Глаза Ремингтона потемнели ещё больше, а грудь поднималась и опадала от частых вдохов. Он положил руки мне на бёдра, ладонь скользнула по внутренней стороне к животу. Я была в восторге, что его так заводят мои пышные бёдра и далеко не плоский живот.

– Боже, ты такая красивая. Ты лежишь передо мной как самое изысканное лакомство. Селена, я просто умираю от желания трахнуть тебя прямо сейчас. Но уверен, если возьму хоть раз, то не смогу остановиться, пока мы оба не будем полностью измождены. Но даже тогда не захочу покидать тебя. Поэтому пока я поимею тебя  языком и сделаю всё от меня зависящее, чтобы ты никогда ни забыла этой минуты. Разведи ножки, ma belle.

Словно загипнотизированная этими тёмными, полными желания глазами, я задрожала, покорно раздвинув ноги. Ремингтон опустил взгляд и, как заворожённый, уставился мне между ног. С его губ сорвался стон.

– Vous etês belle[13],– пробормотал он, склонив темноволосую голову, и прижался губами к внутренней стороне бедра. Несмотря на ожидание прикосновения его губ к моей коже, я всё равно вздрогнула от их мягкости и от интимности ласки.

Все мысли улетучились. От его тёплого дыхания, ласкающего кожу, всё тело натянулось как тетива. Его губы прижались к моей изнывающей плоти. Ремингтон неторопливо целовал и лизал, пока я не начала извиваться на кушетке. После этого, раздвинув пальцами складочки и не прерывая ласк, стал задевать кончиком языка особенно чувствительный комочек. Выгнув спину, я застонала. Зарычав от явного удовлетворения, Ремингтон обхватил губами клитор и стал посасывать, то медленно, то быстро. Ни на минуту не останавливая свою сладострастную пытку, он скользнул в меня пальцем. Я больше не в силах была сдерживаться.

– Ремингтон, я… я кончаю!

– Чёрт, Селена, я без ума от твоего вкуса. – Руками обхватив попку, Ремингтон притянул меня  ещё ближе ко рту, продолжая ласкать. А потом одобрительно заворчал, и звук дрожью отозвался в моём клиторе.

– О, Боже! – Меня накрыл оргазм такой оглушительной силы, что я едва могла вздохнуть. Такое чувство, будто меня снесло бесконечными волнами удовольствия.

Когда я пришла в себя, Ремингтон лежал рядом, опираясь локтем на кушетку и подпирая голову рукой. Наклонившись, он меня поцеловал. Я застонала, ощутив свой вкус на его языке.

– Вот именно этого вида я и добивался. – Ремингтон нежно провёл костяшками пальцев по моему подбородку. – В следующий раз, ma belle, ты кончишь с  моим членом глубоко в тебе.

Поцеловав меня в губы, Ремингтон поднялся и снова уложил меня на кушетке в нужном положении. Пальцы жгло от желания прикоснуться к нему, я поёрзала, внутри пылало необузданное пламя. Не в силах больше терпеть, я вытащила из-под головы руку. Просунув пальцы в петли на его джинсах, рванула Ремингтона на себя. Я до одури жаждала его. Хотела, чтобы твёрдое тело плотно прижималось к моему, а горячая кожа обжигала, клеймя.

Захваченный врасплох, Ремингтон покачнулся. Молниеносно выставив руки, он опёрся ими по обе стороны от моей головы.

– Позволь и мне о тебе позаботиться. – Моя ладонь скользнула к выпуклости на джинсах. Резко вздохнув, он прикрыл глаза, словно испытывая муки. – Ну же, Ремингтон, всего пару минут.

– Проклятье, Селена. Если ты не остановишься, я не смогу сдержаться и затрахаю тебя до потери сознания. – Впившись в мой рот, Ремингтон пососал нижнюю губу и нежно её прикусил. А потом опустился на меня, стал плавно двигать бёдрами, и меня мгновенно накрыла волна сладострастного томления. Я только что испытала оргазм, но сейчас почувствовала, как приближается второй.

– Да, я именно об этом.

– Господи, – простонал он, необузданно меня поцеловав. А потом отстранился, поправил джинсы и провёл кончиком пальца по внутренней стороне моего бедра. – Позволь я сначала тебя нарисую, а потом покажу, как прикасаться ко мне. Грубо, нежно, по-всякому, – последнее слово прозвучало как одно из семи смертных грехов. И, чёрт возьми, я как раз в настроении согрешить.

– Это ты во всем виноват, – надув губы, сказала я.

Он удивлённо приподнял тёмную бровь, а в глазах заплясали чёртики.

– Я виноват?

– Конечно. Весь такой неотразимый. Я хочу тебя и никак не могу перестать думать о твоих поцелуях и о том, когда мы, наконец… трахнемся.

– Мне нравится, когда ты говоришь «трахнемся».

Он снова взял красный шёлк и завязал один конец на моей щиколотке, потом протянул ткань между ног, прикрыв венерин холмик. Один раз обернул материалом талию и прикрыл грудь, а вторым концом связал запястья. Вытянувшись, я лежала на кушетке, а блестящая ткань прикрывавшая тело, отбрасывала дразнящие блики на кожу.

Отступив, Ремингтон посмотрел на результат и удовлетворённо хмыкнул. Быстро поцеловав меня в лоб, он отошёл.

Я почти обнажённой ходила по подиуму, позировала перед камерами, а под куском материала, прикрывавшем меня, ничего не было. Откровенно говоря, мне пришлось делать уйму вещей, от которых я чувствовала себя полностью обнажённой.

Но всё, что было в прошлом, блекло по сравнению с этим. Впервые в жизни я чувствовала себя такой открытой. Я вольготно раскинулась на кушетке и наблюдала за Ремингтоном, изучавшим меня проникновенным взглядом, от которого мне хотелось… спрятаться? Проклятье, я так чертовски неуверенна в себе. Хотя и знаю, что красива. Я потратила уйму сил, чтобы стать той, кем я была до брака с Джеймсом. Тем не менее, Ремингтону каким-то образом удаётся заставить меня почувствовать себя более чувственной, особенно, когда он смотрит на краешек выглядывающей татуировки.

– Прекрати ёрзать, Селена.

Этот голос. Мама дорогая! Скрытое предупреждение хлестнуло меня, словно огонёк пламени, заставив замереть. Я подняла взгляд от босых ступней к обтянутым джинсами мускулистым бёдрам, а потом - к его лицу. Глаза сощурены, сама сосредоточенность и строгость, Ремингтон явно был настроен на рабочий лад.

Несколько секунд спустя он поспешно отошёл в сторону, и через считанные секунды из скрытых на потолке динамиков полилась печальная классическая музыка. Повернув голову набок, я посмотрела на Ремингтона. С лёгкостью подняв мольберт, он шёл ко мне.

– Классика?

Он кивнул.

– Сергей Прокофьев. Нравится? – спросил он, махнув рукой в сторону динамиков.

Окружённые музыкой, мы словно впали в напряжённое молчание. От сочетания страстного взгляда Ремингтона и гармоничной мелодии всё внутри затягивалось в томительный узел. Это самое эротичное, что я когда-либо делала. Невероятное везение, что до такого состояния меня доводит именно этот талантливый и почти идеальный мужчина.

Я сделал пару глубоких вздохов в попытке взять себя в руки, но контроль ускользал, и я был очень близок к срыву.

Одно неверное движение, и мне конец.

Я всё ещё чувствовал её вкус на языке. Запах заполнил мои чувства, а тело было настолько напряжено, что казалось физически больно даже думать о потрясающе красивой обнажённой женщине, лежащей напротив меня на кушетке. До сих пор мне отлично удавалось бороться со страстью и желанием сорвать с неё к чертям всю одежду. Заполнить до отказа и трахать, пока она не станет выкрикивать моё имя. До тех пор, пока в её голове не останется ни одной мысли, кроме как обо мне. И тех ощущений, которые я ей дарю.

От образов, терзавших сознание, я сильнее сжал кисть. Сладкое тело Селены извивается подо мной, когда я вхожу в неё, и наши тела движутся синхронно. Моё дыхание стало прерывистым. Член врезался в ткань джинсов. От желания в глазах потемнело. Кисть с хрустом сломалась, вырывая меня из мира фантазий. Глянув на бесполезные щепки в руке, я сжал челюсть.

Mon dieu!

Я должен обуздать своё изголодавшееся тело, пока не закончится сеанс. Кроме того, если подойду к ней в таком состоянии, то могу напугать. Водоворот столь необычных чувств пугал даже меня. Не могу припомнить, когда испытывал нечто подобное. Я хочу эту женщину на очень многих уровнях. Страстно желаю защитить от всего мира, чтобы больше никто её не обидел. Изнываю от желания затрахать, обнять, приковать наручниками к постели, чтобы она никогда меня не покинула.