Вызов, брошенный ученым, специализирующимся на анализе мер экономической политики, состоит в том, чтобы разработать теории человеческой организации, основанные на реалистической оценке человеческих возможностей и ограничений в том, чтобы справляться с множеством разных ситуаций, которые во всех или в некоторых аспектах подобны «трагедии общин». Эмпирически подтвержденные теории человеческой организации, став важнейшим элементом науки об экономической политике, смогут дополнять решения оценками наиболее вероятных последствий применения множества способов организации видов человеческой деятельности. Теоретическое исследование всегда предполагает поиск регулярностей. Оно должно абстрагироваться от сложностей, связанных с конкретными природными условиями и конкретными природными ресурсами, а затем предложить теоретические переменные, генерирующие наблюдаемые сложности. Конкретные теоретические модели предполагают дальнейшее абстрагирование и упрощение, осуществляемое в целях еще более тонкого анализа логических соотношений между переменными в рамках закрытой системы. Будучи теоретиком и иногда специалистом по моделированию, я считаю эту деятельность самой сутью науки о мерах экономической политики.

Однако здесь можно попасть в интеллектуальную ловушку, построенную самим ученым. Когда на создание теории, обладающей значительной мощью и красотой, уходят многие годы, ученые, по очевидным причинам, будут стремиться применить этот инструмент к максимально возможному количеству ситуаций. Мощность теории прямо пропорциональна степени разнообразия ситуаций, которые она может объяснить. Однако все теории имеют свои ограничения. Теоретические модели ограничены в еще большей степени, так как при построении модели многие параметры ученый должен фиксировать, а не допускать, чтобы они варьировались. Границы применимости теории становятся еще уже, когда модель (например, совершенно конкурентный рынок) путают с теорией, которую представляет данная модель.

Научное знание есть в той же мере понимание разнообразия ситуаций, для которых теория и ее модели релевантны, в какой оно является пониманием ограниченности этой теории. Убежденность в том, что все физические структуры могут быть описаны в терминах набора совершенных форм – окружностей, квадратов и треугольников, ограничивала развитие астрономии, пока Иоганн Кеплер не разорвал цепи классической мысли и не открыл, что орбита Марса является эллиптической, – это открытие сам Кеплер вначале считал не более чем «навозной кучей» (см. Koestler, 1959]. Годвин и Шепард еще десять лет назад указывали, что если специализирующиеся на рекомендациях в области экономической политики ученые, использующие модель «дилеммы общин», не обращают внимания на то, соответствуют ли переменные реального мира теоретическим, то они тем самым продолжают работать в парадигме, аналогичной той, которая гласит: «Квадраты, треугольники и окружности порождают вращение планет» (см. [Godwin, Shepard, 1979]). Многие теоретические и эмпирические исследования, появившиеся за время, прошедшее с момента опубликования статьи Годвина и Шепарда, должны были бы породить у специалистов по рекомендациям в области экономической политики еще больший скепсис в отношении способности ограниченного набора моделей служить адекватным инструментом анализа самых разных ситуаций, в совокупности называемых проблемой общих ресурсов (ОР). К сожалению, многие аналитики до сих исходят из априорной установки, согласно которой все проблемы ОР представляют собой дилеммы, в которых участники, действующие сами по себе, не могут избежать субоптимальных, а зачастую и разрушительных результатов.

В ящике с инструментами аналитиков (и в ящике с инструментами общепринятых и хорошо разработанных теорий человеческой организации) отсутствует адекватная теория коллективного действия, посредством которого лица, заинтересованные в конечном результате (принципалов), могут сами добровольно сорганизоваться в группу для удержания конечных результатов своих собственных усилий. Примеры таких начинаний, основанных на самоорганизации, имеются в изобилии. Очевидным примером является организационная структура и деятельность большинства юридических фирм, когда группа юристов объединяет свои активы для приобретения библиотеки и оплаты услуг секретарей и исследований (research). Они разрабатывают свои собственные механизмы внутрифирменного управления, включая процедуры распределения затрат и выгод между партнерами. Примерами такого рода является также большинство кооперативов. В качестве примеров самоорганизации и самоуправления ОР годятся и те, которые будут рассмотрены нами в главе 3. Однако, пока не будет полностью разработано и воспринято теоретическое объяснение феномена самоорганизующихся и самоуправляемых предприятий (объяснение, основанное на концепции человеческого выбора!), наиболее важные решения в области экономической политики будут продолжать приниматься в предположении, что индивиды не в состоянии организовать себя и что они во всех случаях нуждаются в том, чтобы их организовала внешняя власть.

Все организационные договоренности подвержены стрессам, слабостям и провалам. Без адекватной теории коллективного действия, осуществляемого на базе самоорганизации, невозможно ни предсказать, ни объяснить ситуации, при которых индивиды оказываются не в состоянии решить проблему ОР только путем самоорганизации. Равным образом без такой теории нельзя будет с уверенностью сказать, какая из множества стратегий вмешательства окажется наиболее эффективным подспорьем при решении той или иной конкретной проблемы. Как было сказано выше, имеется огромная разница между априорным убеждением в необходимости создания регулирующего агентства и априорным убеждением, согласно которому для надзора за выполнением соглашений, заключенных в порядке самоорганизации, и для принуждения к их выполнению необходимо наличие вызывающей доверие судебной системы. Если теории специалистов по конкретным рекомендациям не предусматривают возможности коллективного действия на основе самоорганизации, то не будет осознаваться и важность судебной системы, которую группы, организованные своими членами, могут использовать для надзора и принуждения к выполнению контрактов[29].

Я надеюсь, что данное исследование внесет вклад в разработку имеющей эмпирические подтверждения теории коллективного действия в форме самоорганизации и самоуправления. В этом труде я пытаюсь сочетать стратегию, используемую многими учеными, принадлежащими к «новому институционализму», и стратегию, используемую биологами в ходе эмпирических исследований, направленных на лучшее теоретическое понимание биологического мира.

Будучи институционалистом, изучающим эмпирические проблемы, я исхожу из того, что индивиды стремятся решить проблемы настолько эффективно, насколько это возможно.

Такое предположение требует от меня известной дисциплины. Вместо того чтобы постулировать, что некоторые индивиды являются некомпетентными, злыми или иррациональными, а остальные – всеведущими, я полагаю, что индивиды обладают весьма схожими ограниченными способностями к разумному поведению и постижению структуры окружающих их сложных сред. Понять, какие проблемы пытаются решить индивиды и какие факторы помогают или мешают им в этом, – ровно в этом и состоит моя задача как ученого. Если проблемы, за которыми я веду наблюдение, характеризуются малой предсказуемостью, отсутствием информации и дефицитом доверия к той информации, что есть, а также высокими уровнями сложности и затрудненностью трансакций, то мои попытки объяснения обязаны явным образом принимать все это во внимание, а не исходить из того, что ничего из вышеперечисленного не существует. При построении объяснений наблюдаемого поведения многое я заимствовала из работ, написанных другими учеными, изучавшими институты и производимое ими воздействие на индивидуальные стимулы и поведение индивидов в реальных условиях.