— Сын Неба ответил: «Да!» — встрепенувшись, громко объявила она и вынула спрятанную в рукаве бумагу.
Пребывавший в ожидании за письменным столом императора Ли Ляньин обмакнул кисть в красные чернила, подбежал к ложу и заботливо вложил ее в длань Сына Неба.
— Мой господин, я обо всем уже позаботилась! Ведь кому, как не мне, известны все ваши чаяния! Теперь на вашем завещании не хватает лишь подписи, — нежно сказала Орхидея, поглаживая пальцы Сяньфэна. — Пока сил у вас недостаточно, моя обязанность помогать вам во всем. Вы знаете, что я поддерживала вас всегда.
Кисть коснулась бумаги, выводя кровавую линию.
— Вот так…
Императорская рука, подчиняясь движениям Орхидеи, вывела высочайший титул.
— Благодарю вас, мой господин, — не отрывая взгляда от умиравшего, наложница протянула подписанный документ верному евнуху, и тот принялся осторожно покачивать его, просушивая чернила.
Орхидея равнодушно рассматривала лежавшего перед ней человека, не забывая держать углы своих губ скорбно опущенными.
Жизнь едва теплилась в Сяньфэне, взор его становился все туманнее. Дыхание императора походило на прерывистый шелест. Он явно пытался что-то сказать любимой, но силы покидали его с каждым мгновением. Неожиданно он протянул к ней обе руки, вцепился в одежду и даже сумел приподнять голову. Но за этим кратким мигом последовал предсмертный хрип, и Сын Неба откинулся на подушку. Под причитания евнухов он несколько раз выгнулся в агонии, и душа его навсегда покинула изможденное тело.
Орхидея мысленно поблагодарила Крокодила за то, что он оберегал ее от ненужных чувств. Талисман помог ей сохранить перед придворным выдержку и бесстрашие в тот момент, когда умиравший схватился за ее халат. Кроме того, фигурка спасала сейчас от пустых переживаний и сожалений — ведь рядом остывало тело человека, который был действительно влюблен в нее. Не будь на груди магического украшения, Орхидея наверняка бы если не разрыдалась, то уж точно предалась грусти. Ведь она не бессердечна, и всегда жаль наблюдать, как умирает совсем молодой мужчина. Особенно печально, когда в иной мир уходит тот, кто обладал множеством женщин, но сам так никогда и не узнал настоящей ответной любви.
Впрочем, ей тоже пришлось пойти на жертвы. Любовь сделалась неведома молодой и красивой девушке, стоило ей попасть во дворец. Под желтыми кровлями сердечные чувства — только во вред. Пожалуй, разве что злоба и ненависть могут сыграть на руку, но лишь до поры, до времени. Негодник Су Шунь добился многого и забрался слишком высоко, а падать ему будет больно. Темная душа суетного интригана бессильна против чистого холодного разума. И документ, припрятанный верным евнухом, станет тому подтверждением. Осталось лишь раздобыть печать…
Орхидея величественно поднялась, сохраняя на лице выражение горя и скорби. В сопровождении плачущего Ли Ляньина она покинула спальню медленным шагом, как и подобало овдовевшей женщине.
Под беспрерывные громовые раскаты весть о том, что Сын Неба умер, облетела все дворцовые здания. Тело императора оставили в спальне, переложив с кровати на специально сооруженный постамент. В Охотничьем дворце закрыли все входы и выходы, а возле каждой двери застыла многочисленная стража. Под отсыревшими черепичными крышами, на загнутых краях которых мокли под дождем облезлые золоченые драконы, повисла напряженная тишина. Схватка за власть в любой момент могла вспыхнуть с новой силой. Двор замер в ожидании. Кому выражать почтение и верность, было неясно. Сумеет ли молодая, не достигшая и тридцатилетия мать наследника противостоять целой клике коварных и опытных сановников?
Едва Верховному советнику Су Шуню сообщили о смерти императора, он тотчас вызвал к себе главного евнуха.
— Немедленно отправляйтесь к императрице Цыань, затем к матери принца драгоценной наложнице Орхидее, сообщите им о нашем скором визите. Со мной будут оба принца-регента. Мы известим о последней воле Сына Неба.
Ань Дэхай молча поклонился и, пятясь, покинул покои надменного вельможи.
Приказав свите не сопровождать его, толстяк отважился проделать путь бегом, что далось ему нелегко. Хрипя и задыхаясь, под изумленными взглядами сановников и стражи, евнух спешил по коридорам и переходам. Выскочив на крыльцо, он растолкал столпившуюся на нем челядь и, едва не поскользнувшись, сбежал по мокрым ступеням, не обращая внимания на дождь. Подхватив полы халата, утопая по щиколотку в воде, Ань Дэхай ринулся через площадь…
…Орхидея восседала на своем троне, облаченная в белые траурные одежды — от туфель до головного убора. С момента, как наложница покинула спальню почившего владыки, она ничего не ела, не пила и провела это время в молчании. Сложив руки на коленях, мать наследника сидела, устремив взор в пустоту. Девушки из ее свиты стояли по обе стороны трона, прикладывая к глазам платки и оглашая помещение плачем. Глаза Орхидеи были сухи, а лицо неподвижно. Казалось, возлюбленная императора окаменела от горя.
Но едва раздался торопливый стук, как она подобралась, выпрямила спину и взглянула на Ли Ляньина. Тот кинулся к дверям, отворил их, и перед Орхидеей предстал вымокший до нитки главный евнух. Грудь его ходила ходуном, щеки надувались и опадали, а раскрасневшееся лицо выражало испуг и растерянность.
— Беда, моя госпожа! — отдышавшись, сказал Ань Дэхай. — Су Шунь и принцы имеют на руках бумаги за подписью почившего господина! И они намерены прийти к вам в самое ближайшее время, дабы огласить его волю — о назначении их попечителями наследника!
Орхидея бесстрастно выслушала его. Отведя глаза, она снова принялась разглядывать пустоту перед собой. Выдержав небольшую паузу, обронила усталым голосом — словно лишь неимоверный долг лица, облеченного властью, вынуждал ее ответить:
— Негоже Верховному советнику и принцам являться без вызова. Не иначе, как известие о смерти господина омрачило их рассудки. Исправьте это недоразумение. Немедленно вызовите их от моего имени и приведите сюда. Передайте, что мать наследника намерена исполнить волю ушедшего в мир теней господина.
Ань Дэхай всплеснул руками и снова часто задышал — на этот раз от охватившего его ужаса.
— Почтеннейшая, но ведь они расправятся с нами еще до окончания грозы!
— Судя по непогоде, мы проживем еще долго, — с усмешкой возразила наложница
Словно в подтверждение ее слов, над крышами дворца громыхнуло с новой силой.
— Но, почтеннейшая… — Ань Дэхай в сомнении покачал головой. — Дождь не может идти вечно!
Повернувшись в сторону главного евнуха, Орхидея нахмурилась:
— Красивая фраза, но сейчас не время для гаданий и рассуждений, уважаемый. Исполняйте мой приказ!
Мокрый и жалкий толстяк попятился к двери и скрылся в сумерках коридора.
…Не прошло и четверти часа, как перед Орхидеей предстал едва скрывавший злобное ликование Верховный советник. С предводителем явились и оба принца, но их взгляды не были столь дерзки — в них плескался страх за свое будущее и угадывалось сомнение в правильности выбора. Но как бы то ни было, сейчас они находились перед троном матери наследника и дворцовые правила нарушать не решились.
Орхидея приняла почтительные поклоны принцев Дуань Хуа и Цзай Юаня. Желая показать, что смерть господина усмирила ее властность и гордыню, она поднялась с трона и ответно поклонилась. Сев на место, вопросительно посмотрела на Су Шуня. Тот стоял, вызывающе вскинув голову. Решив не напоминать сановнику об очередном совершенном им нарушении пристойности, Орхидея тихим голосом известила прибывших, что в эти скорбные минуты прежде всего их общий долг — исполнение воли покойного.
— Именно так, уважаемая, — согласился сановник, сдерживая усмешку. — За этим мы и прибыли. Позвольте объявить вам указ о попечительстве. Согласно воли Сына Неба, изъявленной им в последний час…
Орхидея неожиданно перебила Верховного советника:
— Подождите, высокочтимый. Долг велит мне подчиниться воле Сына Неба, но для этого необходимо завещание с его подписью…
