– Тебе идёт это имя.

Я снова, как дурочка, улыбнулась. И делала это весь вечер. Этот мужчина замечательно влияет на мою самооценку.

Наклонившись вперед, я наслаждалась тем, как его взгляд скользнул вниз по моему платью. Спереди у него был сложный покрой. Когда я наклонялась, декольте слегка распахивалось, являя  лишь намёк на обнажённую кожу, но ничего чересчур откровенного.

– А я слышала, что ты самый сексуальный отец-одиночка Франции.

Казалось, ему ой как непросто оторвать взгляд от моей груди.

– Знаешь, а мне правда очень интересно узнать, что ты думаешь по этому поводу.

Я вопросительно приподняла бровь.

– Тебя действительно это интересует? Почему?

Его лицо посерьёзнело, из глаз ушла вся игривость.

– Не знаю. Но, думаю, это важно.

Хмм. Еще один факт, подтверждающий, что Ремингтон далеко не идеал. И это очень мило.

– Уверена, ты замечательный отец. Но что касается сексуальности, пожалуй, пока воздержусь от окончательного вердикта.

Он расхохотался.

– Разве я уже не доказал свою сексуальность?

О, давно доказал, и даже с лихвой.

– Может, тебе следует стараться получше. – Мы дружно засмеялись. Я откинулась на спинку стула, пожирая его глазами и обдумывая свой следующий шаг. Боже, я чувствовала себя такой смелой и привлекательной. Мне хотелось рискнуть. – Знаешь, мы уже столько времени болтаем, а я всё ещё не знаю, сколько тебе лет.

– А это имеет какое-то значение? Это совсем не важно, пока мы наслаждаемся компанией друг друга, разве нет?

Мне не хотелось портить вечер, поэтому я лишь пожала плечами, но потом, не удержавшись, поддразнила:

– Просто хотела убедиться, что не нарушаю какой-либо закон или что-то подобное.

Ремингтон рассмеялся.

– Мне тридцать три. А тебе двадцать шесть. 

Закатив глаза, я улыбнулась. Похоже, Эндрю не удержался и разболтал ему всё обо мне.

Потягивая вино, я изучала своего визави.

– Что случилось в лифте?

Вот чёрт! Я не это хотела сказать.

Он напрягся, от явного недовольства его губы сжались в тонкую линию.

– В одиннадцать лет я приезжал навестить отца в его офисе в Лондоне и застрял в лифте. Прошёл почти час, прежде чем меня оттуда вытащили. Как оказалось, отец посчитал нужным меня наказать и приказал подчинённым ничего не предпринимать без его распоряжения, – губы Ремингтона скривились, как мне показалось, от ненависти. – Что ж, за непослушание он преподал мне отличный урок. После того случая я больше никогда к нему не приезжал.

Матерь божья, какая жестокость. Неудивительно, что в лифте с ним такое творится.

Настроение изменилось, и во всем виновата я. Мне не следовало спрашивать об этом. И теперь я отчаянно хотела вернуть назад беззаботного Ремингтона.

– У меня к тебе предложение, – выпалила я первое, что пришло в голову. – Назовем это соглашением.

Он удивлённо приподнял бровь и поудобнее устроился на своём стуле. В глазах сверкнуло любопытство.

– Соглашение, – повторил он, проведя указательным пальцем по нижней губе. Ох, держите меня семеро! – Ну, давай послушаем.

Я облизнула губы, пытаясь собраться с мыслями, но каждый раз, когда Ремингтон смотрел на меня так, сделать это было очень  непросто.

Где змей-искуситель, когда он так нужен? И словно услышав мой призыв, на плече появился чертёнок, и ангелу меня не удержать. Я моментально почувствовала себя смелой.

– Уехав из Нью-Йорка, я дала себе обещание, что если чего-нибудь захочу, то не буду сдерживаться. И в течение этих трех месяцев, которые я проведу здесь, мне  хотелось окунуться с головой в новые приключения и… – Ремингтон продолжал неотрывно смотреть на меня. – Я хочу сказать что…

– Заведя интрижку с другим мужчиной, ты хочешь забыть бывшего мужа? – спросил он. Без осуждения, укора или даже любопытства.

Я покачала головой.

– Нет, не поэтому.

Менеджер ресторана, который время от времени проверял, не нужно ли нам чего-нибудь, появился у нашего стола, сложив перед собой руки. Он посмотрел на меня с лёгкой улыбкой, а потом, сосредоточив внимание на Ремингтоне, спросил, подавать ли десерт. В потоке французских слов я потеряла нить их разговора. Спустя пару минут менеджер ушел с довольным видом.

– Так почему, Селена? Зачем тебе это нужно? – Ремингтон посмотрел на меня непроницаемым взглядом. И я не могла понять, он и вправду злится на мои слова или проверяет, насколько я серьёзна.

За весёлым разговором последние несколько часов

пролетели незаметно, и с каждым мгновением у меня росла решимость спросить его. Раньше сама мысль о Ремингтоне как моей французской интрижке заставила бы меня бежать в противоположную сторону, но, как оказалось, Сен-Жермен не настолько плох, как мне показалось вначале.

– Потому что хочу чего-нибудь для себя. Я устала всецело отдавать себя, и теперь хочу получать желаемое, не только отдавая, но и получая взамен.

Ну, вот. Я сказала это.

Ремингтон наклонился вперёд и, прикусив нижнюю губу, посмотрел на меня из-под ресниц.

– А что если одного флирта мне недостаточно?

Сердце заколотилось в груди, но я тоже наклонилась, повторив движения Ремингтона. Его глаза слегка расширились, а губы немного изогнулись. По-видимому, мой смелый поступок его удивил. Как это замечательно, хоть раз в жизни быть ответственной за что-то столь восхитительное. Распутное и такое невероятно приятное.

– И чего же ты хочешь?

– Секса. Горячего, грязного, бурного. –

Он вопросительно

приподнял

одну

бровь

. В открытом вызове.

ГЛАВА 14

Жар опалил щёки, а в животе словно кружили миллионы бабочек.

– Что-то ещё? – спросила я его.

Мама дорогая! Я это сделала!

– Я буду прикасаться к тебе, когда и где захочу. – Пальцы, вздрогнув, сжали скатерть, словно Ремингтон едва поборол желание немедленно выполнить сказанное.

– Договорились.

Супер! Да здравствует новая я!

Один уголок его губ изогнулся в слабой усмешке.

– Селена, каждый раз, когда я начинаю думать, что раскусил тебя, ты выкидываешь очередной фокус.

– Я так понимаю, ты согласен на мою сделку? – я вопросительно приподняла бровь. Так чертовски весело бросать ему вызов.

Откинув голову, Сен-Жермен расхохотался, а потом протянул ко мне эти сильные руки художника и прикоснулся к вискам, отбрасывая волосы с лица.

– Да.

– Хорошо, – я изучала его лицо, задержавшись на покрытом щетиной подбородке.

К нашему столику подошел официант и поставил перед нами две тарелки с эклерами и кофе, но Ремингтон продолжал неотрывно смотреть на меня. Я поняла, что он становится очень настойчивым, если наметит какую-то цель.

Нуждаясь в передышке от этого пронзительного взгляда, я схватила со стола вилку с ножом и жадно накинулась на десерт.

– Боже, мне так нравится, что ты ешь с таким наслаждением, – заявил Ремингтон, потягивая кофе и наблюдая за мной поверх чашки. А потом поставил её обратно на блюдце и принялся за своё пирожное. Меня никогда так сильно не заводил вид мужчины, слизывающего шоколадный крем с ложечки.

– Я не ограничиваю себя в еде.

Под полным восхищения взглядом я быстро слопала десерт. Покончив со своим лакомством, Ремингтон отодвинул тарелку в сторону, а потом встал и без особых усилий поставил свой стул рядом с моим. И сел так, чтобы наши колени соприкасались.

«Остынь!» - самое подходящее слово, Селена.

С трудом сглотнув, я наблюдала, как мужчина слегка наклоняется вперед. Он провёл пальцем по моей шее, задержавшись там, где жемчужное ожерелье соприкасалось с кожей. А потом намотал нитку жемчуга на палец и легонько потянул. Придвинувшись ещё ближе, Ремингтон смотрел так, словно впитывал каждую чёрточку моего лица. Он склонил голову набок.

– У меня к тебе есть встречное предложение.