Как–то сидели мы в уютной компании у моих друзей Ронисов дома где–то между Полюстровским и Металлистов. То, что опять не хватило — это уж из классического разряда «как всегда»: сколько не закупи, но всегда наступает тот час, когда кончается ВСЁ. Причём, со временем, если тусовка относительно постоянна, то наступление этого часа приходит с удивительной точностью. У нас это было пол–второго, «Трёхугловская» привычка (время, когда гасили уличные фонари на набережной и все отчего–то потихоньку задумывались о вечном: о выпивке, например).

Переглянулись, собрали все деньги, исключая заветные похмельные, ибо пошлёшь дурака за бутылкой — он одну и принесёт, и мы с Сашкой Ронисом притихли, понимая, что как самых младших, пошлют именно нас. Его брат Вовка (Царствие ему сейчас Небесное!) и Кира Соболь для этой роли как «деды» явно не прокатывали.

Вздохнули, побрели. Хотя нет, вру. Шли, приплясывая, и гнали телеги. В общем, успешно дошли, взяли и обратно принесли. Ну, то, что это кончилось часа через два — было бы обыденно. Да и Час Быка пришёл, время самоубийц и поэтов. Стали озираться по сторонам. Узрели «мужской подарочный набор»: помните, раньше мужикам хронически такие коробки дарили с неизбежным ассортиментом — лосьон после бритья и дезодорант? Так вот Вовке как раз на 23‑е февраля и задарили. Ну, с лосьоном всё ясно, по чуть–чуть в стаканы и водичкой сверху (хотя некоторые, такие как Охтинский и Балаганов предпочитали лосьон в воду лить не размешивая: и выпить и запить последовательно из одной ёмкости), а с дезодорантом как быть? В стакан с водой пшикать?

И тут Сашка Ронис… Эх, не удержусь от комплиментов, хотя вы можете обвинить меня в том, что я к нему, как к другу, отношусь с некоторой либеральной предвзятостью. Ну, люблю я его, извините за очередное отступление. Отрастил себе когти на левой (он левша) руке, как у ястреба, заместо медиаторов и постоянно дома принимал этими когтями ванночки с соляным раствором, дабы они крепче стали. Учесть ещё, что он дома расхаживал в белой концертной рубашке с бабочкой и плюшевом чёрном пиджаке…

Так вот, этот апологет классического стиля, глядя на то, как мы безуспешно пытаемся осеменить дезодорантом стакан с водой, полируя при этом свои музыкальные ногти, заявляет:

— А мы с Маршалом на Гауе не так поступали!

Берёт стакан с водой, ставит его на блюдце, опускает в него флакон с дезодорантом пимпочкой вниз на дно, давит на него сверху и спокойно выстреливает всё содержимое. Всё, что пошло через край — аккуратно из блюдечка переливается обратно. Его брат Вовка, недавно вернувшийся из рядов вооружённых сил, подозрительно смотрит на Сашку, потом на меня и произносит:

— Ни на кого брата оставить нельзя, пока на пару лет уйдёшь!

Сто лет портвейн не пью!

Опосля запоев у Юрая, Янки или Воропаева, с потреблением «Боярышника» (от 0,5 до «пупырышек») и «Адаптовита» с «изумительно лимонным привкусом!», по выражению покойного Бегемота, получил микроинсульт и частичный паралич нижней половины тела, который сам же и вылечил (Бэгги вообще крякнул, как и Наташка Воропаева, Янка, Олежка Гурьев, Котя Швейк — тот, правда, водки у Пита Самоделкина дома на кухне хватанул, да и с табуретки навсегда в астрал ушёл — и многим другим Царствие Небесное!) перешёл исключительно на пиво и (очень иногда!) хороший коньяк и водку!

Можно ещё вспомнить и технический спирт, и голладский «Маккормик», который следовало не путать с «Роялем» (мы с покойным Мишей Царёвым и Мэфом — дай Бог, здравствующим! — их с «Юпи» забодяживали), и «чебурашки» с «курицей» (ощипанный двуглавый орёл мерзко–розового цвета на этикетке), и стеклоочистители, и «жидкость для разнашивания обуви» — о, про неё будет отдельная поэма!

«Жидкость для разнашивания обуви», цена 47 коп.

Когда бухло выдавали исключительно по талонам, да ночевать заносило в новостройки (к корням, блин, где я и завис теперь, вынужденно), то очереди в местных «культурных центрах» — Универсамах» — за этим делом были невъ. бенные.

Очнувшись где–то на Выборгской стороне, поддерживая друг друга кто чем может, добрели до богадельни и ткнулись в задницу километровой вереницы в ликёро–водочнный отдел.

Кто помнит, тот знает, что винные в тех маркетах были всегда расположены сбоку от общепотребительских, и мы, оставив стояка, отправились бродить по царству изобилия.

Меня, как всегда, занесло в отсек бытовой химии (другие отправились закуску в продовольственный тырить). Ну, хозяйственный я человек, иначе, все б давно в дерьме потонули! Перебирая разные навороченные «Средства для мытья полов, окон и промежностей», нахожу неприметную бутылочку с надписью: «Жидкость для разнашивания обуви», емкостью, как «Тройной одеколон», и по цене 47 копеек.

Её состав меня изумил:

— Спирт питьевой — 85 %;

— Глицерин — 10 %;

— Добавки ароматические — 5 %

То, что я охренел, это — ничего не сказать! Я выскочил в соседнее пространство и молча приволок всю похмельную бригаду к себе, со словами:

— Мужики, сюда 120 % воды добавить, и чистая водка получится!

Химию на нашей тусовке, хотя бы приблизительно, знают все, жизненная необходимость. Сознание прояснилось у всех сообща. Подмычали завсекцией и спросили:

— У вас Этого ещё много?

Тот, впав в лёгкую нирвану, спросил:

— А вам зачем?….

Бодун полез наружу. Мы, чуть ли не хором, взвыли:

— Парад, бля, алкоголиков на Дворцовой собираемся устраивать! Обувь из Центра не по размеру прислали, разносить трэба!

Бабла хватило только на две коробки, запой длился неделю…

Когда на исходе вернулись за добавкой — хрен там был чего, не одни мы такие умные оказались!