Но сейчас Бранжьена относилась к этому уже по- другому. Общение с Хельгой неожиданно открыло ей саму себя. Она поняла, что прошлое — всегда рядом и жестоко отплатит тем, кто забывает о нем. Теперь Халвард Рябой стал ей безразличен, и она не хотела, чтобы Хельга стала его наложницей, совсем не из ревности, как было в самом начале. Сейчас она сознавала, что девушке суждено другое будущее, нежели жизнь жалкой наложницы у грубого, над­менного язычника.

— Это произойдет скоро, — двусмысленно сказала Бран­жьена. — Но только боги знают, когда именно.

Халвард посмотрел на девушку, отвернувшуюся к стене, и усмехнулся. Он подождет, еще немного подождет. Такое бывало уже не раз. Но все заканчивалось одним и тем же.

А Хельга в этот момент сжимала в руке рукоять острого ножа, который теперь всегда был при ней.

Когда дочь великана Нарви, что зовется Ночью, спустилась на холодную, покрытую снегами и льдом землю, жена ярла Стейнара сидела на своей половине и перебирала одежду.

Дело предстояло рискованное и опасное. Никто не должен был выследить их раньше времени, а цель у них была одна — ярл Харальд.

Гейда рассеянно перебирала платья, а мыслями была да­леко. Ее родственница, двоюродная сестра ее отца, наконец будет отомщена.

До ушей Гейды донесся чей-то слабый голос. Кто-то звал ее?

—  Кто там? — резко спросила женщина, поднимаясь на ноги.

—    Это я, госпожа.

Она узнала голос одного из тралей, бывшего пастуха с Оркнейских островов.

—    Чего тебе?

—    Тут вам передали кое-что...

Любопытство в жене Стейнара-ярла взяло верх, и она подошла к двери, различая смутный силуэт траля.

—  Вот... — он протянул руку, в которой держал кожаный мешок.

—    Что это? Откуда?

—  Какой-то человек передал мне некоторое время назад, просил отдать вам...

—    Кто это был? Где он сейчас?

—    Ушел.

Холодная темнота за спиной траля словно говорила: не было никакого человека. Кто же это пойдет куда-то, на ночь глядя?

—    Как это ушел? Тебе он знаком?

—    Никогда раньше не видел, — признался траль.

—  Он назвался?— допытывалась Гейда, терзаясь неясными предчувствиями.

—  Нет... Говорит, передай госпоже своей подарок, она поймет от кого.

—  Хорошо, иди, — отпустила траля Гейда и, взяв мешок, вернулась к себе.

Судя по тяжести, в мешке мог быть серебряный кубок или что-то в этом роде. Но почему гость не захотел встречаться о ней?

Гейда усмехнулась, развязывая мешок. Что проку в до­гадках? Сейчас она увидит все собственными глазами. Сунув руку внутрь, она похолодела от ужаса и, вскрикнув, отбросила мешок на пол.

Из мешка на пол выкатилась отрубленная голова боро­датого мужчины. Она узнала ее. Это была голова ее брата, Кнуда...

Сон приходил к Хельге урывками. Она то лежала с от­крытыми глазами, глядя в темноту дома, то незаметно для себя засыпала, и тогда духи снов начинали сплетать искусные кружева бесплотных видений, где все было правдой и неправ­дой, где все было близко и далеко. Она шла по скалистому берегу, и кто-то шептал ей на ухо: дальше, дальше... Таин­ственный шепот был похож на шелест листьев или шипенье змеи. Все обрывалось куда-то, Хельга попадала в холодную ледяную пустыню и там видела оживающих мертвецов, ко­торые протягивали к ней руки и о чем-то просили. Внезапно она догадалась: это и есть Ад! Ужасный Ад, о котором ей рассказывала Бранжьена... Нет никаких чертогов Одина, а есть только пронизывающий холод Нифльхейма, где и на­ходят свой последний приют все ушедшие из мира людей. Нифльхейм и есть Ад. Неожиданно Хельга увидела одинокую, согбенную фигуру старика, стоявшего к ней спиной. Она подошла ближе, и старик обернулся. Его единственный глаз смотрел насмешливо и снисходительно. «Ты думала, что меня нет?» — Он расхохотался, и его фигура начала расти, разду­ваясь до невероятных размеров. Великан протянул огромную руку, способную задушить ее одним легким сжатием, и Хельга закричала, закрывая лицо ладонями...

— Тише, тише! — раздался совсем рядом странно-знакомый голос. — Ты разбудишь Бранжьену...

Только сейчас, окончательно пробудившись, Хельга по­няла, что в ее постели лежит Халвард Рябой и, грубо лаская ее, пытается стащить с нее сорочку. Кровь ударила Хельге в лицо. Отворачиваясь от бороды Халварда, она свободной рукой шарила рядом с постелью.

— Это все равно случится, Хельга... — шептал ей Халвард, уверенный в успехе. — Твое сопротивление только разжигает меня. Ну же, ну же, маленькая ведьма, ты мне нравишься все больше и больше!..

Халвард нетерпеливым движением разорвал сорочку, по­чувствовав горячее нагое тело девушки.

— Ты так хороша, что... — Он захрипел от внезапной боли в боку, не понимая, что с ним.

Хельга, выскользнув из его ослабевших объятий, нанесла еще один удар ножом, потом еще один. Халвард, сообразив, что происходит, пытался схватить ее, но руки хватали только пустоту, а тело пронзал следующий удар...

— Ты ведьма, — выдохнул умирающий Халвард, глаза ему закрывал багровый туман, а дух готова была принять ужасающе красивая Хель, незримо наблюдавшая за происходящим.

—   Что? Что случилось?

Бранжьена в потемках добралась из своего угла, смутно видя перед собой фигуру нагой девушки.

—   Что случилось, Хельга?

—   Я убила его...

Бранжьена, подавив крик, готовый вырваться из ее гру­ди, бросилась к очагу. Взяв тлеющую головешку, она зажгла свечку и вернулась. На постели Хельги, весь в крови, лежал мертвый Халвард. Хотя Бранжьена много видела смертей в своей жизни, но все это было давно. От этого же зрелища она содрогнулась.

Хельга, безучастная ко всему, села в углу, обхватив голову руками. Скоро и она умрет, а ОН будет жить и забудет о ней, о той, которая спасла его, отдав обе жизни, ее и Боргни. Но она ни о чем не жалела. Так было угодно богу. Какому из них? Все равно...

— Одевайся! — Бранжьена пришла в себя от нахлынувших чувств. — Тебе надо уходить.

—   Куда?

—Я расскажу. Быстрее, ты должна уйти до рассвета, чтобы тебя никто не увидел...

—Куда я пойду? — удивилась Хельга. — Я не проживу и одного дня. Замерзну в дороге.

—Я скажу, куда идти, — повторила дочь франка, доставая из потайного места несколько золотых и серебряных украше­ний. — Вот, возьми. Этого тебе хватит надолго. Есть человек, женщина, моя землячка. Она живет у самого фьорда, у викин­га по имени Торвальд. Ты отдашь ей вот это, скажешь — от меня. Она все поймет, — Бранжьена отдала ей золотой кулон, изображавший женщину. — И запомни: долго оставаться у нее тебе нельзя. Ты должна переправиться или в Фолд или куда-нибудь еще.

—А как же ты?

—Обо мне не беспокойся, — твердо сказала ее новая подруга. — Я сделаю так, что они нескоро узнают о смерти Халварда.

Хельга смотрела на нее, точно не узнавала. Ей хотелось что-нибудь сказать, но слова застревали в горле.

—Ну же, одевайся!— поторопила Бранжьена, — Мне еще надо здесь прибраться...

Из всех, кто отправился вместе с Кнудом к Харальду Ве­сельчаку, в живых остался только Колбейн. Он вернулся через день после того, как Гейда получила страшный подарок. Колбейн был весь изранен, но держался мужественно. Он рассказал, что их, вероятнее всего, ждали и приняли меры предосторожности. До Харальда им добраться так и не удалось, но Магнус, принимавший участие в схватке, получил серьезные раны. О судьбе Кнуда Колбейн узнал, только вернувшись домой. Тогда, в ночной темноте, они бились отчаянно, но сознавали всю без­надежность их попыток вырваться из кольца врагов. Однако Колбейну все же удалось. Помогла темнота...

И сразу же ярл Стейнар начал готовиться к решительной схватке. Напрасно Инегельд пытался отговорить его, убеждая подождать до весны, когда откроются ото льда фьорды. Тем более что за это время Харальд Весельчак и его сыновья немного успокоятся и будут не так бдительны. Стейнар был непреклонен. У него было достаточно золота, чтобы нанять хорошую дружину. Единственное, что мешало — зима. Сейчас, в такое время было не так-то просто добраться до вотчины ярла, к тому же известие о том, что он набирает людей, доходило до всех сидевших без дела викингов с большим опозданием.