Дейл Армстронг расположилась в противоположном углу комнаты, спиной к Кайлу. У нее была красивая спина, прямая и гибкая. Со своего места Кайл ничего больше не видел, но во время обеда у него имелась возможность оценить и другие, так сказать, аспекты: длинные стройные ноги и тонкую талию; грудь могла бы быть повыше, но нельзя же обладать всеми достоинствами сразу. Как, интересно, будут развиваться события, если: (1) в ближайшие несколько дней он сделает шаг навстречу, (2) шаг окажется успешным, и (3) об интрижке узнает руководство? Без всяких сомнений, его выставят на улицу, а иного и не требуется. Что тогда скажет Бенни? Любой молодой человек имеет право приударить за молодой женщиной. Ну, выгонят его из «Скалли», и что? Во всяком случае, его уволят за что-то стоящее.
Бенни лишится шпиона. Кайлу укажут на дверь, но не отнимут лицензию адвоката.
Это необходимо взвесить.
Скорее всего при его-то везении, обнаружится еще одна видеозапись, и там Кайл и Дейл предстанут в главных ролях. Бенни схватит ее в свои потные руки, и…
Баюкая себя несбыточными фантазиями, Макэвой и не думал выключать счетчик. Триста долларов в час – не бог весть что, но все-таки деньги. Пусть «Безмятежный» раскошелится.
Кайл успел выяснить, что докторскую по математике Дейл защитила в двадцать пять лет, в Массачусетском технологическом. Она несколько лет читала лекции, а потом бросила. Юриспруденцию изучала в Корнелле. Причин, которые подвигли ее сменить род деятельности, Кайл не знал. Сейчас занятия по тригонометрии представлялись Макэвою верхом блаженства. Дейл всего тридцать, она никогда не была замужем, так почему бы не попытаться разгадать ее мятущуюся душу?
Кайл поднялся из-за стола, размял затекшие ноги и спросил:
– Не хотите кофе?
– Нет, спасибо. – Она даже улыбнулась.
Однако две чашки крепкого кофе ничуть не оживили мыслительные процессы в мозгу, и ближе к вечеру Кайл начал ощущать серьезное беспокойство за собственный рассудок.
Покинуть здание они решили не раньше семи вечера. В начале восьмого Кайл и Дейл ступили в кабину лифта, отлично сознавая, что столь ранний уход является еще одним нарушением неписаных правил фирмы. Однако угрызения совести мучили их недолго. Когда они вошли в ирландский паб, Тим Рейнолдс уже сидел за столиком, приканчивая первую пинту пива. В паб он пришел вместе с Эвереттом, выпускником Нью-Йоркского университета, приписанным к секции коммерческой недвижимости. Перекинувшись парой-тройкой ничего не значащих фраз, все четверо выложили на стол фирмфоны. Оружие – к бою!
Дейл заказала мартини, Кайл попросил принести ему содовой. Когда официантка удалилась, Рейнолдс спросил:
– Ты что, вообще не пьешь?
Кайл улыбнулся:
– Нет. Завязал еще в колледже. – Вопросы, которые должны были последовать, он слышал уже не раз.
– Завязал? Неужели все зашло так далеко?
– Ага. Был вынужден.
– А потом клиника, общество анонимных алкоголиков? – захотел уточнить Эверетт.
– Нет. После разговора с врачом я понял, что сам загоняю себя в угол, и отказался от спиртного.
– Ужас какой-то, – пробормотал Тим, выливая в рот остатки пива.
– Честно говоря, я тоже не пью, – призналась Дейл. – Но сегодня почувствовала, что просто должна взглянуть на донышко бутылки.
Это признание человека, который абсолютно лишен чувства юмора, прозвучало почти как вызов. Отсмеявшись, коллеги пустились в воспоминания о первом рабочем дне. Тим внес в счета целых восемь и шесть десятых часа – за знакомство со старым уставом города Нью-Йорка, предостерегавшим юристов от участия в исках по проблеме безработицы. Эверетту удалось покрыть счетами девять часов, читая выцветшие от времени договоры об аренде. Однако первое место осталось за Кайлом и Дейл с их рассказом о «темнице», где лежат тридцать пять тысяч папок.
Когда напитки были поданы, Дейл предложила выпить за «Безмятежный залог» с его разорившимися клиентами. Второй тост восхвалял усердие Тэйбора, который поклялся уйти с работы не раньше полуночи. Третий прозвучал в честь фирмы «Скалли энд Першинг» и тех восхитительных окладов, что были положены новичкам. Не выпив и половины своего мартини, Дейл начала вдруг беспричинно хихикать. После того как она заказала новую порцию, Кайл пробормотал извинения и отправился домой.
Собираясь во вторник, в пять тридцать утра, отправиться в «темницу», Кайл мысленно оттачивал текст заявления об уходе. Пусть Бенни Райт идет ко всем чертям. Уж лучше встретиться лицом к лицу с Илейн в зале суда. Что угодно будет лучше, чем нескончаемая пытка в архиве.
Вчерашний день был прожит только благодаря заклинанию «Но мне платят двести тысяч долларов в год».
Сейчас, в половине шестого утра, Кайла уже не интересовало, сколько ему платят. Негромко пискнув, фирмфон выдал сообщение от Дуга Пекхэма: «Кайл, необходима твоя помощь. По возможности, прямо сейчас. Жду у себя».
Выбросив из головы текст заявления, он поднялся на 33-й этаж, кивнул Дейл:
– Прости, бегу к Пекхэму. Срочный проект.
Если это прозвучало слишком жестоко – ничего не поделаешь. Если фраза отдавала хвастовством – плевать. Дейл выглядела обиженной, ей очень не хотелось остаться в «темнице» наедине с «Безмятежным залогом». Перепрыгивая через ступеньку, Кайл спустился на два пролета лестницы, пробежал по коридору и замер возле открытой двери кабинета Пекхэма. Стоя у окна, партнер яростно кричал что-то в телефонную трубку. Увидев в дверном проеме Кайла, Дуг жестом указал на кресло. Когда стены кабинета сотряслись от мощного «Ты болван, Слэйд, полный болван!», а трубка легла на стол, Кайл робко улыбнулся. Пекхэм повел головой, участливо спросил:
– Где осваиваешься?
– В архиве. – К этому можно было ничего не добавлять.
– Искренние соболезнования, но мы все прошли через него. Давай-ка к делу. Готов помочь коллеге? – Опустившись в кресло, Дуглас начал раскачиваться в нем, не сводя с Макэвоя глаз.
– В чем угодно. Хотите, я отполирую ваши туфли?
– Они начищены до блеска. Появилось крупное дело, в южном районе города. Мы взяли на себя защиту «Баркса» в групповом иске пострадавших от сердечных пилюль. Дело скандальное и чрезвычайно запутанное, производство по нему возбуждено в нескольких штатах. В четверг утром назначена встреча с судьей Кафферти. Знаешь такого?
«Я здесь всего два дня», – едва не вырвалось у Кайла.
– Нет.
– Кофеиновый Кафферти. Он сам сидит на таблетках, и когда их действие заканчивается, он требует к себе подчиненных, разносит их в пух и прах за нежелание работать. Наглотавшись таблеток, тоже орет, но, во всяком случае, обходится без проклятий. В наших кругах его зовут «ракетой», он славится скоростью, с которой принимает решения. Толковый судья, и при этом – настоящий чирей в заднице. Видишь ли, иск, о котором я говорю, слишком разросся, поэтому Кафферти угрожает передать его под юрисдикцию какого-нибудь штата.
Кайл судорожно делал записи в блокноте. Воспользовавшись краткой паузой, спросил:
– Сердечные пилюли?
– По сути, это некая химия, которая растворяет бляшки в кровеносных сосудах, даже в желудочках сердца. С медицинской точки зрения процесс достаточно сложный, и не тебе ломать над ним голову. Эту сторону вопроса отрабатывают двое наших партнеров, оба – дипломированные врачи. Всего к делу привлечены четыре партнера и десять сотрудников. Я – главный консультант.
В последней фразе звучала изрядная доля самодовольства. Закончив говорить, Пекхэм встал, вновь подошел к окну, бросил взгляд на просыпающийся город. Накрахмаленный воротничок его белоснежной сорочки, с расчетом купленной на несколько размеров больше, почти полностью скрывал тройной подбородок.
Информация Бенни Райта была точной. Первый брак Дугласа Пекхэма распался через тринадцать месяцев после того, как зеленым новичком этот выпускник Йеля пришел в «Скалли энд Першинг». Нынешняя супруга Дугласа, тоже юрист, была партнером в фирме, что располагалась у ближайшего перекрестка. Как и муж, она любила просиживать на работе до темноты. У пары имелись двое маленьких детей. Жила семья в квартире в Верхнем Вест-Сайде, которая стоила четыре миллиона долларов, а летом перебиралась в особняк в Хэмптоне. За минувший год Пекхэм заработал один миллион триста тысяч долларов, его жена – на сто тысяч меньше. В фирме Дугласа считали лучшим специалистом по судебным разбирательствам. В основном он представлял интересы крупных фармацевтических компаний и не слишком часто удостаивал своим присутствием залы суда. Шесть лет назад Пекхэм проиграл иск по делу о болеутоляющем средстве, прием которого довел несколько десятков пациентов до самоубийства. Так по крайней мере сочли присяжные. В качестве компенсации за потраченные нервы «Скалли» на две недели отправила его отдохнуть в Италию.
