Барсентьев вернулся в комнату. Мирчук кропотливо писал протокол почти час.

Отдав Барсентьеву собственноручно написанные и подписанные на каждом листе показания, он облегченно вздохнул.

Барсентьев не стал больше мучить его сегодня и отпустил Мирчука домой. Он решил, что завтра прочтет показания, все прикинет еще раз и тогда задаст уточняющие вопросы.

Вообще следовало обдумать план действий. Одному ему уже не справиться. Прокурор города, похоже, человек честный и принципиальный. Надо ехать к нему с утра, объяснить положение дел и предложить объединить усилия в восстановлении утраченных материалов и дальнейшем проведении следственных действий по всем трем уголовным делам, включая и дело об исчезновении Логинова.

А сегодня надо по новой перечитать дела и вновь написать все положенные бумаги. Все постановления о назначении экспертиз. Продумать дополнительные вопросы экспертам. Завтра следует допросить работников дежурной части и изъять автоматы, направив их затем в ЭКО… Барсентьев полностью отдался работе и совершенно забыл о времени…

Утром, однако, его ждало страшное известие. В девять утра он позвонил прокурору города, чтобы подъехать к нему и оговорить все подготовленные вопросы.

— Михаил Матвеевич, доброе утро, — начал Барсентьев, — я бы хотел…

— Какое там доброе. ЧП у меня, — даже по телефону чувствовалось, что прокурор города крайне расстроен, — следователь умер.

— Какой следователь? — спросил Барсентьев, уже холодея от ужасной догадки.

— Мирчук. — Городской прокурор помолчал и добавил, — отравился вроде самогоном. Вчера отпросился на два дня к родителям, они живут в деревне, километров шестьдесят от города. Оттуда позвонили, что скончался. Как выразились, обпился самогонкой. — Он горестно хмыкнул.

— Но я же только вчера с ним… — Барсентьев не успел закончить фразу.

— Вот-вот, и я вчера еще с ним виделся, — перебил его Севидов голосом, полным горечи, — а сегодня он уже мертв. Я знал, конечно, что он слабовольный и сильно пьющий человек, но терпел. Как работник, он был неплох, довольно грамотен. Мог работать и по ночам, и в выходные, если требуется… Но попивал… Эх, незадача. Поеду сейчас туда сам разбираться, что к чему…

— Вы же скажите, чтобы вскрытие сделали обязательно, — Барсентьев был весьма взволнован, — что-то смерть непонятная…

— Само собой, — удивленно ответил прокурор города, — сделаем все, что положено по закону.

— Позвоните мне, пожалуйста, как вернетесь.

— Хорошо, всего доброго, — закончил разговор Севидов.

Барсентьев положил трубку.

И только тут до Барсентьева дошло происходящее. Это не просто непонятная и подозрительная смерть. Следователя убрали. Убрали, как только он сказал лишнее ему, Барсентьеву. Как убрали и Логинова.

Кто? Мафия? Те, кто прислали мне сто пятьдесят тысяч долларов? Кто они, всеведущие и всезнающие? Откуда они знают каждый мой шаг? Причем реакция мгновенная…

Жуткая догадка опалила его сознание. Неужели…

Визит мнимого мастера из несуществующей фирмы, исчезновение Логинова, гибель Мирчука, другие непонятки — все это, сложившись и дало невероятную гипотезу.

За каждым его шагом, получается, следили. Неведомый противник знал обо всех его разговорах и действиях. Его гостиничный номер был оборудован видеокамерой скрытого наблюдения. И он теперь знал, где она находится. Кондиционер…

Стал понятным быстрый приход якобы мастера по ремонту, который попросил обитателя номера удалиться под благовидным предлогом. И удивление горничной, узнавшей, что кондиционер вышел из строя…

Барсентьев прилег на диван и, как бы невзначай, начал рассматривать потолок. Взгляд потихоньку перемещался к висящему под потолком кондиционеру.

Так и есть.

Рядом с коробочкой, улавливающей импульсы ручного пульта и светящейся зеленой лампочкой, свидетельствующей об автоматическом режиме работы кондиционера, матово темнел небольшой глазок объектива. Совершенно неуместного на корпусе.

Барсентьев сделал равнодушный вид и закрыл глаза.

Как же он раньше этого не заметил? А что тут можно заметить? Это, если обратить целевое внимание, можно увидеть ненужность этого глазка, тоже похожего на лампочку. Да и то — мало ли зачем эта лампочка в мудреной импортной технике?

Да, дела… Кто-то пристально наблюдал за ним день и ночь.

Кто? Да конечно же, Крастонов. Все разом стало на свои места. Крастонов любыми способами пытался удержать завоеванные позиции. В процессе ликвидации организованной преступности он зашел слишком далеко, совершил серьезные ошибки. И теперь эти огрехи он стремился скрыть любыми путями. В том числе — и физическим устранением опасных ему людей.

Он убил, в этом Барсентьев уже не сомневался, и Логинова. А затем — и несчастного, запутавшегося Мирчука. Подбросил деньги Барсентьеву, когда тот напал на след…

И вновь жуткая мысль обожгла рассудок. А ведь он, Барсентьев, тоже стал опасен для Крастонова. И теперь наступил его черед…

Бесследно исчезнуть? Или перепить самогона? Или?..

Барсентьев даже не представлял, как близок он был в этот момент к истине.

Он встал с дивана и стал медленно ходить по комнате, внимательно фиксируя окружающую обстановку. Перешел в спальню, делая там тоже самое, затем стал изучать ванную комнату.

Барсентьев больше нигде не обнаружил подслушивающей аппаратуры. Но это всего лишь визуальный и поверхностный осмотр…

«Что же делать? — напряженно думал он, — на местных правоохранителей надежды нет. Надо срочно звонить в Генеральную прокуратуру, Долинину. Просить о помощи. Но как позвонить? Наверняка, прослушивается и его мобильник, если даже постоянное видеонаблюдение за ним не поленились установить.

Что можно предпринять в этой ситуации? Возможно, за ним нет наружки, поскольку и так они все видят и все слышат. Нет никакой необходимости пускать за ним хвоста. Да и куда он ездит? Только в прокуратуру, да в милицию.

Значит надо, проверившись на наружку, позвонить с междугородного телефона на главпочтамте. Есть же в этом городе главпочтамт, или что-то вроде этого…»

Барсентьев быстро переоделся и вышел на улицу.

Пройдя несколько кварталов, он спросил у первой же попавшейся женщины:

— Простите, ради Бога, есть ли в этом городе главпочтамт?

— Да, — удивленно ответила женщина.

— А есть ли там междугородняя телефонная связь?

— Конечно.

— Не подскажете, как туда пройти? Это далеко?

— Не очень, — сообщила женщина, и начала подробно объяснять дорогу.

По дороге к почтамту Барсентьев несколько раз проверял, не идет ли за ним хвост. Он заходил в магазинчики и оглядывал незаметно улицу за собой. С этой же целью Барсентьев использовал и витрины, внимательно приглядываясь к отражению за собой.

Слежки он не обнаружил.

Барсентьев зашел в помпезное трехэтажное здание главпочтамта и остановился у входа, наблюдая за улицей. Никто за ним не шел. Люди равнодушно проходили мимо.

Переговорный пункт оказался на первом этаже. Купив жетоны, Барсентьев не стал сразу же звонить, а присел за столик, лицом к входной двери, и сделал вид, что пишет что-то на листке бумаги. Люди входили и выходили, подозрительных среди них он не обнаружил — все шли целеустремленно, никто не озирался и не высматривал кого-то.

Барсентьев зашел в кабину, бросил первый жетон, поднял трубку и начал набирать московский номер…

Внезапно он прекратил набор номера и положил трубку на место.

Стоп. Надо избавиться от мобильника. Одежду он сменил, на ней «жучков» быть не должно, а вот через мобильник, даже отключенный, его могли прослушивать.

Барсентьев возвратился к девушке, у которой покупал жетоны.

— Будьте любезны, — попросил он, — пусть мобильник побудет у вас на стойке, он создает помехи при междугородном звонке.

Девушка недоуменно пожала плечами, но возражать не стала.

Барсентьев вновь поспешил в кабину.

— Алло! Светочка? — дозвонился он до приемной, прямой почему-то не отвечал, — а где Сергей Дмитриевич?.. На месте?.. Трубку не поднимает, можно с ним соединиться?.. Совещание?.. Светочка, мне очень срочно. Очень…