Эмма не знала, как относиться к словам Пич. Если, услышав от нее это впервые, она отказывалась признавать такой подход к жизни, то после первого задания ее до этого твердое черно-белое мировоззрение стало проседать и приобретать оттенки сомнения. Ведь, побывав на краткие мгновения так близко к смерти, она стала осознавать, что Пич права по-своему. Никто из них не может знать, что будет. К сожалению, ясновидящих среди них не было. Поэтому, как проживать каждый новый день, отгораживаясь от мира, или самозабвенно отдаваться всем его соблазнам, каждому решать самостоятельно.

– Во! Я нашла! Ну-ка, снимай свое барахло! – Пич вытащила из глубин гардероба блестящее нечто. – Я сдуру купила его, мне так понравилось, просто жуть. Но, блин, я в него так и не влезла! А тебе будет самое то!

Эмма с сомнением посмотрела на переливающуюся вещь в руках подруги.

– Мм-м. Пич, это слишком для меня.

– Ха! Откуда тебе это знать? Ты же еще и не меряла! Раздевайся, говорю!

Эмма, сгорая от смущения, сняла форму и натянула платье под критичным взглядом Пич, рассматривавшей ее белье. Платье мягко заструилось по ее телу, опускаясь почти до колен. Ткань была такой нежной и приятной для кожи, что Эмма невольно погладила ее, чтобы почувствовать это снова.

– Супер! Хотя длинновато, конечно.

Пич встала за спиной Эммы, пока та смотрела на незнакомую себя в зеркало. А потом представила, как это же платье должно было смотреться на более высокой и крупной подруге. Нечто облегающее, как перчатка, и едва прикрывающее задницу. Щеки Эммы опять окрасились румянцем.

– Черт, Джимми, ты все-таки горячая мелочь! – разглядывая ее, заявила Пич. – Мужики слюной весь пол зальют. А может, и не только слюной!

– Пич! – еще больше смутилась Эмма и попыталась избавиться от платья.

– А ну тихо! Сегодня первым делом пойдем прошвырнемся по магазинам и найдем тебе обувь, собственную одежду и классное белье. Так что будем считать, что у нас с тобой сегодня, типа, тренировочный выход в город!

Эмма хоть и пыталась возразить, но это не возымело никакого действия, и вскоре уже они выезжали с территории базы на открытом джипе. А когда Пич заволокла ее в дорогой обувной магазин, Эмма не знала, куда себя деть под презрительными и шокированными взглядами привлекательных продавщиц, переводивших взгляды с роскошного платья на ее армейские ботинки. Но повелительные нотки в голосе Пич очень быстро заставили девиц метаться в поисках нужного.

Эмма была благодарна Пич, что та не попыталась ее заставить сразу же встать на каблуки, вроде ее собственных. Может, у нее и была хорошая координация, но для первого дня это было бы слишком. Эмма и так чувствовала себя какой-то туземкой, которую впервые в жизни вывезли из джунглей сразу в современный торговый центр.

Поначалу она пялилась на все окружающее глазами лани, застывшей перед несущимся на нее наземным военным транспортом. Но Пич не дала ей много времени на праздное разглядывание и решительно повела туда, куда считала нужным. Остальной день прошел для Эммы в хождениях от магазина к магазину и бесконечных примерках. Если раньше Эмма считала, что лейтенант обходился с ней на занятиях по-жесткому, то ближе к вечеру должна была признать, что после «тренировочного» выхода в город с Пич будет ждать лютующего Сейма со слезами нетерпения на глазах. Марш-броски с полным вооружением были детским садом по сравнению с этим марафоном. К тому моменту, когда Пич заволокла Эмму в салон, она была просто счастлива оказаться где-нибудь, где не было бы мельтешения толпы и мелькания тряпок всех возможных цветов. Но оказалось, что она рановато собралась расслабляться. Ее ждали новые испытания, в результате которых волосы остались лишь на ее голове, бровях и ресницах, едва смогла отвертеться от настойчивого стремления изукрасить ее временными тату и была несколько раз чем-то измазана и натерта. Красить волосы Эмма отказалась, и тут ее Пич полностью поддержала. Однако же их тоже чем-то обмазали, а когда вымыли и высушили, Эмма и сама была поражена тому сверкающему буйному каскаду, что теперь струился по ее плечам и спине.

Лишь несколько часов спустя Пич привела ее в красивый гостиничный номер.

– Что мы тут делаем? – удивилась Эмма.

– Я всегда снимаю его, когда у меня суточная увольнительная. Не переться же обратно на базу, когда хочется поваляться перед вечером. Да и, напившись, я никогда на базу не возвращаюсь. Может, я и легкомысленная особа, Джимми, но затаскивать с пьяных глаз того, кто случайно попадется по пути на базе, в постель – дурное занятие. Потом реально не всегда так просто отвязаться. Если я хочу просто потрахаться, то выбираю для этого тех, кто относится к этому делу так же, как я, и желательно на трезвую голову. Доставили друг другу удовольствие и разбежались. Никаких соплей и объяснений ни по утрам, ни позже.

Пич вытащила из бара что-то алкогольное и протянула Эмме наполненный стакан, от которого довольно вкусно пахло.

– Нет! Я не буду, – попробовала отказаться Эмма.

– Да перестань ты уже! Просто попробуй! Я же вовсе не собираюсь упаивать тебя до потери сознания, – обиженно нахмурилась Пич. – Просто попробуй вздохнуть свободно! Поверь, у нас не так много для этого времени и возможностей.

Смирившись, Эмма приняла бокал и чуть пригубила. Сладкая, ароматная жидкость потекла по горлу, немножко обжигая.

– Судя по твоим отзывам, я думала, что все парни на базе только и мечтают заняться ни к чему не обязывающим сексом и на утро не вспоминать об этом. О чем же тебе волноваться? – осмелев, спросила Эмма, делая еще один глоток побольше.

– Нет. Это не так. Может, я и считаю большинство парней козлами, но все они, знаешь ли, разных, мать их, пород. Одни действительно одноразовые и, переспав, больше тебя не побеспокоят. Но есть и такие, которые потом в тебя вцепятся и начнут пытаться контролировать твою жизнь. Просто, мы же не совсем-то люди, Джимми. И у некоторых всякие там собственнические инстинкты включаются с полпинка, понимаешь? Сегодня ты с ним неплохо проведешь ночь, а с утра он уже будет считать тебя чуть ли не своим имуществом, без права на собственные решения.

– А разве других, ну, таких, которые способны на нормальные отношения, нет?

– Давай скажем честно, я ни к каким отношениям никогда и не стремилась. Мне это не нужно.

– Почему?

Пич залпом прикончила свой стакан и налила еще.

– Потому что, Джимми, я не хочу больше потерь. За эти годы исчезло столько тех, кого я знала и, может даже, любила с самого детства. И я ведь не чокнутая, чтобы добровольно обрекать себя на страдание, по сравнению с которым электроплеть – ласковое поглаживание. – Боль, изливающаяся из слов Пич, была такой ощутимой, что Эмме казалось – протяни руку, и она сможет ее потрогать. – Я не хочу даже тупо привыкать к одному партнеру. Откуда мне знать, что завтра он не умрет?

Эмма сделала еще несколько глотков, чувствуя, как внутри разливается тепло вперемешку с непонятно откуда взявшейся смелостью.

– Пич, но ведь тебе нравится лейтенант, – ляпнула она, прежде чем остановила своя язык. – Ой! Прости, это не мое дело!

– Да ладно тебе, Джимми! Как будто я из этого делаю тайну или не сама тебе об этом говорила. Ну да, мне нравится Сейм. Я его хочу. Кто же такого не захочет? – если бы в крови Эммы не было сейчас алкоголя, то она бы наверняка зарделась. – Я даже привязана к нему. Но, понимаешь ли, Джимми, все это потому, что я прекрасно осознаю, что с ним мои чувства в полной безопасности. Стальной Сейм – самый живучий ублюдок, которого я знаю, и опасаться того, что его убьют раньше меня, нет оснований.

– Этого никто не может знать.

– Поверь, я могу. Если кто и выживет на всей этой долбаной базе в конце, так это он. И второй довод в пользу Сейма состоит в том, что он никогда в жизни не подпустит меня ближе. Я навечно увязла для него в числе друзей и боевых товарищей. Да, он будет сражаться рядом со мной как лев, отдаст за меня последнюю каплю крови, хоть зубами вытянет из любой задницы, прикроет любой косяк перед командованием. Он это сделает для каждого из нашей группы. Для Кира, для близнецов – не важно! Но он никогда не посмотрит на меня с желанием, Джимми. Он никогда не захочет большего со мной. У него, черт возьми, тупо ни за что не встанет на меня, даже если он будет пьян до беспамятства. И я знаю, что говорю. Потому что я пробовала, как это ни унизительно для меня звучит. Пробовала, но ничего не вышло. Мне ни за что не вылезти из этой его хреновой френд-зоны. Так что могу пускать слюни по нему совершенно спокойно, не опасаясь для своего черствого сердца никаких последствий!