И это совпадает с 3-й главой Откровения (см. Церковь Лаодикийскую), где говорится о полном религиозном индифферентизме (Откр 3:15–16) при материальном богатстве и удовлетворенности (Откр 3:17), при внутренней слепоте, пустоте и тоске.

А теперь самое ожидание конца мира говорит о том, что не «у дверей» еще (Откр 3:20), а лишь приближается… Время опасное, дни лукавы… Потому: будем же не считать, а каяться!

Прошу молитв.

Многогрешный епископ Вениамин

Апокалипсис, или в переводе с греческого Откровение святого Иоанна Богослова, есть единственная пророческая книга Нового Завета. Она является естественным завершением всего круга новозаветных священных книг.

В книгах законоположительных, исторических и учительных христианин почерпает знания об основании и историческом росте жизни Церкви Христовой и руководство для своей личной жизнедеятельности; в Апокалипсисе же верующему уму и сердцу даются таинственные пророческие указания о будущей судьбе Церкви и всего мира.

Апокалипсис – книга таинственная, весьма трудно поддающаяся правильному пониманию и истолкованию, вследствие чего уставом церковным не положено чтений из нее во время Богослужения. Но вместе с тем именно этот таинственный характер этой книги и привлекает к себе взоры и верующих христиан, и просто пытливых мыслителей, на протяжении всей новозаветной истории человечества пытающихся разгадать смысл и значение загадочных видений, описанных в ней. Существует громадная литература об Апокалипсисе, среди которой имеется и много вздорных произведений, касающихся происхождения и содержания этой таинственной книги. Как на одно из таких произведений последнего времени необходимо указать на книгу Н. А. Морозова «Откровение в грозе и буре». Исходя из предвзятой мысли, что описываемые в Апокалипсисе видения с точностью астронома-наблюдателя изображают состояние звездного неба в какой-либо определенный момент времени, Н. А. Морозов делает астрономическое вычисление и приходит к заключению, что таковым было звездное небо 30 сентября 395 года. Заменяя лица, действия и картины Апокалипсиса планетами, звездами и созвездиями, Н. А. Морозов широко пользуется расплывчатыми очертаниями облаков, заменяя ими недостающие названия звезд, планет и созвездий для изображения полной картины неба в соответствии с данными Апокалипсиса. Если и облака не помогают, при всей мягкости и податливости этого материала в умелых руках, тогда Н. А. Морозов переделывает в нужном ему смысле текст Апокалипсиса. Такое свободное обращение свое с текстом священной книги Н. А. Морозов оправдывает или опиской и невежеством переписчиков Апокалипсиса, «не понимавших астрономическаго смысла картины», или даже тем соображением, что сам писатель Апокалипсиса, «благодаря предвзятой идее», делал натяжки в описании картины звездного неба. Таким же «научным» методом определяет Н. А. Морозов, что писателем Апокалипсиса был св. Иоанн Златоуст, Архиепископ Константинопольский. На полную историческую несообразность своих выводов Н. А. Морозов не обращает никакого внимания. (Прот. Н. Александров.)

Г. Доре. Иоанн Богослов на острове Патмос

В наше время – период первой мировой войны и русской революции, а затем еще более страшной второй мировой войны, когда человечество испытало столько ужасных потрясений и бедствий, – еще более умножились попытки истолкования Апокалипсиса применительно к переживаемым событиям, более или менее удачные. При этом одно важно и необходимо помнить: при истолковании Апокалипсиса, как и вообще при всяком толковании той или другой книги Священного Писания, необходимо пользоваться данными других священных книг, входящих в состав нашей Библии, и истолковательными трудами св. отцов и учителей Церкви. Из специальных святоотеческих трудов по истолкованию Апокалипсиса особенно ценно «Толкование на Апокалипсис» св. Андрея, архиепископа Кесарийского, которое представляет собою итог всего понимания Апокалипсиса в доникейский период (до Первого Вселенского Собора). Весьма ценна также Апология на Апокалипсис св. Ипполита Римского (ок. 230 г.). В новейшее время появилось так много истолковательных трудов на Апокалипсис, что число их уже к концу XIX века достигло 90. Из русских трудов наиболее ценные:

1) А. Жданова «Откровение Господа о семи Азийских церквах» (опыт изъяснения первых трех глав Апокалипсиса);

2) Епископа Петра «Объяснение Апокалипсиса св. апостола Иоанна Богослова»;

3) Н. А. Никольского «Апокалипсис и обличаемое им лжепророчество»;

4) Н. Виноградова «О конечных судьбах мира и человека» и

5) М. Барсова «Сборник статей по истолковательному и назидательному чтению Апокалипсиса».

Писатель Апокалипсиса сам называет себя «Иоанном» (Откр 1:1, 4, 9). По общему верованию Церкви, это был св. апостол Иоанн, возлюбленный ученик Христов, за высоту учения своего о Боге Слове получивший отличительное прозвание «Богослова», вдохновенному перу которого принадлежит еще 4-е каноническое Евангелие и 3 соборных послания. Это верование Церкви оправдывается как данными, указываемыми в самом Апокалипсисе, так и многообразными внутренними и внешними признаками.

1) Писатель Апокалипсиса называет себя «Иоанном» в самом начале, говоря, что ему было дано «Откровение Иисуса Христа» (Откр 1:1). Приветствуя далее семь малоазийских церквей, он вновь называет себя «Иоанном» (Откр 1:4). Далее он говорит о себе, опять называя себя «Иоан ном», что он был «на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа» (Откр 1:9). Из Апостольской истории известно, что именно св. Иоанн Богослов подвергся заточению на о. Патмос. И, наконец, заканчивая Апокалипсис, писатель снова называет себя «Иоанном» (Откр 22:8). Во 2 стихе 1-й главы (Откр 1:2) он называет себя самовидцем Иисуса Христа (1 Ин 1:1 3). Совершенно несостоятельно мнение, будто Апокалипсис написан каким-то «пресвитером Иоанном».

Сама личность этого «пресвитера Иоанна» как личность, отдельная от апостола Иоанна, довольно сомнительна. Единственное свидетельство, которое дает повод говорить о «пресвитере Иоанне», это место из сочинения Папия, сохранившееся у историка Евсевия. Оно чрезвычайно неопределенно и дает место только догадкам и предположениям, противоречащим одно другому. Ни на чем не основано мнение, приписывавшее написание Апокалипсиса Иоанну-Марку, то есть евангелисту Марку. Еще более нелепо мнение римского пресвитера Кая (III в.), будто Апокалипсис написан еретиком Керинфом.

2) Вторым доказательством принадлежности Апокалипсиса апостолу Иоанну Богослову служит сходство его с Евангелием и посланиями Иоанновыми, не только по духу, но и по слогу, а особенно по некоторым характерным выражениям. Так, например, проповедь апостольская называется здесь «свидетельством» (Откр 1:2–9), (Откр 20:4); ср. (Ин 1:7), (Ин 3:11), (Ин 21:24); (1 Ин 5:9–11). Господь Иисус Христос называется «Словом» (Откр 19:13); ср. (Ин 1:1–14) и (1 Ин 1:1) и «Агнцем» (Откр 5:6–13) и (Откр 17:14); ср. (Ин 1:36). Пророческие слова Захарии: «И воззрят нань Егоже прободоша» (Зах. 12:10) и в Евангелии, и в Апокалипсисе приводятся одинаково по переводу 70-ти (Откр 1:7) и (Ин 19:37).

Некоторые находили, будто язык Апокалипсиса отличается от языка других писаний св. апостола Иоанна. Эта разница легко объясняется как разностью содержания, так и обстоятельствами происхождения писаний св. апостола. Иоанн Богослов хотя и владел греческим языком, но, находясь в заточении, вдали от живого разговорного греческого языка, естественно положил на Апокалипсис печать сильного влияния языка еврейского, как природный иудей. Для непредубежденного читателя Апокалипсиса нет сомнения, что на всем содержании его лежит печать великого духа Апостола любви и созерцания.