехнулась, сделала вдох, чтобы заговорить, но потом встретила взгляд своей матери и ничего не сказала, а просто сложила на груди руки и, отвернувшись, уставилась на античный сине-зеленый сервиз, стоящий на подставке в трех с половиной метрах от нее.

— Дочь семейства, — продолжила Кветер твердым голосом, но чуть погромче на случай, если кто-нибудь попытается заговорить, — сказала мне, что она предоставит мне взрывчатку, если я не знаю, где ее взять. Если я откажусь, дочь семейства совершит это сама и обеспечит, чтобы вина пала на мою сестру. Если я выполню ее желание, она сделает мою сестру клиентом и проследит, чтобы меня не обвинили. — Тут она бросила взгляд на Раугхд, которая по-прежнему стояла спиной ко всем остальным в комнате. Сказала с испепеляющим презрением: — Дочь семейства думает, что я дура. — Она снова посмотрела на магистрата. — Я могу понять, почему кто-то может хотеть убить капитана флота, но у меня нет с ней никаких личных разногласий. Дочь семейства — это другое дело. Я знала: что бы ни случилось, я пройду через службу безопасности, а моей сестре достанется лишь горе. За такую цену почему бы не избавиться от особы, которая угрожала моей сестре?

— Ты очень четко выражаешь свои мысли, — сказала магистрат после трех секунд молчания. — И, судя по всему, довольно сообразительна. Ты понимаешь, я надеюсь, что не можешь солгать, так чтобы тебя не раскрыли. Компетентно проведенный допрос с применением препаратов раскрывает самые тайные мысли. Но, конечно, если бы власти допустили, что ты действительно виновна, они могли бы не суетиться с проведением такого допроса. А если кто-то ошибочно верил во что-то, допрос не выявил бы истины.

— Допросите дочь семейства, магистрат, — сказала Кветер, — и узнайте, правду ли я сказала.

— Ты признаёшь, что пыталась убить гражданина Раугхд, — сухо заметила магистрат, — и что у тебя имеются, как ты выразилась, личные разногласия с ней. У меня нет оснований полагать, что ты не сочиняешь все это, просто чтобы причинить ей как можно больше неприятностей.

— Я выступлю с официальным обвинением, если таковое понадобится, магистрат, — сказала я. — Но скажите мне, вы обнаружили источник взрывчатки?

— Служба безопасности подтверждает, что она, вероятно, со стройплощадки. Но ни с одной из ближайших не поступало сообщения о пропаже.

— Возможно, — предположила я, — смотрителям этих площадок следует на самом деле проверить свои запасы взрывчатки и убедиться, что они соответствуют документам. — Я подумывала также добавить, что службе безопасности следует уделить особое внимание тем местам, где работают друзья дочери семейства или где она недавно бывала.

Магистрат приподняла бровь.

— Я отдала такой приказ, прежде чем спуститься на встречу с вами сегодня утром.

Я кивнула.

— В таком случае у меня только одна просьба. Всего одна, после чего я оставлю это дело вам, магистрат, как это надлежит. — Магистрат кивнула, и я продолжила: — Я бы хотела задать личной служанке гражданина Раугхд один вопрос.

Служанка Раугхд вошла в комнату через несколько минут, полных напряженного ожидания.

— Гражданин, — обратилась я к ней, — ваши руки наполнены благословением, и никакая ложь не сойдет с ваших губ. — Сказала это на радчааи, хотя это был перевод, бесспорно грубый, тех слов, что я услышала в кухне в тот день через Восемь. Их говорила надсмотрщица, когда клала кусочки медового пирога в рот служанке Раугхд. — Где гражданин Раугхд взяла взрывчатку?

Служанка уставилась на меня, застыв на месте. Поражена ужасом, подумала я. Никто никогда не обращал внимания на слуг, за исключением других слуг, особенно в этом доме.

— Я прошу прощения, капитан флота, — сказала она после бесконечного молчания. — Я не понимаю, что вы имеете в виду.

— Давай, гражданин, — сказала я. — Гражданин Раугхд и вздоха не сделает без твоего ведома. О, иногда тебя не было с ней в Подсадье, иногда она посылает тебя с поручениями, пока чем-то занимается, но, как хорошая личная служанка, ты знаешь все. А это не было сделано под влиянием минуты, не то что надпись «Не чай, но кровь» на стене в тот раз. — Она пыталась вычистить перчатки Раугхд, прежде чем кто-нибудь смог осознать, что на них краска. — Это было по-другому. Это было сложно, это планировалось заранее, и она не сделала бы всего сама, для этого, в конце концов, есть хорошая личная служанка. И как бы то ни было, правда вышла наружу. Гражданин Кветер рассказала все магистрату.

Ее глаза наполнились слезами. Губы задрожали и опустились.

— Я не хорошая личная служанка, — ответила она. По щеке покатилась слеза. Я ожидала молча, пока она спорила сама с собой — то ли о том, что сказать, то ли сказать или не Сказать, — не знаю, но я увидела этот внутренний конфликт в выражении ее лица. Больше никто не говорил. — Если бы я была такой, ничего этого не случилось бы, — сказала она наконец.

— Она всегда была неуравновешенной, — заметила Раугхд. — С детства я всегда старалась укрыть ее. Защитить.

— Это не твоя вина, — сказала я служанке Раугхд, не обращая внимания на саму Раугхд. — Но ты знала, что сделала Кветер. Или подозревала по какой-то причине. — Она, вероятно, сделала очевидное заключение, которого не сделала Раугхд: Кветер, загнанная в угол, просто не поступит так, как ей сказано. — Вот почему ты не пришла вчера в баню, когда Раугхд позвала тебя. — А Раугхд потеряла терпение, ожидая служанку; покинула баню, чтобы поискать ее, и в результате не погибла от взрыва. — Где Раугхд взяла взрывчатку?

— Она достала ее на спор пять лет назад. С тех пор взрывчатка лежала в коробке в ее комнате.

— И ты можешь сказать нам — где, когда и как, чтобы мы смогли это подтвердить? — спросила я, хотя уже знала ответ.

— Да.

— Она выдумывает! — вмешалась Раугхд. — После всего, что я для нее сделала, она так поступает со мной! А ты! — Она повернулась ко мне. — Брэк Мианнаи. Ты задумала это против моей семьи с тех пор, как прибыла в эту систему. Эта нелепая история о том, как опасно путешествовать в шлюзах, — очевидная выдумка. Ты привезла в этот дом известную преступницу. — Сказав это, она не посмотрела на Сирикс. — А теперь ты обвиняешь меня — в чем? В том, что я пыталась взорвать сама себя? Я не удивлюсь, если ты все это спланировала.

— Ты видишь? — сказала я служанке Раугхд, которая все еще стояла там, плача. — Это вовсе не твоя вина.

— Это будет просто, гражданин, — сказала магистрат Раугхд, нахмурившись, — проверить историю, рассказанную вашей служанкой. — Я увидела, что Фосиф заметила это обращение, более официальное «гражданин» вместо «Раугхд». — Но мы могли бы обсудить это где-то в другом месте. Думаю, вам лучше оставаться со мной в городе, пока мы во всем не разберемся.

Служанка Раугхд и Кветер, разумеется, не получили такого приглашения. Останутся в камерах службы безопасности, пока не завершатся допросы, а их соответствующим образом не перевоспитают. Тем не менее заблуждений относительно сути этого приглашения не оставалось.