Я в ответ кивала, не поднимая глаз. Нож споро порхал, кромсая 'салатики'. Со слов Ольги мы сейчас делали 'Оливье'. Ну 'Оливье' так 'Оливье'. Мне без разницы. Главное, чтобы было вкусно и без слез. Стараясь не задеть глаз, вытерла мокрые щеки. Лук заставлял практически рыдать, при этом некрасиво шмыгая носом. Кошмар.

— Нарезала? Молодец… теперь картошку… Скоро дочь должна подъехать, поможет. Я кстати узнавала, у Петровича сын в город едет. Завтра. Тебе не поздно будет?

— М-м-м? — подняв покрасневшие глаза, моргнула.

— Когда у тебя пары начинаются?

Задумавшись, шмыгнула носом. Когда они начинаются? Да Шерт его знает, пусть будет завтра.

— Завтра.

— Десятого значит. Опоздаешь немного, зато довезут с комфортом. Нечего на электричках трястись. Я тебя сегодня с Сашкой познакомлю. Неплохой он парень, молодой, при деньгах…

— Вы мне его сватаете? — запястьем убрав последние капли с лица, удивленно посмотрела на хозяйку.

— Нет, предупреждаю! Бабник он! Каждый месяц новая девка. Языкастый, мало ли…

— Ага…

— Ага! Так что смотри. Мое дело предупредить, а твое подумать. Сюда скидывай, — она подвинула ко мне небольшой таз, где уже были насыпаны порезанные мною лук и яйца.

Пока я дорезала картошку, Ольга включила телевизор — небольшой квадрат установленный на холодильнике, и принялась замешивать тесто.

— По красной площади движется колонна… — бодрый голос диктора ураганом ворвался на кухню. Удивленно подняв глаза, я застыла, завороженная местной техникой. Что-то большое, металлическое медленно проезжало по брусчатке.

— А над Кремлем пролетает гордость нашей авиации… — показали… самолеты? Так это называется? Пять самолетов треугольником низко прошли над башенками зданий и синхронно поднялись вверх, выпуская разноцветные струи дыма. Белый, синий, красный — они легли ровным полотном, протянулись над площадью и растаяли, словно их и не было.

Кадры сменялись один другим, демонстрируя технику, людей. Потом показали стариков с медалями на груди, со странными ленточками, завязанными бантом, слезами на глазах и небольшими красными цветами в руках. Они радовались этому дню. И плакали…

Украдкой взглянув на Ольгу, заметила ее чуть покрасневшие глаза.

— Ты знаешь? У меня дед воевал, и бабушка…Она вслед за ним ушла, детей оставила и ушла. А в сорок пятом он не вернулся, она выжила и осталась одна с двумя детьми.

— Как? — замерев с ножом наперевес, удивленно спросила ее и себя. Как можно уйти и оставить детей? На четыре года? Одних?

— Как? Любила его сильно… вот и оставила детей на мать. Им тогда пять и восемь было. Так и не вышла потом замуж, хотя, точно знаю, предлагали. Даже с детьми брали, красивая была, работящая. Сама же знаешь, мужиков после войны мало осталось. Но все равно…Она скончалась лет десять назад, с улыбкой уходила, устала одна. Даже внуки не радовали… — ладонью утерев слезу, Ольга отвернулась от телевизора и… улыбнулась!

— Нас ждут пироги! Помогай!

И я помогла, наверное… Помогала до вечера, познакомившись и с приехавшей дочерью хозяйки — Галиной, и с мужем, который, слава всем богам, не помнил вчерашнего происшествия, узнала что сына супругов Лисицыных зовут Михаилом, а собаку, поглядывающую на меня исподлобья, но боящуюся сделать в мою сторону лишний шаг — Шайтаном.

А вечером меня представили Александру, клятвенно обещавшему подбросить потеряшку до города, накормили шашлыком, налили пятьдесят грамм 'за праздник', показали салют и отправили спать, апеллируя ранним подъемом и долгой дорогой. Уже проваливаясь в сон, я слышала, как гуляло село, как парни и девушки что-то пели под гитару, а кто-то принес новый салют и запустил его с оглушительным треском. А потом наступила тишина.

Некто. Планета Эритум…

— Все готово! — собеседник чуть волновался, хотя и пытался это скрыть, но черные глаза мужчины подмечали каждое движение, каждый вздох оппонента. Мысленно усмехнувшись, незнакомец спросил.

— Последние анализы?

Человек на экране смарта вздрогнул и, нервничая, чуть ослабил галстук.

— Объект охраняется лучше королевской сокровищницы. Проникнуть не удалось. Персонал не подпускают. Никого.

— Меня такой ответ не устраивает, — в холодном голосе появились опасные мягкие нотки.

— Я понимаю, — кожа собеседника побледнела, дыхание участилось. — мы работаем над проблемой.

— Сутки. У вас сутки.

— Да, мой сир, мы… - не став слушать объяснений, мужчина отключил смарт и скрипнул зубами.

Что происходит? От непонимания ситуации внутренний зверь бесился. А от невозможности, наконец, увидеть, выбирался наружу, круша все на своем пути.

Несколько дней назад в королевской резиденции наметилось движение, о чем ему сообщили сотрудники, но он и сам это прекрасно чувствовал. Что-то намечалось. Что-то важное. Но вот что? И этот бал… День рождения невесты наследника планировался давно, еще когда 'Она' находилась на планете, и естественно отменять столь знаменательное событие было бы глупо. Газеты одна за другой пестрели заголовками, в которых фигурировала девочка. Вот она на островах, естественно в компании жениха, вот она в магазинах, уже в компании королевы, вот вручает какие-то награды спортсменам — ветеранам, присутствует на благотворительном вечере. И многое, многое другое. Но мужчина знал, это кто угодно, но только не 'она'. Возможно актриса, возможно творение программеров, но не 'невеста' Арета.

А этот странный перерыв на неделю? По официальной версии девушка приболела — якобы сказались последствия аварии. И вот бал. Подготовка, где даже портниха шьет бальный наряд по снятым заранее меркам, где горничные только мельком видят девушку, очень похожую на невесту принца. Где охрана на каждом шагу. Охрана, продавшая себя королевской семейке с потрохами, подписавшая странный для всего обычного мира договор на крови.

У незнакомца возникла только одна версия. Девочка нашлась. И если это так, то действовать необходимо по плану. А если нет, что ж, он подождет, что такое несколько дней по сравнению с годами?

Повернувшись к окну, незнакомец застыл, впитывая в себя последние лучи заходящего солнца. Невольно жмурясь, мужчина откинулся на спинку кресла, и взял со столика пузатый бокал с янтарной жидкость. Все что мог, он организовал и сделал, остается только ждать.

Сутки спустя.

Летняя королевская резиденция.

Улыбающиеся люди подъезжали к розовеющему на закате огромному зданию, высокими башнями уходящему в небо. Флаи подлетали один за другим, высаживали именитых гостей, и в спешке уносились ввысь, а те, улыбаясь белоснежными улыбками вспышкам фотосмартов, прятались за масками и степенно шли по бордовой дорожке, чтобы скрыться в святая святых на сегодняшний вечер — большой королевской зале.

Небрежно кивнув водителю, мужчина оглянулся, как обычно подмечая малейшие детали. Он не знал, какую же цель преследовала королевская чета, устраивая именно бал-маскарад, но то, что это ему на руку — бесспорно. Спрятанное за плотной шелковой маской лицо удовлетворенно улыбнулось, а рука, поддерживающая ручку шикарной блондинки, слегка напряглась. Сопровождающая его дама гордо улыбалась гостям и фотографам, притягивая к себе внимание откровенным декольте. Наверняка кое-кто из журналисткой братии уже выяснил, что блондинка — вторая дочка барона де Гарии, ветреница, сплетница, любительница вечеринок и всех тех, кто носит штаны. Будь им хоть восемнадцать, хоть восемьдесят лет. Шарло де Гария не брезговала никем, находя в частой смене мужчин некое очарование. Поэтому сопровождающий ее молодой человек не представлял для желтой прессы никакого интереса, 'еще один из', ни первый, ни последний. Неверные выводы, но опять же нужные незнакомцу.

— Леди! Вы великолепны! Повернитесь… Вот! Шикарный кадр!

— Леди, улыбочку!