— Еще пять лет назад у нас было все. Помимо уличных девиц, существовали полулегальные публичные дома, специализированные массажные кабинеты, загородные дома отдыха с саунами. Бизнес на теле процветал. Услугами девушек по вызову почти открыто пользовались даже некоторые чиновники. Местные депутаты поговаривали о принятии решения о легализации проституции в городе. Но здесь появился Щука…

— Какая Щука?

— Ну, прозвище такое…

И сутенер продолжал:

— Так прозвали нового начальника криминальной милиции города, присланного сюда из Прикамска — областного центра. Даже, говорят, сосланного за какие-то прегрешения. Он начал с проституции. А также с наркомании.

— Город был заражен наркотой?

— Да нет, не то, чтобы очень. Так, баловались некоторые травкой и прочим легким марафетом. Никакой синтетики не отмечалось вроде. Были, конечно, профессиональные торговцы, но наркоманов, как таковых, как будто не существовало. Тем не менее, в городской милиции Щукой, хотя тогда его так еще не называли, был создан специальный отдел с мудреным названием. Что-то типа «По борьбе с наркотиками и нравами». Возглавил тот отдел также нездешний, бугай такой, сейчас УБОП-ом командует. И пошло…

— Что пошло?

— Все «мамки», содержательницы веселых домов различного типа, очутились за решеткой, и суд им потом впаял реальные сроки. Команды сопровождения жриц любви из местных братков — то же самое… Были распиханы по колониям. Сейчас почти все уже возвратились, но прежним делом не занимаются. Да и нет его, дела-то. Самих проституток не сажали. Которые не местные, тех загружали в автобусы и поезда и отправляли с наказом: больше в этом городе не появляться. Местным выписывали официальные предупредительные бумаги не заниматься этим ремеслом. Кто не послушался? Были и такие, но…

Сутенер нагнулся к уху Барсентьева и прошипел, — татуировки им делали.

— Какие татуировки?

— Самые обыкновенные. Посередине лба большими буквами писали: «Я — б…».

— И кто их делал?

— А неизвестно. Сами девицы молчали и ходили, как в воду опущенные. А татуировку я сам видел, своими глазами. Потом большинство из них поразъехались в другие места. А некоторые, так и вообще пропали.

— Как пропали?

— А так, пропали и все. Завела на них милиция розыскные дела. Прокурор кипятился, бумаги грозные писал. Никого все равно не нашли. Да и нет больше того прокурора.

— Как, тоже пропал???

— Ушел на пенсию. Цветочки сейчас разводит на даче. Розы, говорят, черные выращивает. Сейчас другой прокурор, он на эту милицию сквозь пальцы смотрит, на ихние художества.

— Что за художества?

— Все-все, извиняйте, мне пора, звоните за девочек — человечек быстро вскочил и бесшумной тенью растворился в глубине коридора, но не к выходу из гостиницы, а куда-то в прямо противоположном направлении.

Через минуту в гостиницу в майорской милицейской форме вошел начальник управления по борьбе с организованной преступностью УВД города Легин. Почуял его сутенер, что ли?

— Здравия желаю, Игорь Викторович, — рука майора, смахивающая больше на саперную лопатку, метнулась к фуражке.

— Здравствуйте, Андрей Зосимович, — Барсентьев протянул коллеге руку для пожатия.

— Вот, вы просили, — Легин подал ему черную сумку, — здесь ноутбук. А здесь, — он достал из кармана конверт, — адреса сайтов городской администрации и наш, милицейский. А также пароли и коды доступа в нашу базу данных с некоторыми оперативными материалами. Сами понимаете, секретные. Ноутбук современный со встроенным модемом и доступом в Интернет, если понадобится. Подключаться можно прямо к телефону, что в номере.

— Большое вам спасибо!

— Не за что, служба. Крастонов просил передать вам привет и звонить, если что понадобится. До свидания, — рука вновь коснулась козырька фуражки, открытое располагающее лицо украсилось улыбкой, Легин развернулся и быстрым упругим шагом, необычайным для такой мощной фигуры, двинулся к выходу.

— Спасибо. До свидания, — эти слова Барсентьева были адресованы уже удаляющейся спине.

«Ну и оперативность», — с невольным восхищением подумал он и покачал головой, разглядывая сумку.

Барсентьев, не откладывая, раскрыл ноутбук, подключился к Интернету и зашел в базу данных Генеральной прокуратуры. Его интересовали материалы различных криминальных разборок, в ходе которых совершались убийства. И таковых хватало. Однако максимум убитых в таких происшествиях не превышал трех-четырех человек, иногда и случайных прохожих. Автоматическое оружие тоже встречалось нечасто.

Барсентьев понял теперь, почему эта кровавая разборка стала предметом такого пристального внимания Генеральной прокуратуры. Своим необыкновенным содержанием и числом жертв она резко выделялась от прочих бандитских способов решения междоусобиц.

Сам Барсентьев никогда таких дел не вел, у него была другая специализация. Как правило, ему поручались сложные запутанные дела. Неочевидные убийства, в которых, зачастую, даже труп отсутствовал. То есть, труп-то, конечно, был, но его приходилось искать извилистым следственным путем, который тянулся порой многие месяцы.

Доказательства приходилось собирать по кирпичику, из которых складывалась затем пирамида обвинения, увенчанная, выражаясь языком юриспруденции, установлением истины по расследуемому делу. Если хоть один кирпичик отсутствовал, пирамида могла обрушиться в ходе судебного заседания, благо грамотных и языкастых адвокатов сейчас хватает. И тогда подсудимого ждало оправдание, хотя и судьи прекрасно понимали, что на скамье подсудимых сидит именно тот человек, который совершил именно это преступление. У Барсентьева за его следственную практику был всего лишь один такой случай.

Представительный мужчина в костюме с кричащим галстуком открыл ключом квартиру и зашел внутрь. Внутреннее убранство поражало роскошью обстановки. Мужчина, проходя вглубь квартиры, заглядывал во все комнаты.

— Эльвира! — громко звал он.

Никто не отвечал.

Проходя мимо ванной комнаты, мужчина заметил прорывающийся сквозь щели между дверью и косяком свет и распахнул дверь.

В ванной, наполненной водой, среди неопавшей пены лежал труп красивой женщины лет тридцати пяти. В воду был опущен электрический фен для сушки волос.

Ах, Эльвира, Эльвира, — горестно произнес мужчина, — вот к чему привела твоя вечная неосторожность…

Вернувшись в одну из комнат, он набрал телефонный номер.

— Алло, это милиция? С вами говорит начальник департамента экономики и планирования мэрии Лерчев Вадим Степанович, у меня здесь ЧП, прошу прислать кого положено для осмотра… Нет, не работе, в моей квартире… Несчастный случай с женой произошел… Она мертва… Ее убило электрическим током… Да… Мой адрес…

Мужчина положил трубку, вернулся в ванную и внимательно осмотрел окружающую обстановку, ни к чему не прикасаясь.

Затем он прошел в гостиную, достал из бара пузатую бутылку коньяка, налил немного в широкий приземистый бокал, сел в кресло и медленно выпил спиртное, о чем-то напряженно думая и крутя бокал в пальцах.

Заместитель Генерального прокурора Долинин сидел за столом своего кабинета и просматривал поступившую почту. Иногда он хмурился и писал то на одном, то на другом документе какую-то резолюцию.

Вдруг зажужжал селектор. Долинин нажал одну из клавишей.

— Сергей Дмитриевич, — раздался голос секретарши, — к вам Барсентьев…

— Пусть заходит.

В кабинет зашел Барсентьев с подшитой папкой бежевого цвета в руке.

— Здравствуйте, Сергей Дмитриевич.

— Добрый день, Игорь Викторович, давно тебя не видел.

Они пожали друг другу руки.

— Да я в командировке был, на Северном Кавказе. По взрыву…

— Знаю, знаю… Присаживайся. Какие проблемы?

— Хочу возбудить уголовное дело вот по этому материалу, — Барсентьев положил на стол принесенную папку.

— А что там?