– У него синдром зависимого расстройства личности, – продолжила Люси. – А это совсем не значит, что он обязательно преступник. Более того, Фэган считает, что он просто не смог бы никого соблазнить.

– Она в этом уверена? – спросил Бернс. – Против него сейчас достаточно серьезные улики.

– Ему надо было, чтобы люди, чьего одобрения он добивался, говорили ему, что он должен делать. Ему могли даже сказать, чтобы он съехал с дороги прошлой ночью.

– Что-о-о? – спросил Бернс, теряя контроль над собой.

– Мне тогда показалось, что он съехал с дороги намеренно, – пояснила Люси. – Фэган считает, что кто-то мог приказать ему сделать это. Может быть, кто-то, с кем он в тот момент говорил по телефону.

– А могло быть и так, что он говорил по телефону и поэтому потерял управление, – фыркнул Мики. – Так тоже вполне могло случиться.

Люси не обратила на него никакого внимания.

– Фэган считает, что он скорее марионетка, чем манипулятор.

– Опять марионетка, – произнес Бернс. – Кажется, что все это дело построено на одних марионетках.

Люси пожала плечами и закончила доклад о том, что ей сказала психиатр.

– Возможно, что он работал в паре с Кэем. Кэй – организатор, а Карлин – исполнитель. А это место они использовали для совершения развратных действий, – высказал предположение Мики.

– Я тоже так сначала подумала, но Фэган считает, что Кэй – одиночка по своей природе и не нуждался в помощниках.

Бернс обдумывал услышанное, хотя Люси видела, что не убедила его.

– Надо подождать, что эксперты смогут найти в двух домах. Если потом мы сможем это соединить в одну схему, тогда всё в порядке.

Один из мужчин в комбинезоне, с камерой в руке, подошел к суперинтенданту.

– Вот что мы смогли обнаружить, сэр, – сказал он, протягивая Бернсу камеру. – Лучше я сейчас снять не смогу, до тех пор пока мы не уберем весь асбест. Тело лежит почти на самом дне.

Бернс взял камеру и просмотрел на ее экране все кадры. Мики аж вывернулся, чтобы тоже их увидеть. Люси подождала, пока Бернс закончит, а потом попросила показать снимки ей. С того момента как она пришла работать в ОЗУЛ год назад, в районе пропали четыре ребенка моложе 18 лет, чьи тела так и не были обнаружены. Это была очень низкая цифра. Люси знала, что за один только прошлый год на севере бесследно исчезли двадцать два ребенка. Если этот пролежал здесь десять лет, то, основываясь на средних цифрах, он мог быть одним из сорока или пятидесяти детей, которые пропали в районе Фойла за прошедшие десять лет. И то если ребенок пропал именно в этом районе, а не был привезен откуда-то еще.

Бернс еще несколько мгновений смотрел на снимки, а потом протянул камеру Люси.

– Взгляните, может быть, вам что-то бросится в глаза?

Тело было маленьким, хотя ноги были довольно длинными.

– Какого она роста?

– Мы думаем, около пяти футов, – ответил эксперт. – Сейчас в ней четыре фута десять дюймов, но принимая во внимание возможное искривление и так далее…

На ней была надета футболка, уже успевшая пожелтеть и пропитаться грязью, хотя скорее всего изначально она была белого цвета, подумала сержант. Мешковатые джинсы. Кажущиеся светлыми волосы. Лицо, несколько сморщенное, разложилось не до такой степени, как этого ожидала девушка.

– Мы думаем, что он похоронил ее в негашеной извести, – сказал мужчина. – Поэтому она так хорошо и сохранилась.

Люси кивнула. Вопреки общему мнению, негашеная известь не ускоряла процесс разложения, а скорее наоборот, замедляла его. Люси понимала, почему Карлин воспользовался именно известью. Если та ферма, на которой он жил, когда-нибудь действовала, то ему приходилось всех умерших животных пересыпать негашеной известью, чтобы отбить неприятный трупный запах.

– Надо проверить одежду, – предложила Люси. – Посмотрю, отвечает ли она каким-нибудь описаниям пропавших детей.

– И ее ботинок, – напомнил эксперт. – Дальше я снял его с большим увеличением.

Люси продолжила пролистывать снимки. Один из последних действительно оказался снимком обуви, сделанным с большим увеличением. На девочке был надет грубый черный ботинок, подошва которого была толщиной чуть ли не в три дюйма. На застежке Люси увидела небольшой череп со скрещенными костями.

– У нее всего один ботинок?

– Второго пока не нашли, – ответил мужчина.

– Я проверю по всем старым делам.

– Будьте любезны, – сказал Бернс. – Ну а что там с этой девочкой Финн? Удалось ли связаться с ее отчимом?

– Он совсем не ее… – начала Люси, но прикусила язык. – Дом, расположенный по его последнему известному нам адресу, был недавно продан. Он не оставил никакого адреса для пересылки почты, но я попытаюсь разыскать агента по продаже недвижимости, который занимался сделкой. Может быть, он чем-то поможет.

– А что с телефоном, который мы нашли вчера? Ребята из ОИК что-нибудь раскопали?

– Не знаю. У меня не было времени проверить.

– Сегодня же вечером поместите в газетах пресс-релиз и предложите отчиму взяться за ум и сдаться, пока не поздно. И пусть завтра мать обратится с заявлением по телевидению. – Суперинтендант протянул руку за камерой, которая все еще была у мисс Блэк. – Вам надо контролировать все происходящее, Люси. Дайте мне знать, если компьютерщики что-то отыщут.

Девушка не стала напоминать, что они с Флемингом как раз этим и занимались, когда Бернс вызвал их для того, чтобы они полюбовались на коллекцию Кэя. На ближайшее обозримое будущее он становился ее старшим офицером, значит, смысла ссориться с ним не было никакого. Поэтому она просто протянула ему камеру и сказала: «Так точно, сэр», после чего пролезла под лентой и направилась к дому.

– Сержант, – окликнул ее полицейский.

Люси обернулась.

– Ваш респиратор. Он мне еще может понадобиться, – сказал мужчина, улыбнувшись.

Люси протянула ему респиратор, а потом остановилась и посмотрела туда, где стоял Бернс. Что-то заинтересовало ее в одежде девочки. И даже не в одежде, а в ботинке. И она вспомнила ботинок, который нашли в гараже у Гэри Даффи. Тот ботинок, из-за которого его отправили за решетку. Там тоже был череп с костями.

– Сэр, – окликнула она Бернса, не обращая внимания на полицейского. – Сэр!

Тот повернулся к ней.

– Ботинок. Мне кажется, я знаю, кто эта девочка.

Мики с интересом посмотрел на нее.

– Я думаю, что это Луиза Гант.

– Мы это обязательно проверим, – слегка кивнул суперинтендант. – Благодарю вас, сержант, – добавил он, отворачиваясь.

Остановившись перед блоком, в котором располагался ОЗУЛ, Люси передумала заходить в отдел и подъехала к блоку ОИК. Позвонив в звонок, она стала рассматривать свое отражение в стекле двери и поправила выбившуюся над ухом прядь.

Дверь открыл Купер. Он был одет в черную рубаху с расстегнутым воротом и джинсы.

– Входите, Люси, – сказал мужчина и придержал дверь, чтобы она могла пройти.

– Меня послали узнать, смогли ли вы что-нибудь извлечь из телефона, который мы нашли вчера.

– И вы даже не скажете мне «доброе утро»? – улыбаясь, спросил компьютерщик, проводя девушку в свой рабочий кабинет.

– Простите, – извинилась Люси. – Утро не такое уж и доброе. Более того, довольно дерьмовое, если уж говорить начистоту. Но тем не менее – доброе утро. – Девушка взглянула на часы. – Или скорее уж добрый день. Я и не думала, что уже так поздно.

– И вы наверняка ничего не ели, – заметил Купер. – Я приготовлю чай. Молоко? Сахар?

– И то и другое, – ответила сержант, тяжело опускаясь на стул рядом с рабочей полкой с компьютерами.

– Так расскажите мне, что же произошло? – поинтересовался мужчина.

– Моего шефа отстранили от работы, – ответила Люси. – Оба подозреваемых по нашему делу умерли, нам так и не удалось разыскать потерявшуюся девочку, но мы отыскали, кажется, другую, которая пропала много лет назад, и убийца ее тоже уже мертв.