Разные эмоции отразились на лице Пич, когда она говорила это Эмме. Но под конец девушка опять нацепила на лицо беспечную улыбку и маску полного похеризма.

– Допивай! – кивнула она на стакан Эммы. – Поваляемся чуть-чуть и махнем в один бар тут неподалеку. Я бы тебя потащила в клуб, но ты у меня еще дикая, будем тебя приучать потихоньку.

– Я не уверена, что бар – это хорошая идея, – ответила Эмма, отмечая, как странная легкость наполняет ее голову, отодвигая серьезные размышления подальше. – Но почему-то мне сейчас на это плевать!

– Во-о-от! Правильно, мелочь моя! – поддержала ее Пич и хлопнулась на широкую кровать.

Но когда они оказались у дверей бара, и от стоящих снаружи мужчин послышались свист и непристойные комментарии, жидкая храбрость почему-то предательски покинула организм Эммы. Ей захотелось развернутся и побежать со всех ног прочь. Пич, почувствовав ее пораженческое настроение, тут же схватила Эмму за руку и решительно втянула внутрь. Найдя свободный столик, она велела девушке ждать и отправилась, покачивая бедрами, в сторону барной стойки. Эмма заметила, сколько голодных мужских взглядов последовало за подругой. А осмотревшись, поняла, что и в ее сторону направлено не меньше. Ей тут же захотелось съежиться до размеров крошечной точки или просто волшебным образом исчезнуть отсюда. А потом она увидела, как крупный парень с длинными волосами и в кожаном прикиде направляется в ее строну, откровенно раздевая глазами. Он навис над столиком и уперся руками, склоняясь ближе к Эмме.

– Детка, я тебя здесь ни разу не встречал! Как ты относишься к идее прокатится на моем ручном звере? – похабно ощерился он, обдавая Эмму запахом алкоголя.

– Отрицательно! – рявкнули рядом, и в следующий момент Сидда «легонько» отпихнул парня своим плечом, так что тот отлетел к соседним столикам и повалился на пол, опрокидывая на себя чужое пиво.

Эмма уставилась на появившихся перед столиком близнецов и ухмыляющегося из-за их широких спин Кироса.

Длинноволосый любитель ручных животных вскочил и бросился на Сидду, пытаясь ударить его в лицо. Тот же небрежно отмахнулся от него, отправляя обратно в полет. Но в это время на помощь одетому в кожу страдальцу с другого конца бара устремилась целая толпа похожих на него суровых парней.

– О, вот и культурная программа! – со счастливой улыбкой заявил Брант. – Сегодня как-то рановато!

Следующим отчетливым воспоминанием Эммы оказалось то, как Пич, ругаясь такими словами, значения большинства которых остались для девушки загадкой, выволакивает ее из бара на улицу, раскидывая по дороге дерущихся. Буквально через минуту из дверей один за другим вывалились братья и Кир. Выглядели они слегка потрепанными, но чрезвычайно довольными.

– Сраные придурки! – заорала на них Пич. – Вы нам все веселье испортили! Долбоящеры гребаные!

– Ну почему же!? – искренне удивился Брант. – По-моему, было охренеть как весело.

– Вы чего приперлись вообще? – не унималась Пич.

– А нечего быть такими эгоистками! Мы, между прочим, так и не отметили появление у нас Джимми. Так что не фиг было сбегать с утра пораньше втихаря! – заявил Кирос.

– Да мне ваши рожы еще на базе до смерти надоели. Могу я хоть в увольнительной от вас отдохнуть?

Ответом темнокожей девушке были только три беззаботных улыбки.

– Ну, раз этот бар на сегодня уже закрыт по техническим причинам, то, может, пойдем и выпьем чего-нибудь в другом? – с довольным видом предложил Сидда.

– Ни. За. Что! – рявкнула Пич. – Мы возвращаемся на долбаную базу! Без. Вас!

– Пич! – завопил Кирос. – Ну не будь такой сучкой! Мы просто хотели посидеть все вместе!

– Пошли вы! Через пять минут на вас бы уже висели девки гроздями, а к нам бы с Джимми из-за вас, дебилов здоровенных, никто и близко бы не подошел! – злилась все больше Пич.

– Да мы вас спасли вообще-то! – встрял Брант.

– Я что, похожа на ту, кого надо спасать? Хотите играть в хреновых спасателей – валите от нас подальше.

– Ну, Пич! – смешно заканючил Сидда. – Мы, честное слово, больше так не будем! Посидите с нами!

– Нет! Вы нам все планы поломали, так что и развлекайтесь теперь сами!

Всю обратную дорогу Пич была мрачной и тихо ругалась себе под нос. А вот Эмма даже была рада такому завершению вечера, так как чувствовала себя совершенно не готовой к подобного рода развлечениям. Может, позже, когда она будет комфортней ощущать себя и в этой новой одежде, и в присутствии такого количества людей, не похожих на ее обычное окружение. Спустя час Эмма замерла перед дверью своей комнаты, но потом развернулась и постучалась в противоположную. Ответом была тишина.

– Это я, Джимми! – громко сказала она, приоткрывая дверь. – Можно войти?

– А если скажу, что нельзя, тебя это, типа, остановит? – раздался хриплый ответ.

Лейтенант сидел немного сгорбившись за столом и что-то читал на электронном носителе. Когда Эмма проскользнула внутрь, он провел по гибкому экрану, гася тот.

– Я просто зашла спросить, как ва… твои дела?

Повисло молчание, и Эмма уже отругала себя за то, что обратилась к лейтенанту на «ты». Мало ли что он там вчера под наркотой предложил. Сейчас-то он точно в трезвом уме. Подняв глаза, Эмма наткнулась на пронзающий ее взгляд. В нем бурлило стихийное бешенство эмоций, определить которые ей не представлялось возможным. Просто вдруг опять стало невыносимо жарко и нечем дышать.

– Что это на тебе надето, Джимми? – наконец мрачно пророкотал Сеймас, в очередной раз проходясь глазами сверху вниз.

– П-платье. – Неужели это не очевидно?

Но, судя по взгляду лейтенанта, ему ответ не понравился.

– Ты что, так по базе ходишь? – недобро прищурившись, уточнил мужчина.

– Ну, вообще-то я шла в свою комнату спать и просто решила навестить вас перед сном.

– Тебя.

– Что?

– Мы договорились говорить друг другу «ты». Память подводит? – Голос лейтенанта звучал ехидно. – И откуда же ты шла?

– Мы гуляли.

– С кем? – брови лейтенанта гневно сошлись на переносице.

Да что за допрос такой?

– С Пич, – неуверенно ответила Эмма.

– С Пич, – повторил Сейм. – И как погуляли?

– Было любопытно. – Сеймас продолжал сверлить глазами Эмму. – Но потом пришли близнецы и Кирос… ну, и мы решили пойти домой.

– Вот, значит, как, – уголок рта лейтенанта едва заметно дернулся в чем-то отдаленно напоминающем улыбку. – Пич, небось, в ярости?

– Вроде того, – уже уверенней ответила Эмма.

Сеймас опять прищурился, но теперь в нем больше не прослеживалось гнева. Наоборот, волны совершенно незнакомого, жутко смущающего тепла скользили от этого пристального изучения по телу Эммы. И оно, это самое глупое тело, почему-то откликалось дурацкой слабостью в ногах и тягучей болью глубоко внутри. Стоя в нескольких метрах от мужчины, Эмма вдруг испытала поразительное ощущение сжатия пространства между ними. Так, словно комната стремительно становилась все меньше, заставляя их нестись навстречу друг другу с космической скоростью. Жгуты мощного притяжения будто оплели все тело девушки, отнимая способность передвигаться. А темно-карие глубины напротив превратились в бездну, в которой с каждым мгновением становилось все больше яростного темного пламени. Эмма неожиданно оказалась беспомощной, ничего не весящей тростинкой на краю этой мрачной, но невыносимо притягательной пропасти, которую в спину неумолимо толкал ураганный ветер собственных абсолютно незнакомых желаний и потребностей. Тех самых, о каких она и не подозревала в себе, но которые, видимо, всегда и скрывались где-то в глубине ее души. Лейтенант вдруг громко прочистил горло, пугая Эмму этим неожиданным звуком, и хрипло пробормотал:

– Иди спать, Джимми. – И Эмма вылетела прочь с максимальной скоростью.

Уже задремывая в собственной койке, девушка позволила всем новым впечатлениям за этот день просто течь через себя, не анализируя их и не размышляя о них.

Сеймас с трудом разжал собственные пальцы, намертво впившиеся в столешницу, когда за Джимми захлопнулась дверь. Он был в ярости. В ярости? Да ладно! Хватит малодушно отрицать очевидное! Гнев, который он испытывает в присутствии этой раздражающей девушки, – бледный отблеск маленького костерка по сравнению с тем гигантским пожаром вожделения, что грозится сжечь его тело и разум. И отрицать его наличие становится все труднее. Если первые его проблески он мог игнорировать, успокаивая себя тем, что давно не выходил за пределы базы и ему лишь нужна разрядка, то сейчас он понял, что просто трусливо прятался от неприглядной реальности. Неодолимое, тягучее, удушающее желание ощутить под собой Джимми и удерживать там, бог знает сколько, ударило в него, опрокидывая и сминая, оставляя поверженным и практически невменяемым. Устрашая своей силой и его полной беспомощностью хоть как-то этим управлять. Сеймас никогда не был трусом, ничего не боялся и не стремился отгородится от проблемы, надеясь, что она исчезнет волшебным образом сама собой. Но, похоже, эта девчонка была проблемой, способов решения которой он не знал. Когда он услышал ее голос, спрашивающий разрешения войти, его мышцы неконтролируемо напряглись, возвращая воспоминание о том, как больной спины касались ее руки, которые он упорно гнал от себя весь день. А с того момента, как она проскользнула в его комнату, он сидел, впившись в несчастный стол, потому что реально нуждался в осязаемом якоре, чтобы не преодолеть эти несколько метров между ним и этой девчонкой и не сделать того, о чем будет потом жалеть всю свою недолгую оставшуюся жизнь. Хотя, когда она не отрываясь посмотрела на него, он на несколько секунд потерял твердую почву под ногами. На короткий миг последствия перестали иметь какое-либо значение. Все исчезло. Осталась только невыносимая похоть, остервенело схватившая его за горло, и девушка, глядевшая так, словно знала о том, с чем он сейчас борется. Знала и при этом оставалась на месте.