Шарлотта на мгновение умолкла, чтобы собраться с мыслями. У нее был собственный метод, которым она неизменно пользовалась. Закрыть глаза, медленно сделать глубокий вдох, тряхнуть головой и так же медленно выдохнуть. Вновь открыв глаза, она сначала посмотрела вниз, затем кивнула в знак того, что полностью овладела собой.
Я просто скажу все как есть, и на том покончим. Ее насиловали и спереди, и сзади, обычным и извращенным способом в течение часа. Да. Я это произнесла. Дело сделано. Врачи провели все необходимые анализы, обнаружив следы спермицида и латекса. Этот… эта тварь использовала презерватив. Не нашли ни единого волоска, и судебные эксперты, прибывшие позже из Крэнстона, сказали, что он, скорее всего, предварительно все себе выбрил. Представляете? К этому изнасилованию он готовился, как пловец к Олимпийским играм. Но золотой медали ему не видать, правда? Физические раны затянутся, не оставив после себя ни малейших следов. Дженни, по ощущениям, даже не будет отличаться от других женщин. А вот эмоционально…
Она вновь умолкла, на этот раз не столько, чтобы овладеть собой, сколько чтобы немного подумать. Потом голосом, в котором отчетливо слышалось пренебрежение, продолжила:
Я помню, что подумала: «Слава тебе, Господи, что моей девочке обеспечили надлежащий уход. Все, что он с ней сделал, нашими стараниями пройдет без следа». Поэтому прошу прощения за бедность речи, но мысль, которая тогда пришла мне в голову, можно выразить так: «Да пошел он!» Для нас его больше нет.
Глава третья
Шарлотта и Том не пришли к общему мнению касательно лечения Дженни. Верх в этой битве одержала Шарлотта.
Медицинское сообщество до сих пор изучает проблемы формирования и сохранения памяти. Исследования в этой области набирают обороты, то и дело возникают новые направления. Человеческий мозг обладает долгосрочной и краткосрочной памятью, он способен сохранять воспоминания и извлекать их из ячеек, в которых они хранятся, причем процесс этот, по мнению ученых, значительно масштабнее, чем предполагалось ранее. Давайте не забывать, что в течение нескольких десятилетий нейробиологи полагали, что воспоминания хранятся не в самих клетках головного мозга, а в синапсах, которые их соединяют. Теперь это утверждение опровергнуто, и на сегодняшний день принято считать, что история человека хранится в нейронах. Кроме того, мы обнаружили, что память нельзя называть статичной. По сути, воспоминания претерпевают изменения каждый раз, когда человек извлекает их из хранилища.
Метод лечения, целью которого является частичная антероградная амнезия, лишающая человека воспоминаний о травмирующих событиях, был разработан в результате целой серии экспериментов как на животных, так и на людях, осуществлявшихся в течение многих лет в самых разных условиях. Первоначально для этих целей стали использовать морфин. В самом начале 1950-х годов врачи обратили внимание на тот факт, что при назначении на ранних стадиях морфина в больших дозах симптомы посттравматического стрессового расстройства идут на убыль. Это открытие носило случайный характер – морфин назначался детям, ставшим жертвами пожара и получившим ожоги, исключительно с целью облегчить их страдания. Пациенты, получавшие большие дозы морфина сразу после пожара, демонстрировали значительное снижение симптомов ПТСР по сравнению с теми, кому этот препарат назначался в малых дозах либо не назначался вообще. В 2010 году был составлен официальный документ, описывающий благотворное влияние морфина на детей, получивших ожоги. Этот препарат, наряду с другими наркотическими веществами, в течение долгого времени использовался для лечения военнослужащих в полевых условиях, и ученые, исследовавшие взаимосвязь между травмирующим событием, морфином и ПТСР, установили, что это лекарство, если назначать его сразу после ранения, способно в значительной степени снижать симптомы ПТСР в случае как с мужчинами, так и с женщинами.
И вот почему: каждую секунду, когда человек бодрствует, он что-то испытывает – видит, слышит и чувствует. Мозг обрабатывает эту информацию и сохраняет в памяти. Данный процесс называется консолидацией памяти. Каждое фактическое событие содержит в себе определенную эмоциональную составляющую, приводящую в действие определенные химические соединения мозга, которые заносят воспоминания об этом событии в соответствующую, с позволения сказать, «ячейку». Все, что происходит впоследствии, их отнюдь не замещает, поэтому их можно без труда извлечь. Менее значимые события, например воспоминания о том, что мы готовили на ужин в четверг, могут быть отправлены в какой-нибудь архив. Со временем они могут быть вытеснены другими «архивированными» воспоминаниями, и воскресить их в ряде случаев уже будет нельзя. Они даже могут отправиться непосредственно в корзину. Некоторые исследователи полагают, что морфин снижает эмоциональную реакцию на событие за счет блокировки норадреналина, в результате чего оно из категории «значимого» тут же низводится до уровня «архивированного». Это первый компонент лечения.
Идем дальше. Поскольку сохранение воспоминаний о событиях требует взаимодействия различных химических соединений в мозгу, можно наблюдать, как этот процесс может быть нарушен воздействием на эти соединения в тот момент, когда мозг пытается сохранить в ячейке соответствующую информацию. Именно поэтому бурно проведенная ночь с обилием алкоголя приводит к «отключке». По той же причине такие препараты, как «Рогипнол», получивший прозвище «наркотика изнасилования», позволяют человеку жить нормальной жизнью и совершенно не помнить о событиях, произошедших в тот момент, когда это вещество находилось в его организме. Микроклеточный «персонал» мозга, ответственный за воспоминания, в этом случае устраивает себе обеденный перерыв. Ничего не сохраняется, события для человека теряются, будто их никогда не было вообще. Но это относится лишь к фазе кратковременной памяти. Вторая часть лечения подразумевает использование революционного препарата, призванного устраивать подобные «обеденные перерывы» во время консолидации долгосрочной памяти – за счет подавления необходимых протеинов на этом этапе он блокирует синапсы и таким образом позволяет человеку избавиться от краткосрочных воспоминаний. Называется он «Бензатрал».
В случае с травмой наибольшую сложность представляет хронометраж. Строго определенного промежутка времени между консолидацией краткосрочной и долгосрочной памяти попросту не существует. Каждый тип памяти подразумевает обращение к своему участку мозга в зависимости от характера события. Что это было – вздох, звук, ощущение? Музыка, математическая формула или встреча с незнакомым человеком? Когда человек получает травму, его мозг работает, сохраняя воспоминания. Поэтому лечение нужно начинать в последующие несколько часов, хотя даже в этом случае его стопроцентная эффективность не гарантирована, если события успели записаться в долгосрочной памяти.
Дженни в этом отношении оказалась в наилучших условиях. Когда ее начали насиловать, она пребывала в состоянии сильного алкогольного опьянения, а потом тут же впала в шоковое состояние. В течение получаса после этого ее напичкали успокоительными, а в последующие два часа начали лечение. Когда спустя двенадцать часов девушка проснулась, в голове у нее остались лишь смутные, обрывочные воспоминания, о которых я уже говорил.
Том Крамер тоже запомнил разговор в комнате для родственников и близких. Я не в состоянии воспроизвести эмоции, охватившие его, когда он об этом рассказывал, поэтому ограничусь лишь тем, что приведу его слова и добавлю, что он при этом не плакал. Полагаю, что к этому моменту у него просто не осталось слез.
Что точно мне говорили, я не помню. В моих ушах снова и снова звучало одно и то же слово – «изнасилование». Могу сказать, что это было грубое, безжалостное нападение. Что подозреваемых у полиции не было. Что насильник соблюдал осторожность, воспользовался презервативом и, по всей видимости, сбрил со своего тела волосяной покров. Они решили, и позже этот вывод подтвердили судебные следователи, что на нем была черная шерстяная маска, полностью закрывающая голову и лицо, наподобие тех, которые носят лыжники. По словам полицейских, он издевался над ней в течение часа. Я зациклился на этой мысли, думая об этом больше, чем следовало. Когда через восемь месяцев после беды Дженни вновь попала в больницу и мне стало ясно, что изнасилование не прошло бесследно, я вернулся домой и лег на пол лицом вниз, придав телу позу, в которой, как мне сказали, издевались над ней. И пролежал так в течение часа. Для пыток один час – это очень долго, намного дольше, чем можно себе представить. Это я вам гарантирую.
