Императрица озабоченно следит за Францем Иосифом. Его великолепная лошадь не очень слушается седока, однако опытный всадник твёрдо держит поводья. Он поднимает вверх ладонь, давая клятву верности, отделившись от большой группы всадников, император галопом скачет на белоснежном коне на Королевский холм. Там, поднявшись на вершину, он поочерёдно поворачивается к каждой стороне света и наносит незримому противнику удар мечом... Лишь после торжественного обеда смертельно уставшая императорская чета получает наконец возможность уединиться в своих личных апартаментах.

На пятый день празднеств Их величества получают в качестве королевского дара по пятьсот тысяч дукатов в красивой серебряной шкатулке. Вероятно, многие ожидали, что королевская чета тем или иным способом вернёт эти деньги стране, однако никто не мог предположить, что они пойдут вдовам, сиротам и инвалидам тех самых гонведов[49], которые некогда боролись против Австрии. Справедливо или нет, но вся Венгрия была убеждена, будто таким решением она обязана Елизавете.

Больше всего радости доставляют императрице преподнесённые Их величествам дары природы. Вытянувшись длинной вереницей, дети в национальных костюмах приносят великолепные цветы, плоды невероятных размеров. Королевский холм с фигурой Его величества из нежнейшего сахара, корону Стефана из лучшего сдобного теста, богато украшенную ветчину невероятно больших размеров, две огромные, весом по шестьдесят фунтов, ещё живые рыбины, принесённые на жердях, славных барашков и телят, а в довершение всего для кронпринца прелестного буланого жеребёнка с триколором, вплетённым в гриву и хвост. Несмотря на опасения, все шесть утомительных праздничных дней прошли без происшествий.

Небывалое воодушевление вызвала и приуроченная к коронации крупная амнистия. На родину возвратились почти все эмигранты, за исключением Кошута, чья газета «Мадьяр Уйсаг» задним числом посвятила прошедшим торжествам всего четыре строчки в рубрике «Новости дня»». «Коронация, — гласил лаконичный текст, — прошла восьмого числа текущего месяца согласно программе при благоприятной погоде. Если не считать нескольких промахов, которые объясняются строптивостью лошади, никаких несчастных случаев не отмечено». И этим намёком на лошадь Франца Иосифа ограничился весь отчёт о коронации!

Торжества в Будапеште подошли к концу. Да и пора уже, потому что, несмотря на все восторги и ликование, эти дни явились для императорской четы ужасным напряжением. 12 июня Их величества отбыли прямо в Ишль. Там они рассчитывали немного отдохнуть: к тому же они чувствуют себя более защищёнными от проявлений народных настроений в Австрии, где коронацию восприняли с более чем смешанными чувствами.

Итак, после всех трудностей, выпавших на долю императорской четы во время коронации, супруги надеются насладиться в Ишле безмятежным покоем, но их ждёт жестокое разочарование. Июнь 1867 года приносит с собой суровые удары судьбы. 19 июня в Мексике был расстрелян брат Франца Иосифа Максимилиан, и тем самым была поставлена последняя точка в авантюре, приведшей к гибели этого идеалиста и его честолюбивой супруги. Впечатление было ошеломляющим. Больше всего это подействовало на эрцгерцогиню Софию, чьим любимцем слыл Макс. За одну ночь эрцгерцогиня сильно постарела. Обычно общительная, она замкнулась в безмолвной скорби, сломленная физически и морально. Елизавета сочувствует несчастью, однако даже этот удар судьбы не сблизил обеих женщин.

Через несколько дней приходит известие о смерти 26 июня наследного принца фон Турн унд Таксис, мужа сестры императрицы, с которым Элен была очень счастлива. Императорская чета отправляется в Регенсбург на похороны. Молодая вдова — воплощение горя, даже отчаяния. Полностью уничтоженная, она пытается искать утешение в чрезмерной набожности, что вызывает самое горячее одобрение эрцгерцогини Софии.

2 июля Елизавета возвращается в Ишль, где её застаёт письмо короля Баварии, который некоторое время сопровождал её на обратном пути из Мюнхена. «Ты не можешь представить себе, милая кузина, — пишет он в своей экзальтированной манере, — каким счастьем это меня наполнило. Часы, проведённые с тобой в вагоне, я считаю счастливейшими в своей жизни. Память о них никогда не изгладится. Ты разрешила мне навестить тебя в Ишле. Если действительно приближается столь счастливое для меня время, когда осуществляется надежда увидеть тебя там, то я счастливейший из смертных. Чувство самой искренней любви и уважения и безграничной преданности тебе, которое я ещё ребёнком носил в своём сердце, сулит мне земной рай и исчезнет только с моей смертью».

Елизавета не отвечает королю — в Поссенхофене она так много слышала о странном поведении своего будущего зятя со своей невестой — и заставляет Франца Иосифа написать ответ Людвигу II, ни словом не упомянув о намеченном визите. Императорская чета, когда Максимилиан ещё был жив, намеревалась принять приглашение Наполеона III и приехать в Париж. Тогда Елизавете очень этого не хотелось, а теперь вопрос решился сам собой. Ясно, что Франц Иосиф в Париж не поедет, поскольку именно Наполеон втянул его брата в авантюру, которая закончилась так трагично. Наполеон и Евгения собираются нанести как бы покаянный визит в Зальцбург, всеми силами стремящийся сблизить Австрию с Францией, весьма озабочен тем, чтобы и Елизавета поехала в Зальцбург, поскольку ему известно, что императрица Евгения страстно желает познакомиться наконец со своей прекрасной венценосной соперницей. Елизавета противится и этому, она себя неважно чувствует. «Может быть, — пишет она мужу, — я беременна... Ничто меня не радует, мне не хочется ездить верхом, гулять, всё на свете стало мне безразлично. Почему ты не приехал сегодня утром и не можешь приехать завтра? Какие у тебя сейчас дела в Вене? Или тебе так хорошо в Лаксенбурге (знать бы, с кем?), что ты не в силах вырваться оттуда?» В шутку Елизавета замечает, что у Франца Иосифа будут, вероятно, очень интересные аудиенции, поскольку он постоянно принимает красивых девушек. Император защищается, но затем всерьёз просит жену, если здоровье ей хоть сколько-нибудь позволяет, из государственных соображений поехать вместе с ним в Зальцбург. Елизавета со вздохом подчиняется.

И вот наконец происходит встреча, которую весь мир ждёт с нетерпением не только по политическим причинам, но и потому, что обе красавицы-императрицы впервые появятся на людях рядом. И все получат возможность решить, которая из двух достойна звания первой красавицы.

Население Зальцбурга встречает императрицу Франции очень холодно. И только категорический приказ заставляет совет общины приветствовать августейшую гостью. Обеих императриц рассматривают с нескрываемым любопытством и удивляются, что Евгению, хотя она не княжеского рода, роднит с Елизаветой врождённое, а не напускное достоинство, равно как и красота лица. Однако в целом Елизавета превзошла Евгению по всем статьям. Красоте австрийской императрицы присуще обаяние, каким не может похвастаться никто, в том числе и её соперница. Теперь видно, что Евгения на голову ниже Елизаветы и что её парижский туалет, кокетливо приподнятая юбка которого открывает взгляду маленькую ногу француженки, не совсем отвечает представлению австрийцев о том, как должна выглядеть императрица.

Оба, Франц Иосиф и Елизавета, счастливы, когда завершается череда празднеств, проходящих в разгар лета, в то время, когда даже в тени температура воздуха не опускается ниже двадцати четырёх градусов. Кроме того, императору не доставляло удовольствия вновь видеть «архиплута из Виллафранка», как он называет Наполеона. Елизавета довольно легко находит общий язык с Евгенией, однако о какой-либо близости, о которой жаждут узнать придворные и журналисты, не может быть и речи. Обе женщины слишком далеки друг от друга.

Когда визит императора Франции остаётся наконец позади, Елизавета отправляется в Цюрих, где встречается со своей сестрой Марией Неаполитанской и супружеской парой Трани. Вскоре вспышка холеры прогоняет сестёр в Шафхаузен, где они любуются Рейнским водопадом. От Шафхаузена Елизавета в таком восторге, что склоняет мужа приехать за ней туда, чтобы вместе возвращаться домой через Мюнхен.