Авдей проснулся, поднял голову от руля и зябко подернул плечами. Он с недоумением посмотрел на конденсат, образовавшийся внутри на стеклах от дыхания, потянулся затекшим телом, потом потряс головой, облизывая языком запекшиеся губы.

Постепенно приходя в себя, Авдей открыл дверцу машины и с трудом выбрался наружу на негнущихся от долгой неподвижности ногах. Утро обещало быть солнечным. Он вновь облизнул губа, затем поднес ко рту ладонь и подышал на нее. Внимательно принюхавшись, он удивленно пробормотал:

— Полынь? Откуда?

Внимательно осмотревшись вокруг, Авдей, по прежнему, ничего не мог понять. Улица, на которой стояла машина, была почти безлюдна.

— Как меня угораздило заснуть за рулем? — изумился он, — чертовщина какая-то…

Сделав несколько гимнастических упражнений, чтобы размять затекшие суставы, Авдей сел в машину и включил зажигание. Стартер заработал, но машина не завелась. Флажок на указателе топлива упал до предела.

Авдей достал мобильный телефон и набрал номер.

— Гвидон, — негромко начал он, — надо, чтобы ты подъехал с кем-нибудь и взял на буксир мой внедорожник. Бензин закончился… Что?.. Что, что?.. Чеченцев взяли?.. Нет? Ну, слава Богу… А менты?.. Оба живы? Ты уверен?.. Ладно, быстро ко мне… Я — на Курчатова, в районе магазина «Цветы»…

Через некоторое время к Тойоте подъехала Ауди А-6. Из нее появился Гвидон.

Авдей пожал ему руку.

— Я сажусь на твою, — распорядился он, — а ты кого-нибудь вызови, и отгоните тачку на заправку. И всем объяви полную готовность. Сейчас менты начнут на нас охоту. Без меня ничего не предпринимать.

Гвидон кивнул и достал мобильник.

Авдей сел в Ауди и поспешил уехать. Узнав, что оба противника живы и практически не пострадали, Авдей мгновенно забыл про свои неприятные утренние ощущения и внутренне собрался. Конечно, Крастонов вычислит, кто организовал покушение. Даже если и не вычислит, то ударит по всем сразу. А все — это сейчас, прежде всего, он, Авдей. Следовало быстро действовать, иначе будет нанесен ответный удар такой силы и концетрации, после которого шансы на выживание будут минимальными. Но что предпринять? Бежать из города бессмысленно. Все равно достанут. Не милиция, так свои. Косарь не простит такого промаха — он сам вот-вот станет первоочередной мишенью крастоновцев. Ежу понятно, что решение принимал не сам Авдей.

Он не струсил, будучи человеком решительным и закаленным в различных передрягах. Но надо было все тщательно продумать. Для начала стоило заехать к неудачливым исполнителям.

В гостиничном номере, где остановились чеченцы, шли сборы. Молодой чеченец, заросший бородой, упаковывал вещи в большую дорожную сумку. Старший усатый чеченец в черной куртке складывал пачки долларов в плотный целлофановый пакет, выборочно просматривая их на предмет подлинности.

Внезапно в дверь номера осторожно постучали. Чеченцы настороженно посмотрели друг на друга.

— Э-э-э, кто? — наконец спросил усатый.

— Авдей, — тихо ответили за дверью, — откройте.

— Открой, — скомандовал старший бородатому, а сам сунул руку за борт куртки.

Авдей зашел в номер.

— Остальные дэньги привез? — усатый, представившийся Авдею Мусой, уставился на Авдея неподвижными черными глазами. Усы под горбатым носом хищно шевельнулись.

— Какие деньги? — неподдельно удивился Авдей. — Дело-то не сделано. Менты — оба живы.

— Как нэ сдэлано? — Муса всем своим видом попытался выразить удивление. Глаза же его, по-прежнему, своего выражения не изменили, лишь чуть сузились. — Ты показал окна — мы стрэляли и попали. Дэло сдэлано! Мы свое дэло сдэлали!

— Речь шла не об обстреле квартиры, а об уничтожении милицейского начальства. Конкретных двух человек. Как вы это сделаете — меня не касалось. Я заплатил уже сто тысяч и сегодня отдал бы остальные сто пятьдесят. Но дело не сделано.

— Сдэлано, — заупрямился чеченец, — нэ наша вина, что мусора уцэлели. Значит, нэ там находились.

— Они находились там, — Авдей был холоден и невозмутим. — вы должны доделать свою работу. Тогда я буду готов не только заплатить остальное, но и доплатить еще сто тысяч.

Чеченцы возбужденно загомонили на своем языке, энергично жестикулируя и изредка поглядывая на Авдея. Наконец, старший ткнул пальцем в большую раскрытую сумку и гортанно прикрикнул на Ису. Тот взял сумку и отошел к шкафу возле входной двери, продолжив упаковывать вещи.

— Мы уэзжаем. Плати остальноэ, — в голосе Мусы зазвучали угрожающие нотки, — долги нужно отдавать. Это свято.

— Вы не уедете из города, пока не покончите с делом, — прозвучала ответная угроза, — мы не дадим вам уехать.

По скакнувшим в сторону зрачкам Мусы, Авдей понял, что сзади происходит нечто опасное. Чеченец инстинктивно прищурил глаза, как бы не желая, чтобы его зрачки отразили происходящее за спиной собеседника.

Авдей рванулся в сторону и вниз, в то же время переворачиваясь телом и поворачиваясь к опасности лицом. Рука Исы, с зажатым в ней горским кинжалом, рубанула пустоту. Авдей, уже падая на спину, перехватил руку чеченца своей левой рукой и, одновременно выворачивая, резко дернул ее на себя. Кинжал выскользнул из руки чеченца и упал чуть в стороне, на мягкий ковер. Авдей ребром ладони правой руки встретил падающего вниз лицом чеченца, угодив встречным ударом ему в горло, прямо под кадык. Раздался тошнотворный хруст, и Иса со всего маху врезался всем телом в пол.

— Чпок, чпок, чпок, чпок… — раздавшиеся звуки напомнили хлопки пробок открывающегося шампанского.

Лежавший на ковре Авдей схватился рукой за голову, выше правого уха и стал мотать головой, глаза его слегка помутнели. Он начал кататься и вертеться по ковру в разные стороны, стараясь не дать произвести прицельный выстрел Мусе, державшему в руке большой пистолет с глушителем и, раз за разом, нажимавшему на курок.

Вдруг рука Авдея коснулась чего-то острого, причинившего резкую боль. Он нащупал валяющийся на полу кинжал, ухватил его за конец лезвия и прямо с пола, почти без замаха, швырнул в стрелявшего.

Тяжелый горский кинжал с рукояткой в серебряных насечках, сделав один оборот, воткнулся Мусе в шею сбоку и, не сумев задержаться в ране, вывалился из нее на пол. Из раны сразу же ударил густой пульсирующий фонтан крови — кинжал задел проходящую по шее артерию, прикрытую лишь кожей и тонким слоем шейной мышцы.

Муса выронил пистолет и, опускаясь на колени, попытался зажать рану растопыренными ладонями обеих рук. Однако кровь продолжала хлестать сквозь пальцы, и горец, обессилев, завалился на бок. Умер он быстро и легко — от острой кровопотери.

Авдей вскочил на ноги, подошел к лежащему Исе и перевернул его на спину. У чеченца кровоточил бок — одна из пуль Мусы случайно попала в него, но, похоже, он был еще жив.

Авдей присел на корточки и двумя пальцами приподнял его веко. Зрачок сузился, значит — живой. Авдей приподнял свою штанину и осмотрел прикрепленный у щиколотки кожаным ремешком круглый узкий продолговатый футляр, который от перемещений не пострадал.

Он нажал на кнопочку, расположенную сбоку, и из футляра выскочила острая длинная заточка, рукояткой которой являлась его верхняя рифленая часть. Заточка была похожа на стальную спицу диаметром немного толще велосипедной.

Это было любимое оружие Авдея, не оставляющее экспертам шансов для его идентификации. Именно этой заточкой был убит внедрившийся в банду Косаря агент Крастонова. Такая заточка являлась крайне опасным оружием, которым легко можно проткнуть любую часть человеческого тела и даже некоторые кости.

Авдей дотронулся острием заточки до уголка закрытого глаза, слегка изменил ее наклон и резко ударил основанием ладони по округлому концу заточки, вгоняя ее в глаз лежащего неподвижно Исы. Стальное жало, пробив лобную долю, проткнуло таламус, межпещеристый синус, прошло через мозжечок и уткнулось в твердую черепную кость затылка. Было поражено, так называемое, «древо жизни». Все мышцы тела чеченца разом сократились, подтверждая, что один из пораженных органов отвечал за координацию движений. Тело конвульсивно дернулось и замерло. Смерть наступила мгновенно.