Киртьян, постарался успокоиться, потому что от этих мыслей его ярость только усиливалась. Не спасала даже крохотная нить сомнения, которая оплела его сердце, стоило ему подумать, что если бы тогда, десять лет назад поддался собственному порыву, то не встретил бы сейчас Ранэис.
Вопреки тому, что он сам когда‑то говорил Нормиру, он не собирался расставаться с этой женщиной. С его женщиной! На которую его внутренний зверь откликнулся всецело и едва ли не ежесекундно порывается получить контроль над телом Владыки. Такого не было даже с матерью Яра, хотя на тот момент из всех женщин Цветника он пожелал только её, как, впрочем, и сам Киртьян. И тем удивительнее оказалось открытие, что она была чистокровной эльфийкой, спрятанная такими могущественными чарами, что смогла проникнуть не только в Цветник, но ещё и остаться неузнанной абсолютно для всех эльран! С тех пор он, конечно, усилил защиту, но тем не менее был рад, потому что благодаря этим чарам теперь его сын тоже в безопасности… В относительной, но по крайней мере, его происхождение не является всеобщим достоянием.
А как только он найдёт всех заговорщиков и искоренит эту заразу со своих земель, то чистота крови уже не будет иметь значения.
Данные мысли вихрем пронеслись у него в голове, пока сам Владыка разыскивал смотрительниц. Он так разозлился и даже испугался, что совершенно забыл о возможности послать магического вестника, и тогда они бы сами прибежали к нему. Хотя пробежка на свежем воздухе немного охладила его гнев и помогла мыслить более рационально, чтобы начать искать смотрительниц с помощью его силы альфы. Но, как оказалось, это было лишним. Женщины обнаружились неподалёку от покоев девушки — прогуливались на улице со стороны террасы, в то время как он искал их в самом здании.
— Вы! — прорычал Владыка, появляясь перед женщинами, чем до смерти напугал их. — Сколько капель эйхи вы ей дали?
Смотрительницы от заданного вопроса побледнели. Но Киртьян презрительно скривился, не желая давать ни единой поблажки. В своём глупом желании вновь заполучить Владыку в Цветник, они перешли грань допустимого! Силы! Да он не был тут со времён юношества, когда его желаниями в большей степени руководили инстинкты, а не разум! В малых дозах эйха является приятным дополнением и стимулятором, обостряя чувства и принося больше наслаждения. Но то, что творилось с девушкой наслаждением назвать было трудно. Скорее уж невыносимые муки, природу которых не сразу дано понять, поэтому и не получается, как следует бороться с ними. Троица дрожащих женщин раздражала его сверх меры. Он видел их страх и попытки сдержаться, чтобы не потерять сознание, но сейчас ему было не до контроля собственной агрессии. Пока они изображали из себя жертв, там, в комнатах, от их действий страдала Рэйс. Он знал несколько вариантов, как облегчить её боль, но ему нужно было знать, насколько отравлено её тело, чтобы воспользоваться подходящим…
— Сколько?! — заорал он так, что стёкла на окнах задребезжали.
— П — пр — простит — т-те, — заикаясь ответила одна из них. — Мы хотели пом — м-мочь.
— Меня не волнуют ваши мотивы. Мне. Нужно. Знать. Сколько!!!
Помочь! Как же! Киртьян сжал кулаки, почувствовав, что его зверь вот — вот вырвется наружу и порвёт этих глупых самок. Ему не нужна помощь в соблазнении женщины, не важно, насколько строптивой она оказалась. Наоборот, охота его заводила ещё сильнее. И Рэйс так же сильно реагировала на него, как он на неё, поэтому её капитуляция была лишь делом времени. Но теперь… теперь всё могло слишком усложниться. Не так он планировал провести этот вечер. И уж точно не так он видел их первую ночь.
— Стакан чистого сока, — едва слышно прошептала вторая, возвращая его в реальность.
Киртьян побледнел и бросился обратно, моля все Силы, чтобы Рэйс ещё была жива. Три ложки сока — смертельная доза для любого эльран, а девушка при нём осушила свой бокал… Почему она всё ещё была жива, он не понимал, но без остановки благодарил всех богов, все Силы природы, даже Аида и того поблагодарил за предоставленный ему шанс. Эйха — это сильнейшее возбуждающее средство, которое в малых дозах добавляло жгучей страсти любовникам, но также являлось и сильным ядом. И уж лучше умереть от кинжала в сердце или от тяжёлых ран, чем от бушующего внутри пламени страсти, которое должно было приносить наслаждение, а не убивать столь изощрённым образом. По всем правилам Ранэис должна была умереть сразу, как только выпила весь стакан, потому что сопротивляться сжигающему изнутри огню невозможно. Но она могла. Каким‑то чудом, она сопротивлялась — теперь он понял её состояние, которое не было нервозностью. И вбегая в ванную, Киртьян испытал невообразимое облегчение, потому что девушка не только была жива, она ещё и пыталась остудить тело с помощью ледяного душа, полностью выпустив воду из ванной. Рэйс сказала, что её нельзя отравить, и Кир поверил ей безоговорочно. Он был готов поверить и принять и тот факт, что она — дочь самого Аида! Всё, что угодна, только бы выжила!
— Ранэис, — позвал он её.
Девушка не отреагировала. Она продолжала сидеть в пустой ванне, дрожа то ли от холода, то ли от внутреннего пламени. Но стоило ему подойти к ней ближе, как она хрипло проговорила:
— Не нужно. В твоём присутствии тяжелее… сдерживать…
— Рэйс, посмотри на меня, — попросил он, опускаясь на корточки рядом с ванной и осторожно поворачивая её голову к себе.
Увиденное заставило его мысленно выругаться на пяти известных ему языках — девушка угасала. Огонь сжигал её изнутри, медленно, но верно убивая. Если ему не предоставить другой вид энергии, то он высушит её. И промедление уже просто опасно.
Владыка резко встал и выключил воду, чем вызвал негодующий возглас, но не обратил на него внимания. Вместо этого, Кир подхватил её на руки и понёс в спальню. Но стоило ему опустить её на постель, как она выгнулась и застонала.
— Что… со мной?.. Я… мне больно…
— Тихо, моя хорошая. Я помогу тебе, обещаю, — тихо проговорил он, сбрасывая с себя всю одежду, кроме штанов. — Но ты должна мне довериться.
— Не… не могу. Ты… что ты…
— Замолчи, Рэйс. Лучше береги энергию. Клянусь всеми Силами, она тебе понадобится.
И больше не отвлекаясь на объяснения, Кир принялся осторожно избавлять её от одежды, прекрасно понимая, что даже малейшее прикосновение к её невероятно чувствительной коже сейчас походило на пытку раскалённым железом. Девушка слабо сопротивлялась, но отступать не собиралась. Раз за разом пыталась отползти от него, убрать его руки со своего тела, но не сдавалась. И это восхитило Владыку. Она вся была восхитительная, и он хотел её до боли. Немного не рассчитав сил, слишком сильно дёрнул за кофту, и та повисла на руках Ранэис мокрыми лоскутками. Но, казалось, она этого даже не заметила, да и это было лучше, чем если бы он пытался стынуть её через голову.
Офицер МакВарран была словно в бреду. Ей казалось, что она умерла уже сотню тысяч раз, но всегда, когда Владыка дотрагивался до неё, боль отступала, сменяясь наслаждением. А вот прикосновение ткани к телу было невыносимым, поэтому она готова была расцеловать Владыку, когда он раздел её. Вот только ни одна мысль не задерживалась у неё в голове дольше секунды. И в какой‑то момент ей уже стало всё равно, что он делает, лишь бы не останавливался, не давал огню вновь причинить ей боль.
Она обвила руками шею мужчины, потянув его на себя. Ей вновь нестерпимо хотелось его поцеловать и, раз уж такое дело, она могла позволить себе немного радости. И когда Рэйс расслышала сдавленный стон, сорвавшийся с его губ, то не смогла сдержать улыбку. Победную. И, чтобы испытать это восхитительное чувство ещё раз, она впилась в его губы со всей страстью, которую ощущала в себе.
Киртьян держался из последних сил, стараясь удержать зверя на привязи, но этот её властный поцелуй снёс все воздвигнутые им преграды, выпуская на волю того, кто с самой первой минуты их знакомства жаждал обладать этой девушкой, её телом и душой. Из груди вырвалось низкое рычание, а в следующий миг эльран одним ловким движением приподнял Рэйс и потянул вверх лоскутки, бывшие некогда кофтой. Но снимать он их не стал — наоборот, зафиксировал так, чтобы её руки были над головой, не давая возможности прикасаться к нему. А потом, для надёжности, ещё и привязал к изголовью кровати. Несмотря на кипящую у него внутри страсть, он прекрасно понимал, что сейчас главное позаботиться о самой девушке. А её прикосновения и поцелуи слишком отвлекали его, заставляя забыть всё на свете.
