Лис был прав. Я бы сказала, Лис был чертовски прав, как, впрочем, и всегда. Эта его идея пожениться была просто гениальной. Теперь, несмотря на то что видение совершенно не изменилось, я знала одну очень важную вещь, которой не знал Герольд. Чудо, что Орфея не доложила ему о нашей свадьбе, но, может, она сочла эту деталь незначительной?

Однако для меня этот просчет оказался единственной ниточкой спасения, за которую я уцепилась, как обезумевшая.

Я видела, как бежавшая впереди остальных Тигра бросилась мне на помощь. Видела ее встревоженный, почти дикий взгляд, но дикость эта была совсем не такая, как у Василины. В ней соединились дружба и отвага, надежда и стремление, любовь и отчаяние.

Но было уже слишком-слишком поздно. Позволив себе в последний раз улыбнуться раскалившемуся докрасна небу, я ослабила хватку.

А потом услышала взрыв.

Как тихо.

Это была первая мысль, которая пришла мне в голову после того как все закончилось. И правда, не было слышно ни соловьиных трелей, ни шороха листвы, ни мягких шагов лесных обитателей. Казалось, будто весь лес замер всего лишь на одно-единственное мгновение, и снова все встанет на свои места.

Самым страшным оказалось открыть глаза. Заставить себя это сделать было почти невозможно, потому что тишина хоть и была гнетущей, но неизвестность казалась все-таки лучше встречи с реальностью.

Однако я ведь не могла провести целую вечность, впиваясь ногтями в ладони и сжимая зубы до посинения. Пора просыпаться, Тина.

И я наконец сделала вдох. Вдохнула громко и глубоко, и обычный лесной воздух вдруг показался живительным раствором, самым сладким и действенным зельем.

Поначалу все плыло перед глазами. Я лениво переводила взгляд с места на место, но вместо обугленных пней видела почему-то буйно растущие кусты ежевики и толстые стволы вековых дубов. Все было как обычно и – в этом страшно было себе признаваться – даже лучше.

А затем я уловила что-то темное, какое-то постороннее пятно на этом безмятежно зеленом полотне. Моргнула раз-другой и поняла – это человек.

Смутное ощущение узнавания посетило меня. Какой знакомый плащ!

Но человек не торопился показывать свое лицо, продолжая стоять в отдалении между деревьями. Я чувствовала, что он смотрит на меня, хотя и не могла разглядеть его скрытого капюшоном лица.

– Папа, – наконец выдохнула я.

Нарочито медленно руки мужчины потянулись вверх, и прошла будто целая вечность, прежде чем я увидела такое родное и любимое лицо. Однако что-то в нем было совершенно не так, что-то принципиально изменилось, и вскоре я поняла, что именно.

Глаза. Они были невозможно яркими, и я начала сомневаться в том, что они вообще принадлежат человеку. И даже с такого большого расстояния я различала их цвета – один глаз отца был зеленым, а второй – карим. Совсем как у меня.

– Но как?.. – Говорить было так тяжело (да я и не знала, что именно мне нужно сказать или спросить), поэтому вопрос остался неоконченным.

Тогда мужчина сделал первый шаг, и листва захрустела под его сапогами так звучно и вкусно, что слаще этого звука для меня не было ничего на Плоских землях.

– Все закончилось, Юстина.

И лишь после этих слов я позволила себе оглянуться. Теперь, когда отец был рядом, мне уже не было так страшно, даже если я умерла и попала за черту, а папа был всего лишь галлюцинацией.

Увиденное поразило меня: когда я подумала, что вокруг было неестественно тихо, я не ошиблась в своих предположениях. Было тихо как в могиле или как…

– …в безвременье, – продолжила я мысль вслух.

Взрыв действительно произошел, я взорвала весь волшебный лес! Но, вместо того, чтобы взлететь на воздух, окружающее пространство просто замерло. Остановилось.

Я взорвала время.

По сути, разницы в рецептах не было никакой. С тем же успехом я могла избавить лес от всего живого, и все окружающее пространство, кроме поляны, на которой мы находились, отправилось бы в небытие. Отличие оказалось в намерении.

У меня не было совершенно никакого желания отправлять в тартарары свихнувшихся магов-одиночек и всех диких тварей. Да, в глубине души я была солидарна с Герольдом, я действительно понимала его желание очистить мир от зла и помочь людям выйти из клетушек-крепостей, в которые они сами себя заперли. Можно было бы свободно перемещаться по империи – звучит просто фантастически!

Но это была утопия. Невозможная реальность для тех, кто привык существовать в одном мире с драконами и магинями, гарпиями и русалками. Все это волшебство было частью нас самих, и, попытавшись уничтожить его, мы бы уничтожили себя.

Именно поэтому зелье не сработало так, как надо, иначе бы любой простофиля мог сварганить зелье по одному и тому же рецепту и все послать к гремлиновой бабушке.

Я просто не хотела ничего уничтожить. Мне нравилось жить в этом мире, и он нравился мне таким, каким он был. Со всеми своими опасностями и приключениями. Возможно, не все они подходили для меня, но на каждое болото найдется своя ехидна, ведь правда?

Пересилив себя, я с трудом поднялась на ноги и с негнущимися коленями прошла мимо отца, туда, где замерли в беззвучном крике или движении все мои друзья.

Вот они, маги подземелья. Леворучка, учитель, носач и другие – те, чьих имен я так и не узнала. С грязными лицами, в лохмотьях, они были похожи на бродяг с большой дороги, но их лица – отважные, с нахмуренным от напряжения бровями – о, это были лица настоящих магов!

Следом «бежали» все мои знакомые из магической деревни. Даже Рыба – и тот старался не отставать, пусть годы уже брали свое. Его рот с редкими зубами был открыт в немом крике. Я невольно хихикнула, попытавшись представить, что именно старик мог кричать в преддверье предстоящей битвы.

Лис, он тоже был здесь. Почему ты так напряжен? Откуда эти морщины в уголках твоих глаз? Их я раньше не видела. Я до сих пор не уверена, достойна ли тебя, достойна ли всех твоих жертв и забот.

Всю свою жизнь я думала только о себе. Меня всегда интересовало, к примеру, что обо мне станут говорить. Сочтут ли меня героиней имперского масштаба? Буду ли я получать лучшие оценки в академии? Полюбит ли меня парень, даже мизинца которого я не достойна?

Много лет я делала вид, что тащу на себе семью. Инфантильные родители оказались очень удобным предлогом не только для того, чтобы рано повзрослеть, но и слишком много о себе возомнить.

Я прижала ладонь к щеке парня, и она оказалась холодной и твердой, как камень.

Постойте. А куда делся тот, другой Лис?

Костер погас, лишь легкие облачка дыма, застывшие на полпути к небу, напоминали о том, что еще совсем недавно здесь готовилось жуткое зелье. Но рядом с котлом больше никого не оказалось.

Я вопросительно посмотрела на отца, но тот лишь развел руками:

– Он был одним из лучших моих учеников, но не скажу, что он получил не по заслугам.

Вот так приходится расплачиваться за талант? Вот так судьба отплачивает своим самым одаренным детям?

– Время поглотило его, – догадалась я.

Когда заклинание такой силы, какой еще не видывал этот лес, вырвалось наконец из кипящего котла, оно первым делом набросилось на того, кто оказался ближе всех. А я в последний момент отпустила черенок поварешки, которой помешивала варево, и тем самым спасла себе жизнь.

Герольд любил меня. По-своему, какой-то внутренней тихой любовью, но я поняла это сразу после того, как узнала правду о приворотном зелье. Он пытался поддерживать меня, когда с Лисом было совсем плохо. И он всегда был готов принять меня, будь я мастером зелий или простым ассистентом.

Хлюпнув носом, я снова повернулась к отцу и сказала так тихо, что, если бы лес сейчас был живым, мои слова едва ли можно было расслышать:

– Спасибо за то, что ты здесь. И что всегда был рядом.

Слабая улыбка тронула папины губы. Этот человек всеми силами пытался оградить свою дочь от того мира, где жил сам, но не понимал до конца, что делать это бесполезно. Об этом говорили его глаза, так сильно похожие на мои.