Полученные таким способом документы Су Шунь спрятал под подушками умиравшего Сяньфэна — чтобы потом, якобы случайно, «отыскать» их, избежав обвинений в подлоге.

Однако, как донесли люди Ли Ляньина, шпионящие за всем происходящим во дворце, императорская печать на документах проставлена пока не была, а значит, силы они еще не имели.

Нужно во что бы то ни стало опередить хитроумных сановников!..

Размышления Орхидеи прервал юный евнух, помощник Ли Ляньина. Под внимательным взглядом своего начальника он хлопотал возле письменного стола. Налив немного воды в специальную подставку, слуга растер в ней кусок сухих чернил, положил рядом кисточку из шерсти ягненка и, отступив, поклонился.

Орхидея медленно подошла к разложенной перед ней чистой бумаге. Обмакнув кончик кисти во влажную черную пасту, она принялась изящными мазками выводить иероглиф за иероглифом, безукоризненно копируя манеру письма Десятитысячелетнего господина.

«Я, император Срединного царства Сяньфэн, повинуюсь зову моих великих предков и готовлюсь к воссоединению с ними. В полной ясности ума, подкрепленной моей нерушимой волей, объявляю, что наследником Трона Дракона является ребенок мужского пола, рожденный наложницей Ехэнара. Он должен быть объявлен новым императором, который взойдет на престол после моего ухода из жизни. До того, как он достигнет возраста шестнадцати лет, я назначаю регентшами императрицу Цыань и драгоценную наложницу Орхидею. Ими они становятся в день моей смерти…»

Орхидея полюбовалась на стройные столбики иероглифов. Оставив свободное место возле слов о смерти, она продолжила:

«Я, Сяньфэн, прилагаю свою династическую печать к Моему указу».

Рядом с этой фразой она тоже предусмотрела пробел.

Когда чернила просохли, Орхидея осторожно свернула бумагу в тонкую трубочку и спрятала у себя в рукаве.

Ли Ляньин все это время неподвижно стоял поодаль, ожидая приказаний госпожи. На лице евнуха отражалась крайняя изможденность, но попросить позволения отдохнуть он не осмеливался.

Вдруг одна из служанок насторожилась, затем подбежала к закрытой двери и замерла, приложив к ней ухо. Девушка эта славилась острым слухом, способным издалека уловить зов Орхидеи. Вот и сейчас даже шум дождя не помешал ей услышать приглушенные звуки в коридоре.

— Кажется, кто-то идет, — шепотом сообщила она. — Причем очень быстро, почти бежит.

Ли Ляньин встрепенулся и стремглав бросился к столу, за которым продолжала сидеть госпожа. В мгновение ока он спрятал все письменные принадлежности. Орхидея, поняв все без слов, встала и отошла к окну.

Евнух подхватил полы халата и кинулся к выходу. Отодвинув служанку, он повернул щеколду, приоткрыл дверь и выскользнул в коридор. Через минуту верный слуга появился снова.

— Почтенная госпожа, — тихо произнес он, — это пришел один из врачей господина, с важной новостью.

Орхидея, глядя на сбегавшие по стеклу капли, ответила:

— Пусть войдет!

Насмерть перепуганный лекарь в синем халате тут же предстал перед взором наложницы. Упав на колени, он сбивчиво зашептал, не поднимая головы:

— Почтенная, времени совсем не осталось. Владыка умрет не позднее завтрашнего утра. Только что в его покои снова приходил Су Шунь с двумя князьями. Они требовали от императора поставить печати на документах, созданных по их наущению! Сын Неба не услышал злодейских слов, так как лежит в беспамятстве. Тогда нечестивцы учинили настоящий обыск в императорской спальне, но ничего не нашли и удалились, крайне сердитые. Они непременно вернутся, мне удалось разобрать их перешептывания.

С бесстрастным лицом выслушав донесение, Орхидея велела подать ей верхнюю одежду и, не мешкая, отправилась в Охотничий дворец. О паланкине и речи не было — из-за козней, чинимых кликой Су Шуня, обеих женщин поселили подальше от дворца императора и запретили видеться не только с ним, но и друг с другом.

Впрочем, пришло время действовать, невзирая на незаконные распоряжения.

Вечернее небо беспросветно закрывали лохматые сизые тучи. Временами внутри них мерцали тусклые вспышки, и над дворцом прокатывался рокот. Ливень не прекращался.

Ли Ляньин закутал Орхидею в плащ и усадил себе на спину — как в старые времена, когда доставлял драгоценного человека по требованию Сына Неба в его спальню. По бокам, увязая в грязи, семенили служанки, прикрывая госпожу зонтами.

На ходу наложница шептала евнуху указания:

— Будь начеку. В нужный момент ты должен отвлечь всех, кто окажется возле ложа императора.

— Будет исполнено, госпожа, — тихо ответил слуга.

Преодолевая огромные лужи, вода в которых словно кипела от бьющих по ним струй дождя, через четверть часа процессия достигла высокой громады Охотничьего дворца.

— Поставь меня на землю! — скомандовала Орхидея.

Стараясь ступать как можно величественнее, она, не обращая внимания на чавкающую под ногами жижу, пересекла площадь перед центральным входом.

Стража, укрывшаяся от непогоды на широком крыльце, собралась было преградить им путь, но Ли Ляньин твердо и громко выкрикнул:

— Мать наследника, по делу государственной важности, к своему господину!

Диковинные глаза Орхидеи пылали разноцветным ледяным огнем. Взгляд ее был устремлен поверх остроконечных шапок караульных. Ни на секунду она не замедлила свой шаг, и охрана расступилась, услужливо отворив двери.

Ли Ляньин задержался на крыльце лишь на миг — сообщить воинам, что госпожа признательна им за лояльность и не забудет наградить.

Под ликующие крики, зазвучавшие за спиной, Орхидея спешила по темным, сырым проходам и узким коридорам. Она упала бы не раз, не будь рядом верного евнуха, который поддерживал ее за локоть. Обувь на высокой подошве не позволяла передвигаться быстрее, и Орхидея уже подумывала, что лучше сделать — сбросить ее и бежать босиком или снова взобраться на спину слуги. Лишь бы успеть, только не оказалось бы слишком поздно!..

Поднявшись по скрипучим деревянным ступеням на верхний ярус дворца, они торопливо прошли через несколько пустых залов и спален и наконец добрались до самой дальней. Не останавливаясь, Орхидея направилась прямо к открытой двери, в проеме которой маячил ожидавший их главный евнух.

— Что с моим господином? Жив ли еще Сын неба? — требовательно спросила она.

— Едва дышит, — плачущим шепотом взвыл Ань Дэхай.

Облик у него был испуганный и жалкий, ранее таким его видеть Орхидее не доводилось. Но не этот толстяк сейчас интересовал ее.

Возле большой кровати, установленной в нише стены, стояло на коленях множество евнухов. Закрыв лица руками, они вполголоса плакали. Плечи их сотрясались, спины гнулись, но сквозь пальцы виднелись внимательные и настороженные взгляды.

Орхидея властно повела рукой, и евнухи, не вставая с колен, поспешно расступились, покачиваясь, словно перекормленные индюшки.

Сяньфэн лежал, утопая в желтых подушках, и лицо его сливалось с их цветом. Веки были сомкнуты, щеки ввалились, а губы безвольно приоткрылись, явив черную щель рта.

— Мой повелитель!.. — произнесла наложница негромким голосом, полным сострадания и печали.

Ответа не последовало.

— Мой господин! — снова окликнула его Орхидея, повысив голос.

На этот раз император услышал, и его веки чуть дрогнули. С усилием он открыл глаза и повернул голову.

— Вы слышите меня?! — радостно всплеснула руками Орхидея, но тут же придала лицу строгое и скорбное выражение. — Покорно прошу уделить мне лишь минуту.

Сяньфэн слабо шевельнул рукой, подзывая ближе. Кожа на его кисти была сморщенная и темная, будто засохший осенний лист.

— Мой господин, — проникновенно сказала Орхидея, склонившись к лицу императора. — Я должна стать регентшей при вашем сыне. Только я смогу сохранить ему жизнь. Лишь мне под силу защитить его от заговорщиков и других врагов. Дайте знак, что согласны с моими словами.

Не отводя от возлюбленной тусклого взора, Сяньфэн попытался что-то сказать. Орхидея припала ухом к его потрескавшимся губам и сделала вид, что внимательно прислушивается.