Он даже притупил чувство вины.

После первого укола он вернулся в свою каюту – с чувством благодарности, что она у него, по крайней мере, находится на пассажирской палубе, а не где-то внизу, – и впервые с момента начала всей этой беды заснул и проснулся около четырех часов вечера, чувствуя себя восстановившимся, свежим и… почти счастливым. Он почистил зубы пастой, отметив, что десны онемели, – побочный эффект, который он помнил из прошлого, – сполоснул рот водой из бутылки и решил не морочить голову бритьем – черт с ним!

В громкоговорителе затрещал голос Дамьена:

– Добрый день, дамы и господа. Мы все очень ценим то, какими терпеливыми вы были.

Джесе рассмеялся. Слова эти прозвучали почти скучно. Как будто ему было все до лампочки. Как будто Дамьен наконец провел какое-то самоосмысление и ему надоела вся эта банальная пошлость, весь этот вздор и даже звук собственного голоса.

– …просто хотел вам сообщить, что мы решили ради вашего удобства открыть все бары и что с этого момента будем раздавать там напитки бесплатно.

Открыть бары! Блестящая идея. Добавить во взрывоопасную ситуацию еще и алкоголь – это точно поможет.

Джесе направился к двери. Ему необходим был кофеин, чтобы противодействовать ощущению, будто тело его сделано из ваты. Или он может оставаться в своей каюте до тех пор, пока наконец не прибудет помощь…

Не будет никакой помощи, никто не приедет – иначе они давно были бы уже здесь.

…и погрузиться в дрейф. Но это означало бросить Марту и Бина один на один с ужасами надвигающегося вечера. Он, может, и doos, наркоман, но все-таки не сволочь.

Джесе бросился в офицерскую столовую. Двое мужчин в белых брюках напряженным шепотом говорили о чем-то с офицером – ему показалось, что это один из помощников заместителя командира по хозяйственной части. Они едва взглянули в его сторону. Хлеб был черствым, и он взял несколько кусочков помидора, горстку оливок и банку теплой колы. Теперь, очутившись на своей прежней петидиновой диете, он мог позволить себе лишние калории. Девушка на раздаче выглядела так, будто недавно плакала. Он попытался сформулировать какую-то утешительную фразу…

какую, например, приятель? Сомневаешься – прими наркотик, да?

…когда пол вдруг осел и Джесе пошатнулся. Движение корабля, к которому он привык, вдруг стало более выраженным. Оно не стало каким-то неприятным, но он точно знал, что это означает. Погода портится. Может, близится шторм? Возможно, все эти штучки капитана насчет «погодных условий на берегу», в конечном счете, не были пустой болтовней. Возможно, как раз непогода сейчас и нашла их в океане.

Но он может с этим справиться. Теперь он может справиться с чем угодно. Людям все время говорят, как вредны наркотики, как они коверкают жизнь, но никто никогда не сказал, что на самом деле в некоторых случаях наркотики способны сделать человека лучше. Взять хотя бы ту же Марту. Она была высокофункциональным алкоголиком с огромной работоспособностью. Спиртное приводило ее в состояние уравновешенности.

Джесе вскрыл банку колы и направился к медпункту. Дойдя до поворота в коридор, ведущий к прачечной, он в нерешительности притормозил. Он не был уверен, что действительно хотел бы знать, возвращались те тупые придурки или нет, но теперь у него для защиты был щит из петидина, поэтому он решил быстро сделать круг и заглянуть в морг. Там не было никаких следов того, что кто-то пытался вломиться в кладовую. Похоже, цирк уехал.

Но это было не так. Здесь, может быть, все тихо, но Селин Дель Рей, без сомнения, продолжает вести свое шоу, не так ли?

Нет. Туда он не пойдет.

Он открыл дверь кладовой, чтобы еще раз убедиться, что там все путем. Створка морга была плотно закрыта, темные глубины кладовой выглядели странным образом зовущими, как будто приглашали его к себе. Он мог бы спрятаться тут. Уколоться и заснуть навеки. И никто не стал бы его здесь искать.

Нет, Бин и Марта нуждались в нем. Он захлопнул дверь и пошел дальше.

Перед дверью лазарета его ждал Бачи. Джесе про себя выругался. Он собирался рассказать ему, что видел Альфонсо в театре «Позволь себе мечтать», но проблемы с моргом выбили все из головы. Присущая Бачи первоначально безупречная внешность манекенщика начала тускнеть. На рубашке подмышками появились желтые пятна, щеки покрывала двухдневная щетина.

– Я искал вас, доктор.

– Чем могу помочь?

– Альфонсо вернулся на пост.

– Ага. Это ведь хорошо, верно? Он еще не починил наш корабль?

Очень смешно.

– Нет. Он просто сидит на своем рабочем месте, вот и все, доктор.

– Говорит что-нибудь?

– Нет.

– Про черного человека не вспоминает?

– Нет.

– Я обеспокоен из-за него. И не знаю, что с ним делать.

Ну, ты мог бы принять еще немного замечательного петидина, и тогда все было бы пофиг.

Неправда. Бин и Марта ему небезразличны!

– Могли бы вы посмотреть его, доктор?

– Что, сейчас?

– Si.

Джесе задумался. Таким образом он одним выстрелом убьет двух зайцев. Ожоговую повязку Альфонсо необходимо поменять. Когда-то это в любом случае нужно будет сделать. Машинное отделение – не самое удачное место для этого, но где сейчас лучше? Весь корабль превратился в гору зловонных фекалий.

– Я только возьму сумку. Подождите меня здесь.

– Спасибо.

Джесе торопливо прошел в аптечную кладовку. Свежая ожоговая повязка, хирургические щипцы… Что еще? Глупый вопрос. Он сунул в карман еще три ампулы и шприц-ручку – так, на всякий случай. И, может быть, еще немножечко морфина. Блин, почему бы и нет?! Они должны были расписываться за него, отчитываться за каждый использованный кубик, но, черт побери, все это было подотчетно именно ему.

Эта штука попадет прямиком в мою чертову кровь!

– Джесе!

От звука голоса Марты он с виноватым видом вздрогнул. Сколько времени она уже следит за ним? Он не слышал, как она вошла в комнату. Видела ли она, как он брал ампулы?

– Бин заболел, Джесе.

Проклятье!

– Где он?

– У себя в каюте. Я взяла для него немного… немного регидрата.

Голос ее звучал неестественно, глаза покраснели. Марта была пьяна. Кто он такой, чтобы осуждать ее за это? В каком-то смысле для него это стало облегчением. Она была наблюдательна, обладала интуицией и, если бы не была на подпитии, вероятно, заметила бы, что его долго нет на месте. А может, и не заметила бы: у других докторов в его прежнем хирургическом отделении на то, чтобы начать что-то замечать, ушло шесть месяцев.

– Я зайду посмотреть его, когда освобожусь.

Ее и так прищуренные глаза припухли. Она действительно «рвала берега», как сама выразилась бы.

– Джесе, происходит что-то не то. Я уже столько всего узнала…

Ему не хотелось выслушивать очередную порцию этого суеверного бреда – про команду, сжигающую символическое чучело в казино, или еще что-то в таком же роде.

– Правда? Позже расскажешь. Я вернусь очень быстро. Просто Альфонсо вернулся на свой пост.

– Да что ты?

– Да. Но, похоже, он по-прежнему не в себе. Пойду вниз, поменяю ему повязку.

Прежде чем Марта успела его остановить, Джесе уже присоединился в коридоре к Бачи и вместе с ним прошел к служебному входу на нижние уровни. Они шли мимо помещений для сортировки мусора и зон, которые Марта называла «потогонным производством». Металлические потолки, казалось, давили на него, а зловонный запах был насыщеннее и гуще, как будто нюхаешь суп из дерьма, приправленный дизельным топливом. Пол под ногами снова осел. Вот черт! Желудок его рванулся вверх, словно пытался выскочить через горло!

Еще один уровень вниз, еще один поворот, мимо безлюдных мастерских, а вот и машинный зал. Здесь все выглядело в точности так, как он ожидал. Широкий рабочий стол, утыканный ручками и кнопками, мониторы на стенах, часы, шкалы приборов, схемы, план нижней части корабля. Кто может во всем этом разобраться? Только не он.