Продолжайте, пожалуйста, мисс Гарднер.

МГ: Мы направились от берега к хайвэю. Жилые районы справа от нас были забаррикадированы мотками колючей проволоки. Не могу сказать, должно было это остановить людей входящих туда или выходящих. Мы прошли ворота порта. Здесь по-прежнему были лодки, яхты, но потом я увидела за воротами что-то еще… распростертое на земле, покрытое мухами. Все это казалось нереальным. Вообще все. Ксавьер повел нас в конец дорожки, потом за угол и на широкий бульвар. Позади нас в нескольких сотнях метров, где главная дорога выходила на хайвэй, военные, похоже, установили какие-то заграждения. Снова колючая проволока, громадные армейские грузовики. Мне показалось, там был даже танк. Не знаю. Пот заливал мне глаза, стало трудно смотреть, плечи болели и дрожали под весом тяжелого костюма и кислородных баллонов. Я все же попыталась заглянуть поверх всего этого, надеялась, наверное, увидеть аэропорт. Глупо, конечно, потому что я знала, что он находится отсюда за много миль.

Мы миновали большой стрип-молл. Господи, эта картина вообще поразила меня! Громадный магазин товаров для животных, все витрины разрисованы какими угодно граффити. Аптека «CVS», которая выглядит так, будто ее превратили в какую-то церковь. И еще рекламные щиты… Вместо рекламы Макдоналдс или еще чего-то такого, они… хм… на одном не было ничего, кроме слова «покаяться», написанного громадными красными буквами, похожими на кровь. На другом была серия фотографий подростков, и поперек каждого из лиц было написано «грешник».

Что вы чувствовали в тот момент?

МГ: Оцепенение, думаю. Головокружение. Частично это было вызвано нашим облачением. Тело буквально купалось в поту. Я теряла силы и спросила у Ксавьера, далеко ли еще. Он сказал, что всего три квартала. Он продолжал идти вперед, а я следовала за ним. В одном месте была прорвана труба, главную дорогу затопило, и нам пришлось обходить. Уф… Боже! Тут было столько всего, с чем следовало разобраться. И мухи. Мухи повсюду. Приходилось постоянно смахивать их со смотрового окошка. Что бы ни убило этих людей, мух оно не тронуло.

Наконец мы свернули на жилую улицу, которая выглядела обнадеживающе нормальной. Только вот… окна в нескольких домах были забиты досками, и на двери каждого дома или гаража, мимо которых мы проходили, висела листовка. Большинство из них были порваны и пострадали от погоды, но я нашла одну, закатанную в пластик. Вы видели ее?

(Субъект ссылается на документ, отсканированный снимок которого для подтверждения приводится ниже:

ПРИМЕЧАНИЕ: В данный момент штамм болезнетворных микробов, который классифицировался бы как «вирус Иши», неизвестен. «Иши» – кодовое название Отдела 787, секретной программы биологических и химических исследований, проводившихся японцами во время Второй мировой войны.)

Наконец через три квартала Ксавьер остановился перед домом, позади которого был парк. Дом на две семьи. Не так чтобы супер, но довольно симпатичный, если абстрагироваться от того факта, что все окна заклеены газетами. Дверь была заперта, но он поднял цветочный горшок у входа и достал ключ.

Мы зашли внутрь.

В каком душевном состоянии, по вашему мнению, на тот момент находился мистер Смит?

МГ: Вы имеете в виду Ксавьера?

Да.

МГ: Через стекло лицо его было трудно разглядеть, но я заметила, что он старается скрыть свои эмоции. Когда я спросила, не он ли заклеил окна газетами, он огрызнулся, сказав что-то вроде «Нельзя же быть такой дурой». Внутри было темно и тесно. Мы попытались включить свет, но электричества не было – неудивительно после всего, что мы видели. На первом этаже были кухня и гостиная, и выглядели они так, будто здесь побывали судебные приставы. Пол был покрыт пылью и мусором, мебели не было вообще никакой, кроме письменного стола и пустой книжной полки, а на дверце холодильника кто-то баллончиком нарисовал значок пацифистов. Ксавьер рассказывал, что он был на попечении трастового фонда. Я не ожидала, что он живет в таком запущенном месте.

Мистер Смит как-то комментировал состояние своего жилища?

МГ: Он сказал что-то вроде «Не может быть», а затем побежал вверх по лестнице. Не понимаю, как он мог настолько быстро передвигаться в этом костюме.

Вы последовали за ним?

МГ: Не сразу. Несколько минут я осматривалась на месте, заглянула в шкафы в кухне – все они были пусты – и проверила ящики стола. Там я и нашла электронную книжку. Сама не знаю, почему я ее прихватила. Возможно, потому, что она показалась мне единственной ценной вещью здесь и могла понадобиться Ксавьеру. К тому моменту наше время уже подходило к концу, а я, честно говоря, очень нервничала. Как будто это был дом с привидениями или что-то в этом роде. Я крикнула, что нам нужно торопиться, чтобы хватило воздуха на возвращение к посыльному катеру, но он не отозвался. Я закричала еще раз, ответа по-прежнему не было. У меня не было другого выхода, кроме как пойти за ним.

И где он был?

МГ: Он стоял в дверях, видимо, спальни и на что-то смотрел. Я прикоснулась к его плечу, и он испуганно вскрикнул. Я еще раз сказала, что нужно убираться отсюда к чертовой матери. В этот раз он услышал меня и пошел в сторону лестницы.

На что же он там смотрел?

МГ: Комната была пуста, если не считать матраса на полу и лежавшего на нем грудой одеяла. Послушайте, я ни в чем не могу быть уверена, но возможно, что под ним что-то было… В смысле, кто-то… Господи! Все, что я знаю точно, так это то, что оконная рама была черной от дохлых мух.

Вы не стали выяснять этого дальше?

МГ: Нет, конечно. Что я, ненормальная? Нет. Я поспешила уйти оттуда. Пожалуйста, можно мне немного воды? У меня болит горло.

(Допрос прерван)

Именно Алтея пришла, чтобы найти меня. Она была добра, нужно отдать ей должное. Все время, пока мы были на корабле, она была добра ко мне и Элизе. Она сказала, что Селин хочет меня видеть. Сказала, что Селин ждет меня в спа.

Вы пошли, чтобы встретиться с Селин Дель Рей, миссис Фолл?

ЭФ: Да. Мне не хотелось оставлять Элизу. Возможно, вы считаете меня чудаковатой старухой, но, даже зная, что она умерла и я больше ничего не могу для нее сделать, я все равно не хотела оставлять ее одну. Но все-таки оставила…

Мне было любопытно. Думаю, мне хотелось услышать, что Селин собирается сказать.

Разруха на корабле меня не шокировала. Это было ожидаемо. А что до спа-салона, то, знаете, за все время пребывания на корабле мы с Элизой ни разу там не были. Он оказался относительно нетронутым. Были, конечно, следы мародерства и какие-то разбитые бутылочки, отчего воняло, как в будуаре проститутки, но зато здесь было спокойно.

Она ждала меня в парикмахерской. Сидела в инвалидном кресле и листала какой-то журнал – да, честно! – словно клиентка, дожидающаяся своего стилиста.

Она поздоровалась со мной, как со старой подругой. Это было… было… не люблю я этого слова, но иначе и не скажешь… сюрреалистично. Две старые женщины в салоне красоты или парикмахерской ведут светскую беседу.

Продолжайте, пожалуйста.

ЭФ: Она поблагодарила, что я пришла. Я спросила, для чего она хотела меня видеть. Она сказала, что чувствует ко мне симпатию. Что я уже продемонстрировала свое отношение к ней. Она сказала… На самом деле у меня прекрасная память, но… Погодите-ка… Да, она сказала так: «Через некоторое время становится скучно. Все повторяется снова, и снова, и снова. Гораздо лучше быть кукловодом, чем марионеткой. Разрушать миры, затем отстраивать их заново. Приводить в движение колеса, а после следить, как и куда они катятся».