В общем, дело ясное, что дело тёмное, так что - тоже отложим пока в сторонку. Тем более, после первых тренировок обнаружилась неприятная особенность: энергия уходила просто в бездонный колодец. Пару раз поплевался огнём, пустил фаербол - и всё, на ногах едва держишься и от голода загибаешься.

Но знания Антакары и тут помогли: мой организм ещё слишком юн, не подготовлен и пока не в состоянии контролировать и дозировать энергетические составляющие. Но со временем и это пройдёт. Хех, привет Соломону.

И всё же, сколько я ни насиловал память, доставшуюся мне от погибшей девушки и главного корректора Храма Пространства, так и не сумел выявить причину перманентной сонливости. Интересно, может, у меня в родне по Кайне затесался какой-нибудь демоноленивец? А то столько я не спал даже после сдачи сессий и возвращений из походов.

Вот так, постепенно осваиваясь и свыкаясь со своими новыми особенностями, способностями и возможностями, в начале восьмого дня пути я оказался в нескольких километрах от руин. Дорога здесь сохранилась не в пример лучше, и идти стало гораздо легче. Самые высокие руины уже торчали на горизонте щербатой улыбкой невидимого великана, теряясь в дымке лесных испарений.

Ну что ж, цель видна, можно и перекусить.

С этими мыслями я расчистил ногами часть плиты, освобождая место для костра, и занялся заготовкой сушняка.

Сейчас нужно было соблюдать конспирацию, мало ли кто шляется по руинам и вокруг? Потому - часть ящерок послал в дозор, настрого запретив поджигать что-либо с дальнейшей перспективой, при соблюдении требований, усиленного питания и разнообразного рациона. Саламандры прониклись обещанием и растворились в кустах. Даже подпалин за собой не оставили.

Оставшимся ящеркам пришлось попотеть, если так можно сказать о не совсем материальных созданиях стихии огня, - они обеспечивали бездымный костёр с минимальным пламенем. Впрочем, им и этого хватало, чтобы танцевать. Всё же красивые они создания, хоть и не обладают индивидуальными отличиями, больше смахивая на объёмную тень ящерицы, чем на её реальное воплощение.

На палочках поджаривался, испуская одуряюще вкусный аромат, пойманный немногим ранее кролик. Когда очередная капелька вкусного жира срывалась в костёр, ящерки мигом оказывались рядом и, не прекращая танца, растворяли её с такой скоростью, что на углях нечему уже было шипеть.

Предвкушая питательный и вкусный завтрак, я растянулся на травке поблизости от огня, с удовольствием протянув в костёр голые ноги. Не знаю, в чём тут дело, то ли в родстве кицурэ и огня, то ли ещё в чём, но такие процедуры по эффективности равнялись бодрящему массажу. По телу растекалось тепло, бурлящим потоком разносилось по крови, вымывая усталость из мышц, наполняя какой-то искристой, кипящей энергией. Да и есть хотелось после этого гораздо меньше.

Я лежал и млел от удовольствия, когда ушей коснулся низкий далёкий гул. Я заинтересованно приподнялся на локтях, осматривая небо.

И не ошибся в выборе цели.

Из-за руин, на приличной высоте, неторопливо вырос огромный силуэт, заставивший вспомнить детища земной аэронавтики последних двух веков. Над руинами величаво плыл самый натуральный дирижабль. Огромная яйцеобразная, вытянутая фигура, выкрашенная в чёрно-оранжевые тона, по бокам - короткие крылья с лонжеронами, оснащённые крупными лопастями в круглых коробах, похожих на бочки с выбитыми днищами, из корпуса выпирает гондола - длинная, тёмного дерева, с металлическими вставками по корпусу и блестящим стеклом обзорной рубки впереди. Красота!

Я не беспокоился, что меня смогут заметить с воздуха - одежда расцветкой отлично вписывалась в окружающую природу, костёр и вовсе не заметен даже с расстояния в пару метров, - всё-таки ящерки молодцы, надо будет их подкормить чем-нибудь вкусненьким. За волосы тоже не беспокоился - вокруг, по всем остаткам дороги, довольно часто встречались наносы песка оранжевого цвета, - видимо, где-то рядом протекает ещё одна река, или та река, по которой я шёл, в период половодий так широко разливается. Словом - природа помогла замаскироваться на местности.

Пролетев вокруг города, дирижабль завис с моей стороны, повисел так несколько минут и медленно стал спускаться. На высоте примерно в пару сотен метров от него отделились две круглые точки и стремительно унеслись вниз. Сдвоено бабахнуло, над макушками деревьев вспух мерцающий купол, наполненный изнутри бешено вращающейся во всех направлениях сразу серо-чёрной массой. Несколько секунд, и купол, уменьшаясь, скрылся за деревьями.

А в следующий момент Скол, мирно свернувшийся на моём животе, и на появление дирижабля никак не отреагировавший, чёрной молнией метнулся вокруг меня, и я, автоматически переключаясь на видение Сути, успел увидеть, как рядом со мной развеиваются ощутимо склизкие, просто-таки мерзостные энергетические щупальца, вооружённые присосками и когтями.

Хоски! Мысль ударила по мозгам, заставляя нырять в ускорение. Скол словно сросся с рукой, ощущаясь единым целым со мной, а часть сознания, оттеснённая боевыми инстинктами от управления телом, заметила на краю восприятия крупную стаю хосков, целенаправленно двигающуюся к месту посадки дирижабля. Часть из них отделилась, направляясь ко мне. Глядя в Суть, я видел, как Скол не просто обрубил щупальца хосков - от каждого извивающегося обрубка к нему тянулась землисто-серая энергия, при приближении менявшая цвет на льдисто-чёрный. Волны усвоенной энергии катились по телу Скола, а что не успевало впитаться, скатывалось на мою руку. В левой ощущалась странная теснота. Разжав ладонь, увидел гроздь иссиня-чёрных сфер, заполненных энергией. Одна за другой они отправились в чехол на поясе. Скол полыхнул - другое слово подобрать просто невозможно, - физически ощутимой вспышкой тёмного водоворота сразу во все стороны, потоки энергии поблекли, а в следующий момент превратились в толстые канаты. Несколько секунд, и всё было кончено. В Сути отметил, как распались пеплом, не способным к восстановлению, шесть излишне жадных до человеческих душ хосков.

Сферы энергии, переполнившие горсть, рассыпались по плите, парочка закатилась в костёр, и ящерки мигом впитали их. Огненные силуэты налились изнутри чёрным, тёмные языки пламени взмыли метра на три надо мной, и опали, возвращаясь к привычному цвету.

С сожалением отмечая, что от кролика не осталось ничего, кроме золы, я уже прыгал в лес, навстречу хоскам. Ярость за несъеденный завтрак затопила изнутри, застила глаза мутной багровой пеленой, и я выпал из реальности...

Когда сознание вернулось ко мне, я с удивлением осмотрел место битвы. Широкая проплешина посреди леса напоминала местность после ковровой бомбардировки: ни одного более-менее целого куска дерева, земля, перепаханная, ещё дымилась, и - ровный слой пепла, едва шевелимый ветерком. В левой руке, превратившейся в лапу, я сжимал крупную сферу, просто-таки лучащуюся заключённой в неё энергией, утрамбованной до кошмарной плотности.

Меня всего трясло, рёбра жгло нестерпимой болью. Невероятным усилием воли, буквально продираясь сквозь желание упасть и плакать, жалея себя, такого несчастного и покалеченного, мне удалось заглушить болевые центры. Глянув вниз, отстранённо заметил: майка слева прорвана, из дыры выглядывают лоскуты кожи и желез располосованной груди, и сахарно белеют рёбра, испещрённые параллельными царапинами. Странно... По идее, их должно было бы залить кровью... К счастью, это оказалась единственная серьёзная рана. Ещё около полутора десятков глубоких и не очень царапин и рваных ран покрывали всё тело, превратив одежду в лохмотья. Но это не критично. Раз до сих пор не склеил копыта, значит, выживу. Артас там как-то заикался про демоническую регенерацию... Впрочем, если не поможет, и так жить можно, амазонки вон, например, если легендам верить, и с одной грудью неплохо жили.

Желудок, упрямо пробивая сигналы сквозь блокировку в лишённый эмоций мозг, требовал еды. От накатившей слабости я сел прямо в пепел.