В нашем доме не было стационарного телефона, так что для начала нужно было найти мобильный. Я сняла кроссовки и пошла в прихожую, держа их в руках. Пол помою как-нибудь потом. Затем я решительно направилась в спальню, находящуюся в конце коридора.

Большую часть нашей с Алексом комнаты занимала широкая двуспальная кровать, и когда я вспомнила о последних мгновениях, которые мы вместе провели под одеялом, у меня внутри что-то оборвалось. Усилием воли удалось подавить головокружение и унять боль в животе.

Его часть комнаты выглядела очень аккуратно. Одежда висела в шкафу или была сложена аккуратными стопочками на полках. Он даже застелил свою половину кровати. Там он обычно спит. Там он спал этой ночью. Но где же он сейчас? На моей половине кровати были разбросаны легкие платья, джинсы и блузки. На стуле рядом лежала моя сумка, книжки и два тюбика помады. На спинке стула висел красный лифчик, который я себе подобрала как раз тогда, когда мы решили поехать в отпуск. В тот же день я купила черный шелковый галстук для Алекса. Я судорожно сглотнула, это было невольное, почти рефлекторное движение. Не думать об этом сейчас, вообще не думать об этом. Просто сосредоточься и делай то, что нужно делать.

Я быстро перерыла свою сумку, открыла и вывернула наизнанку все кармашки и отделения, в конце концов, перевернула ее вверх тормашками и вытрясла из нее все содержимое. Но телефон из нее не выпал. Как странно. Куда же он делся? Я побежала обратно на кухню. Тирит с надеждой поспешил мимо меня к своей миске. Он слонялся вокруг нее с призывным видом, пока я сидела и беспомощно кусала губы.

– Все будет хорошо, мне только нужно найти его…

Я попыталась поговорить сама с собой – главным образом чтобы себя успокоить, – пока кружила по кухне, поднимала и клала на место газеты и передвигала по столу немытые тарелки. Я приподняла Смиллиных кукол, заглянула за кофеварку и пошарила в шкафчике над раковиной. Но телефон так и не нашла. Я даже открыла холодильник и обыскала в нем все полки, прежде чем устремиться дальше.

Пока я обыскивала гостиную, представляла себе разговор с Алексом – каким он будет, как Алекс расхохочется, когда я позвоню:

– Ты даже не представляешь, что произошло!

Почти слышала, как он объясняет мне, куда они со Смиллой исчезли. Объяснение будет совершенно абсурдное, но при этом вполне достоверное. Потому что, конечно же, всему этому есть какое-то объяснение, должно быть. Просто я, как ни старалась, никак не могла сообразить, что же такое могло произойти. «Это полное безумие», – пронеслось в голове, пока я просовывала руки в щели между диванными подушками. Пропали. Невозможно просто так взять и пропасть. Не на таком островке.

Я раздвинула шторы, обыскала подоконник и в спешке смахнула на пол маленькую фарфоровую статуэтку. Как в замедленной съемке, я видела, как она, вращаясь, летит по воздуху, ударяется об пол и разбивается на тысячи осколков. Медленно ощутила, что с таким трудом добытые благоразумие и рассудительность покидают меня. Отчаяние рвало на части. В ушах звенело, и я поспешила обратно в спальню. Снова покопалась в сумочке – и снова безрезультатно. Судорожно разбросала одежду, перебрала все книги и косметику. Телефона нигде не было.

Я переместилась дальше, в комнату Смиллы. Переворошила все ее вещи. Кукол, плюшевых мишек, развивающие книжки, наклейки… Мои движения были быстрыми, почти маниакальными. Я помнила, что нужно что-то найти, но уже забыла, что именно. Я могла думать только о Смилле. Милая маленькая Смилла. Мысли вырвались на свободу, бешено понеслись. Я потеряла контроль над ситуацией и беспомощно завертелась по спирали, которой так старалась избежать. Исчезли. Они исчезли. Но это же невозможно! Взрослый мужчина и четырехлетняя девочка не могут просто провалиться сквозь землю. Нет, не под землю, под воду озера, которое населено злыми духами. «Здесь пропадали люди, здесь проливалась кровь». Слова Алекса раздавались в моей голове, ужас пополз по позвоночнику.

Краем глаза я заметила какое-то движение, за которым последовал громкий треск. Повернулась и закричала. Мои уши наполнил шум сотен бусин, которые падали и катились по полу, и в тот же момент я заметила Тирита. Мой крик заставил его замереть. Он выглядел одновременно испуганным и виноватым. Когда наконец воцарилась тишина, он перевел взгляд с меня на опрокинутую шкатулку. Судя по всему, он пришел сюда за мной, прокрался на своих мягких лапах. Возможно, он принял мои поиски за какую-то игру и хотел в ней поучаствовать, а потом случайно смахнул с полки Смиллину шкатулку с украшениями.

Я положила руку на грудь и несколько раз сделала глубокий вдох. Другую руку протянула к коту. Немного поколебавшись, он подошел. Я погладила его по спине медленными, размеренными движениями. Это была попытка успокоить нас обоих. Он потерся о мои ноги, и я порывисто подняла его к себе на колени, судорожно прижала теплое тельце к себе. Слезы обожгли мне глаза, взгляд затуманился. Стон вырвался из горла и проскользнул между губами.

– Она вернется, – прошептала я. – Вот увидишь, она скоро вернется.

Интересно, только я заметила, как фальшиво прозвучали эти слова, как очевидно, что я сама не верю в то, что говорю? Я зарылась лицом в кошачью шерсть и услышала, как Тирит замурлыкал. Когда я снова подняла голову, он прищурился и потянулся ко мне носом. Он стал лизать мне щеки, проводя своим шершавым язычком по лицу. Как будто хотел утешить и поддержать. Так мы просидели какое-то время, а потом он выскользнул из моих объятий, спрыгнул на пол и принялся умываться. Я встала и пошла обратно в гостиную, плотно прижав руки к телу. Где этот чертов телефон? Нужно найти его! Если только удастся связаться с Алексом, все сразу наладится. Не «если», поспешно поправила я себя, а «когда». Когда мне удастся с ним связаться.

Я снова обыскала всю гостиную, проверила все места, о которых только могла подумать; осмотрела каждый маленький уголок, пошарила под диванами и креслами. Но телефон как сквозь землю провалился.

В ушах стучало, хотелось истерически завопить. И тут до меня донесся какой-то звук и я замерла. Прошла секунда, и я услышала его снова. Далекий, приглушенный, но все же легко узнаваемый сигнал звонящего телефона. Моего телефона.

Звук шел откуда-то из спальни. Я побежала или, скорее, поспешно заковыляла обратно по коридору. Остановилась на пороге спальни и стала ждать следующего сигнала с замирающим сердцем. Хоть бы автоответчик не включился, хоть бы я успела!

Телефон продолжал звонить, и теперь сигнал легко было различить. Он раздавался из комнаты, откуда-то с кровати – с той ее части, где обычно спал Алекс. Я с силой сдернула одеяло, которое он так старательно расстелил, и посмотрела на кровать. Телефон лежал в центре белоснежной, туго натянутой простыни. Почему-то он оказался на половине Алекса.

Я не могла понять, как он туда попал, но у меня не было времени об этом даже думать. Телефон светился и вибрировал, снова прозвучал звуковой сигнал. Потными руками я неловко подняла его и увидела номер на экране. Номер, который был слишком хорошо знаком. Только не сейчас! Не знаю, почему я ответила на звонок. Знаю только, что, нажав на кнопку, я зажмурила глаза.

Мама тяжело дышала в трубку; у меня подвело желудок, застарелая гнетущая тревога, идущая из детства, охватила меня. Что-то случилось? Но все прошло за одно мгновение. Катастрофа уже разразилась, она лежала далеко позади нас. Мамино тяжелое дыхание могло означать все что угодно. Возможно, она только что вернулась с вечерней прогулки. Правда, я не знала, любит ли она по-прежнему гулять. И мне было все равно. Я думала об Алексе. Возможно, как раз в этот момент он собирается оставить мне голосовое сообщение – он ведь не смог бы дозвониться сейчас.

– Мама, мне нужно…

Но она как будто не слышала. Беззаботно болтала, рассказывала, как сильно устала. Ей пришлось пережить несколько тяжелых дней на работе: одному коллеге угрожал клиент.