Харальд не очень любил, когда вмешивались в его дела. И этим только помог Инегельду, который и переоделся в ту самую женщину. С молодости он был не лишен привлекатель­ности, и потому, сбрив усы и бороду, неузнаваемо изменил свой облик, а расчесав длинные волосы чуть иначе, в женском одеянии стал выглядеть, как женщина средних лет, немало повидавшая на своем веку, но еще способная увлечь мужчину. И вот то, что не получилось у десятков викингов, пытавшихся убить Весельчака, удалось сыну Лютига.

А в награду за это Гейда, забывшая о ласках мужа, пустила Инегельда в свою постель. Оба они рисковали головой, но ощущение опасности только распаляло их страсть. Стейнар был увлечен Магихильд, дети выросли и покинули отчий дом. Оставался неженатым только Бриан, но он был в это время в походе. Гейда, оказавшаяся перед выбором, мучилась изменой мужа и нашла утешение в ласках Инегельда.

В один из пасмурных дождливых дней во фьорд вошли два купеческих кнорра. Торговля обещала быть удачной. Купцы привезли шелк, который нравился местным женщинам, вино, понемногу входившее в моду у знатных скандинавов, велико­лепно выделанную восточную утварь и многое другое.

Местные викинги сбывали добытое в набегах золото, и пирушки не прекращались. Стейнар-ярл купил несколько бочонков вина и выкатил один своим дружинникам, которых у него оставалось не так много. Многие молодые викинги, как обычно, летом отправлялись в набеги. Служба у постаревшего ярла не приносила больших денег, особенно в сравнении с тем, что можно было добыть в землях Валланда.

Рагнар с некоторой тревогой и неудовольствием следил за тем, как отец тратит свои богатства, словно молодой парень, только-только нашедший первую настоящую любовь.

А Стейнару приснился как-то странный сон, в котором он припомнил события стародавних времен. Снилось, что он и его старший брат Фрелаф еще мальчиками пришли на берег моря и там, у высокой скалы, встретили седого высохшего старика, который рассматривал руны, вырезанные на одном из при­брежных камней. «Вот, — сказал старик, обращаясь к ним, — дети Асмунда, не знающего жалости, предводителя дробителей золота... Руны — порождение Бельторна и ремесло Одина... они говорят, что одному суждено уйти к Эгиру, морскому владыке, а второму — узнать жало того, кто рожден был женщиной по имени Ранвейг из Седерманланда!» — «Как могут камни знать будущее?» — рассмеялся маленький Стейнар и, потешаясь над стариком, забросил один из камней в море...

Проснувшись, ярл долго обдумывал свой сон, напомнивший о том, что такой случай действительно произошел в его дет­стве. Подробности он за давностью лет подзабыл, но старика вспомнил достаточно ясно. И самое странное: этот старик был похож на Эгиля! А ведь тот появился в селении, когда Стейнар уже стал взрослым. Если представить, что у берега был действительно Эгиль, тогда ему должно быть более ста зим! Сам Эгиль недавно умер, но когда пришли за ним, его мертвое тело исчезло...

И еще кое-что припомнил Стейнар. Ведь он знал человека, который как-то назвал имя свой матери — Ранвейг... В веселой попойке прошел день, а ночью ярл отправился к Магихильд. Он всегда ходил к ней один, да и кого ему было бояться в этом краю? А утром он решил для успокоения совести спросить своего человека, откуда родом его мать?

Но больше ярла живым никто не видел. Никто, кроме его убийцы. На следующее утро Стейнар был найден мертвым.

К Магихильд он так и не дошел. Напрасно она ждала его, мучаясь подозрениями.

Вот уже несколько дней длилась поминальная тризна по ярлу Стейнару, сыну Асмунда, грозы пиктов. Он был сожжен вместе со своим кораблем, и много добра отправилось с ярлом в его последний путь на Берег Мертвых — Ностранд. Хоронили его так же, как и его отца Асмунда, по старым обычаям. После того как мертвого ярла одели в богатые одежды и поместили на корабль, привели собаку и разрубили ее пополам, бросив на борт. Позже убили и двух коней. Затем настал черед пету­ха. Ему отрубили голову, и бросили тушку по одну сторону драккара, а голову — в другую.

Когда корабль подожгли, Гейда увидела в пламени чье-то смеющееся лицо. Кто это был? Ей показалось, что некто из ее прошлого подает знак из другого мира. Но что означало? Чего ей ждать в дальнейшем? Она разрывалась между долгом и страстью, чувствуя, что у нее образуется будто две души. Но какая из них настоящая?

Дружинники ярла горевали о своем вожде, а старший сын Рагнар, перешедший теперь в дом отца вместе с женой Халлигерд и маленьким Свеном, размышлял о будущем, опустошая запасы эля и вина. Сейчас он должен быть щедрым, если хочет, чтобы дружина признала его новым вождем. Это было не так-то просто. Ему были хорошо известны случаи, когда викинги после смерти вождя уходили, не признавая власти старших сыновей. Но Дитфен, служивший у него уже пять лет, заверил, что все будет хорошо. Надо только привлечь на свою сторону самого сильного воина, Рогнвальда.

— Кто? Кто мог убить ярла? —- спрашивали друг у друга пьяные дружинники, но не находили ответа. Может, это была месть Магнуса, сына Харальда Весельчака? Но ярл Стейнар дав­но объявил, что не имеет к его смерти никакого отношения.

Самые близкие к ярлу викинги сидели за длинным пирше­ственным столом, освещенном светом факелов, и вдруг Рагнару почудилось, что он сходит с ума. На пороге дома появилась странно знакомая фигура...

Что это? Неужели от выпитого эля он помешался и видит мертвеца?

— Его убил Инегельд! — прозвучал громкий голос, который многим показался голосом из другого мира.

— Кто? Кто это сказал?! — взбешенный Инегельд, не ви­девший человека на пороге, вращал глазами, отыскивая среди присутствующих лицо безумца, который осмелился бросить ему такое обвинение.

— Это говорю я! — незнакомец на пороге выступил вперед, и взгляды удивленных викингов устремились на него, пытаясь разобрать, кто же это?

Высокий молодой мужчина лет двадцати пяти, с малень­кой бородкой и длинными светлыми волосами. Широкие плечи, сильные руки, одет как викинг, вернувшийся из по­хода. В отблесках пламени факелов он выглядел действительно пришельцем из чужого мира.

— Олаф?! Воробышек?! — первым сообразил финн Айво, узнавший своего друга. — Ты жив?

— Олаф, Олаф!.. — заговорили наперебой викинги. — Олаф Рус!

Сейчас здесь было не так много тех, кто лично знал его, но другие слышали о найденыше из рассказов. Хафтур, Гуннар, Олаф — все они погибли во время путешествия в землю князя Людовита.

— Схватить его! — в ярости закричал опомнившийся Инегельд.

Но никто не шевельнулся. Все замерли, ожидая, что ска­жет Рагнар.

— Разве ты ярл, чтобы приказывать здесь? — медленно повернулся к Инегельду сын Стейнара. — Взять его!

— Кого?! — Инегельд сжал кулаки от бессилия. Рагнар — давно ждал момента, чтобы обуздать его влияние. И вот этот момент настал. — Меня?

Оружие по традиции было развешано на стенах, чтобы во время пира все оставались в равных условиях. И потому оставшийся безоружным сын Лютига не смог оказать серьез­ного сопротивления викингам, схватившим его.

— Тише, тише, — успокаивал его мощный Торгрим, при­шедший из Смааланда. — Не надо шуметь.

Бледный от ярости Инегельд оглядывался вокруг, как затравленный волк, пока ему вязали руки кожаными рем­нями.

Рагнар меж тем пребывал в некоторой задумчивости. Инегельд, что и говорить, давно мешал ему, потому как всегда занимал место рядом с ярлом Стейнаром. Так что появление Олафа пришлось как нельзя кстати. Но сам Олаф?.. Чего потребует он? Как он сумел выжить и зачем появился здесь после стольких лет отсутствия?

—Что здесь происходит? — громкий женский голос как лезвием меча разрезал атмосферу неразберихи и сумятицы, которую внесло внезапное появление Олафа.

Все разом повернули головы. Там, где только что стоял Олаф Рус, появилась женщина в черном одеянии. Это была вдова ярла Стейнара — Гейда.

Олаф, смутившись, отступил в глубь зала.