Она прижалась к нему, томно потерлась большой грудью о его руку и печально сказала:

— Этот Лу такой бабник, что я даже слов не нахожу. Стоит ему увидеть смазливую девчонку, как он тут же теряет последние мозги. Он уже говорил с тобой, верно? Уговаривал отдать ему твою подружку? Могу поспорить, он даже предлагал за нее деньги.

— Да, кое-что предложил, — ответил Кикаха. — А почему ты спрашиваешь?

Му-Му провела ладонью по его бедру.

— Мы тоже можем сыграть в эту игру, — прошептала она.

— Значит, ты тоже хочешь предложить мне деньги?

Она обиженно отстранилась и сердито ткнула кулачком в его плечо.

— Мне платить тебе? Да ты смеешься надо мной!

В другое время Кикаха подыграл бы ей до самого счастливого конца. Но теперь, как бы банально это ни звучало, от него зависела судьба всего человечества. Если Звонарю удастся приспособиться к местным условиям, он создаст другие матрицы, и лет через десять-двадцать разум чужаков внедрится в тела людей… и милашка Му-Му превратится в бездушную вещь, подвластную воле хозяина.

Впрочем, возможно, это и не самый печальный исход. Если верить тому, что Кикаха прочитал в газетах и журналах, человеческая раса сама обрекла себя на гибель — а заодно и всю жизнь на некогда прекрасной планете. В принципе для Земли даже выгодна победа Звонарей. Их разум опирается на логику, а не на похоть и желания. Они быстро расчистили бы тот бардак, в который люди превратили планету.

Кикаха поежился. Ему не понравился такой ход мыслей. И он не должен успокаиваться до тех пор, пока не умрет последний Звонарь.

— Ну что за дела, малыш? — спросила Му-Му, и ее голос утратил былую мягкость. — Неужели ты не хочешь со мной перепихнуться?

Он похлопал ее по бедру.

— Ты очень красивая девушка, Му-Му, но я люблю свою Энн. И знаешь, что я тебе скажу! Если «королю гномов» удастся превратить ее в одно из своих «тухлых яиц», мы с тобой сыграем им свою музыку. А уж ты поверь, это будет кое-что получше, чем то дерьмо, которым давится сейчас приемник.

Му-Му удивленно уставилась на Кикаху и тихо произнесла:

— Что ты этим хочешь сказать? Это же «Роллинг Стоунз»![17]

— Да, с такой музыкой за мох не зацепиться, — согласился он.

— Слушай, ты же ни во что не врубаешься! — закричала она. — Парень, ты квадрат! Ты квадрат в квадрате! Такое впечатление, что тебе за пятьдесят!

Кикаха пожал плечами. Поп-музыка не интересовала его даже в юности. Но в то время она была приятной и не шла в сравнение с этими визгливыми криками, от которых зубы сжимались сами по себе.

Поток транспорта возрастал, но автобус по-прежнему мчался на предельной скорости. Страна пустынь осталась позади, и за окнами потянулись зеленые поля. Солнце жгло нещадно, воздух раскалился и наполнился вонью выхлопных газов. Стекла дрожали от рева огромных грузовиков. У Кикахи заслезились глаза. Появилось ощущение, будто в нос натолкали иголок. Впереди возникло сероватое марево. Они проехали его, воздух стал немного чище, но серая дымка снова оказалась впереди.

Му-Му заговорила о смоге, который буквально свирепствовал в этих местах. В одном из журналов смог называли фактором повышенной смертности, однако Кикаха пока не улавливал смысл столь странного слова. Если это то, чем дышали люди Южной Калифорнии, он не хотел иметь со смогом ничего общего. Глаза Ананы покраснели и заслезились. Она чихнула, пожаловалась на головную боль и сказала, что у нее заложило нос.

Му-Му ушла в туалет, и Анана пересела к Кикахе.

— Ты мне не говорил, что здесь такой воздух, — сказала она.

— Я и сам об этом не знал. В мое время атмосфера была еще чистой.

Автобус мчался быстро и лихо. Он перескакивал с одной полосы на другую, протискивался между машинами и, подрезая путь соседям, нагло вырывался вперед. Водитель пригнулся к рулю. Его рот открылся. Язык то и дело высовывался и подрагивал между зубами. Глаза сияли каким-то нездоровым блеском. Парень совершенно не обращал внимания на визг тормозов и рев гудков. Он яростно давил на свой клаксон, распугивая всех, кто возникал на его пути. Низкий и громкий сигнал звучал, как гудок локомотива. Менее стойких водителей буквально сметало на другую полосу, и они впритык притирались к другим машинам.

Чуть позже поток машин стал настолько плотным, что их автобусу пришлось ползти со скоростью пешехода, время от времени останавливаясь на пять-шесть минут. Транспорт едва тащился. Жара усиливалась, а серое марево густело.

Му-Му повернулась к Лу Бауму:

— Почему мы до сих пор не установили в автобусе кондиционер? На другие дела тебе денег не жаль, а как своим что-то сделать, так сразу кишка тонка!

— Не так и часто мы попадаем в пробки, — вступился за Баума его менеджер.

Кикаха рассказал Анане о предложении Баума.

— Я даже не знаю, плакать мне или смеяться, — ответила она.

— Немного того и немного этого тебе не помешает. Я обещал ему не отговаривать тебя. Впрочем, он уверен на все сто процентов, что ты предпочтешь его, а не меня. Неужели Лу Баум прав?

— Но ты же продал меня, дружок. Я теперь даже не знаю, смогу ли ему отказать. Мне надо подумать, а ты помучайся часок-другой.

— Хорошо. Пойду помучаюсь, — ответил он.

Кикаха встал, прогулялся по проходу и пару раз осмотрел машины через заднее стекло. Через несколько минут он вернулся и сел в кресло рядом с Ананой.

— За нами едет черный «линкольн-континенталь», — сказал он, понизив голос. — Я узнал в нем одного из тех парней, которых мы видели в бинокль.

— Но как они нас нашли?

Ее голос остался ровным, но тело мгновенно напряглось.

— Возможно, еще не нашли, — ответил он. — Я надеюсь, что это совпадение. Мне кажется, они и понятия не имеют, что мы так близко. Хотя, с другой стороны…

Такое совпадение казалось слишком маловероятным. Но как они их засекли? Неужели на дороге расставлены посты и их заметили через окно автобуса? Или Орк имеет такую разветвленную организацию, что даже в этом автобусе у него оказался свой информатор?

Кикаха отмел последнюю мысль, как чистую паранойю. Пройдет немного времени, и он узнает, совпадение это или нет.

Люди в машине не проявляли к автобусу никакого интереса. Со стороны казалось, что между ними шел яростный спор. Трое из них, с темными волосами, выглядели лет на сорок-сорок пять. Четвертым был молодой блондин со стрижкой под Юлия Цезаря. Кикаха рассматривал этих людей до тех пор, пока не запечатлел в памяти их черты.

Вскоре скорость движения увеличилась. Автобус проезжал мимо мрачных промышленных кварталов, фабричных стен и фасадов неказистых строений. Серовато-зеленый смог стал менее заметен, но его разъедающее действие усилилось.

— Неужели люди все время дышат этой гадостью? — возмущалась Анана. — Просто удивительно, как такое можно вынести.

— Я знаю о смоге не больше тебя, — напомнил Кикаха.

Баум приподнялся со своего места и закричал водителю:

— Джим, будешь подъезжать к торговому центру, притормози и поищи стоянку с закусочной! Я проголодался.

Остальные пассажиры запротестовали. Всем хотелось добраться до места и пообедать в гостинице. Они кричали, что езды осталось на полчаса. К чему такое нетерпение?

— Я голоден! — заорал Баум.

Вытаращив глаза, он осмотрел каждого из них и сердито топнул ногой.

— Я хочу есть и не намерен ждать ни минуты! Там нам придется продираться через толпу фанаток и хипповок, а вы сами знаете, сколько на это уйдет времени! Поэтому пообедаем сейчас!

Остальные лишь пожали плечами. Очевидно, они уже свыклись с причудами Баума. Наверное, он мог топать ногами и кричать до тех пор, пока не добивался своего. Однако на сей раз его поведение диктовалось не капризом, а страстью.

Му-Му картинно закатила глаза, покачала головой и подошла к Кикахе.

— Он дает понять, что тебе пора сваливать, Рыжий. Так что можешь собирать пожитки и прощаться со своей подружкой.