— Вы ошиблись, дорогой товарищ, промолвил все тем же бесстрастным, сухим тоном. — Здесь не багажная касса. Обращайтесь туда…
«Завидная выдержка, подумал Коперко. — Не такой уж он пентюх, как с виду кажется». И, приблизившись к столу, с улыбкой упрекнул:
— Не годится так встречать гостей, господин Фризин… Именно к вам у меня дело, Владимир Иосифович.
И на этот раз ничем не выдал себя диспетчер, только подошел к двери, чтобы повернуть ключ, но она оказалась закрытой. Пытливо осматривая гостя. Фризин-Ярченко многое перетряхнул в памяти за эту минуту. Столько лет ожидал посланца из того мира, уж и надежду потерял, думал, забыли. В годы коллективизации в самый бы раз ему явиться — не дождался.
А теперь — не то время.
— Так что же вам от меня нужно?
— Лично мне — сущие пустяки: какая-нибудь работенка поблизости от границы. А полковнику Александеру от Южного…
— Об этом потом. Здесь нельзя оставаться ни минуты. Вот вам ключ. Запомните адрес… — Он назвал улицу и номер дома и, порывшись в кармане, передал ключ. — Это недалеко, разыщите. Если из соседей кто поинтересуется, — вы из Одессы, родственник покойной жены. И запомните: хозяин дома, то есть я, Афанасий Семенович. Фамилию знаете. Буду, — он взглянул на большие настенные часы, — в семь. Идите.
Говорил спокойно, чеканя каждое слово, как передают приказ. Оно так и было. Резидент приказывал своему агенту. Коперко слушал с явным удовольствием. Именно таким должен быть разведчик. Не торопясь, он бесшумно открыл дверь и исчез.
5
Молодой инженер-путеец Владимир Иосифович Фризин, единственный отпрыск обрусевшего немца-колониста, в революцию лишился имения в Приднепровье и считал себя кровно обиженным большевиками. Когда в восемнадцатом году пришли на Украину кайзеровские оккупанты, он без особых колебаний пошел к ним на службу, надеясь таким образом возвратить богатое наследство. Революция в Германии и последовавшее за ней бегство оккупантов разрушили эти надежды. Пытался бежать с немцами, но его шеф, лейтенант Александер, начинавший тогда свою карьеру разведчика, решил по-иному.
— Оставайтесь в Раздорожье, устраивайтесь на работу и ждите. Придет человек с паролем — «надо переадресовать багаж, помогите» — даст необходимые инструкции. И помните: Фризин для всех, кроме нас с вами и человека с паролем, умер или… Одним словом, нет. Южный — это для нас. А для себя подберите что-нибудь попроще, чтобы звучало по-местному, не взывало подозрений. Скажем, к примеру. Кравченко, Ярченко… Здесь, я заметил, много подобных фамилий…
Они быстро договорились. Так «умер» Владимир Иосифович Фризин и появился на свет в Раздорожье путеец Афанасий Семенович Ярченко. Под личиной скромного служащего на шумной узловой станции он терпеливо ждал, но человек с требованием «переадресовать багаж» не появлялся.
Шли годы. На работе он был аккуратным, исполнительным и через восемнадцать лет достиг, если судить по теперешним временам, приличного положения — старший диспетчер на таком важном узле! Его ценят, уважают, даже фотографию поместили на Доске лучших людей. Что ни говори, приятно. Если жизнь не удалась, надо добиваться хотя бы спокойной, обеспеченной старости. Но глубоко в душе жил в нем прежний Фризин, готовый кому угодно зубами перегрызть горло, чтобы вернуть утерянное. Продолжал ждать — и дождался, наконец!
Выпроводив посетителя, диспетчер занялся привычным и изрядно надоевшим ему делом, но все делал автоматически.
Все его мысли устремились в будущее. Он мог бы уйти вместе с Коперко, без него здесь справятся, но хотелось побыть наедине с этими мыслями. Да и осторожность в таком деле нужна…
Сногсшибательная карьера безродного немецкого ефрейтора давно заинтересовала Фризина, и в последнее время он все чаще мысленно совершал путешествия в прошлое, бередя старые раны, растравлял давние обиды. Что ефрейтор, замахнувшийся на всю Европу, не оставит в покое Россию, это несомненно. А что из этого выйдет, трудно предвидеть.
«Опоздал ты малость, господин ефрейтор, опоздал. Мужик окреп, теперь он горой станет за Советы… Взять хотя бы мой Базавлук. На кого там можно рассчитывать, кроме старого Барышника?»
Может, не стоит рисковать? Отделаться от них, плюнуть на журавля в небе и держать синицу в руках?
Он не был трусом, хотя и особой храбростью не отличался. Просто рассуждал, что выгоднее. За годы службы в Раздорожье диспетчер Ярченко ничем не согрешил перед властью, хоть и ненавистной ему. А грехи Фризина в восемнадцатом поросли быльем. Простят за давностью лет.
«Что, если сейчас явиться в органы и выложить перед ними выкуп в виде этого шустрого посланца лейтенанта, ныне полковника?»
Сначала это показалось даже заманчивым, подобие улыбки промелькнуло на его тонких губах. Но слишком долго он носился с мечтой, слишком долго ждал, чтобы вот так необдуманно разрушить мечты собственными руками.
Нет, надо выведать, какая обстановка, узнать, что от него требуется.
Взглянув на часы, Фризин закрыл кабинет и поспешил к себе. У дома остановился, взглянул на окна — ставни открыты, света нет.
«Предусмотрительный, шельмец!» — с удовлетворением подумал об агенте и тихо постучал. Дверь быстро распахнулась, будто гость стоял у порога и сторожил появление хозяина.
Коперко действительно сторожил. Он понимал, какой опасности подвергается, если резидент вздумает выйти из игры, и на всякий случай приготовил боковое окно для отступления.
Фризин молча разделся, старательно закрыл ставни, включил свет и, заметив настороженность гостя, ворчливо процедил:
— Итак, начинаем с недоверия…
— Что вы, Афанасий Семенович! Обычная осторожность. В нашем деле ко всему надо быть готовым…
— Пожалуй, вы правы. Вот и давайте о деле. Вы, я вижу, обо мне достаточно информированы. Мне тоже надо знать…
— Понимаю. Доверие прежде всего. — И Коперко коротко сообщил о себе то, что резиденту положено знать. — Как видите, земляки и, можно сказать, товарищи по несчастью. Хотя ваша земля никуда не денется, а от моей фабрики, должно быть, и следа не осталось.
— Так что же от меня требуется?
— Я уже говорил: прежде всего пристроить где-нибудь вашего покорного слугу. Скажем, хотя бы в Збручске…
— Это исключено, — перебил Фризин. — Пограничная зона.
— Но это необходимо…
— Ваша профессия?
— Инструктор лыжного спорта, боксер, по совместительству бухгалтер. Могу преподавать немецкий язык…
— Не выйдет. Можно попытаться парикмахером или по торговой линии.
— И прекрасно.
— Но не сейчас. Вам оставаться здесь нельзя. Поезжайте в Одессу, к моим знакомым, и ждите вызова. Без специального разрешения в Збручске не появляться. Из Одессы советую съездить в Базавлук. Запомните: Барышник Моисей. Присмотритесь к нему. Может пригодиться…
До полуночи длилась беседа. Разрабатывался план действий, явки, связи. Коперко достал из чемодана портативную рацию, передал шифр.
— Старшему диспетчеру известно движение разных эшелонов, в том числе и военных. Все это очень интересует шефа. Ну и дислокация, численность приграничных гарнизонов…
— Насчет гарнизонов трудно.
— Ничего, сумеем подсчитать и солдатиков, и пушечки, и танки с самолетами. Только не задерживайтесь с вызовом.
Так началась тайная работа, результаты которой сказались через много лет. Пока Фризин писал письмо к своим знакомым в Одессу, гость составлял текст первой радиограммы. Он был предельно краток и безобиден: «Братья здоровы. Готовим багаж. Южный Виталий».
— Передадите дней через пять…
А недельки через две в парикмахерской Збручска появился новый мастер — Юрий Таратута.
Чернотроп — опасное время
1
То затухая временами, то вспыхивая с новой силой, метель продолжалась почти до конца месяца. Поисковые группы сбились с ног, но обнаружить хоть какие-нибудь следы нарушителя не удалось. Никаких утешительных сведений не поступило и от оперативной группы второго эшелона. И жизнь в маленьком гарнизоне заставы проходила в постоянном напряжении.
