– Куда ты меня везешь? – первой прервала она молчание.

– Сюрприз, – ответил он.

– Я не люблю сюрпризов.

– Именно так я и думал.

– У тебя есть права?

Он засмеялся, скрывая нервозность.

– Ты всегда такая?

– Какая?

– Ну, не знаю. Колючая.

Она посмотрела на него искоса, чем немного испугала.

– Это тачка моего дяди. Взятая напрокат, не ворованная, – уверил Мартин.

Он свернул с шоссе. Дальше они ехали по узкой асфальтированной дороге, вдоль трамвайных путей и как раз обгоняли «восьмерку». С другой стороны тянулся лесной массив.

– Я знаю, на какой пляж ты меня везешь, – объявила она. – На Стоги. Это наш пляж.

– Ваш?

– Там познакомились наши родители. Видимо, Пшемек тебе показал. А романтическую историю не рассказал?

Впервые он увидел на ее лице искреннюю улыбку.

– Отец вынырнул из воды, а мама в него влюбилась. Эта любовь породила семерых детей: я, Пшемек, Арик и четыре сестры.

– Мы нашим детям будем рассказывать то же самое, только наоборот. Ты вынырнула, а я… – Он смущенно улыбнулся. – Ты же видела меня тогда, правда? Неделю назад. В душе.

Растерянность придавала ей очарования.

– Я не хочу детей.

– Я тоже, – уверил он ее. Возможность иметь детей была для него сейчас намного более абстрактной, чем возможность смерти.

– Я знаю, чего ты хочешь. – Она взглянула на него. Мартин почувствовал, что краснеет. – И не встречай меня больше у школы.

– Я и не приходил. – Он зло стиснул зубы. Сегодня ночью он устроит братику темную… Только вот он никак не мог сообразить, когда и как Войтек мог узнать о Монике. Пшемек не должен был проболтаться.

– Мне пора, – заявила она.

Он добавил газу. Двигатель зарычал сильнее.

– Останови! – Она не повысила голос, но в одном ее слове была такая сила, что Мартин немедленно выполнил команду и с трудом, но остановился. Пришлось резко свернуть на лесную дорогу. Машина заглохла. Они сидели на окраине леса.

– Осталось всего несколько минут пути, – попытался он убедить ее, но сдался.

Она была права. Ему хотелось переспать с ней. Это было первое, о чем он подумал, проснувшись сегодня утром. Но сейчас все изменилось. Она была здесь и очень ему нравилась. Ему импонировали ее пассивная сила и спокойствие. Мартин хотел, чтобы она стала его девушкой. Навсегда. Однако он понимал, что не сможет признаться ей в этом. Как же по-дурацки все вышло. Он увидел ее пару дней назад, а сегодня хочет встречаться с ней. Наконец он кое-как выдавил:

– Я не сделаю тебе ничего плохого.

Моника усмехнулась и стала смотреть куда-то вперед. Ее лицо было идеальным, кукольным. Слегка приоткрытые губы, ресницы без капли туши. Он повернул ключ в замке зажигания. Двигатель равномерно заурчал, его ритм прибавлял Мартину смелости. Он начал разворачиваться, когда на встречной полосе появилась фура. Водитель фуры громко сигналил, так как ехал с очень большой скоростью. Мартин в последнюю секунду успел рвануть назад. Ненадолго им овладел ужас. В голове пронеслись картинки того, что могло бы случиться. Моника, видимо, почувствовала то же, как-то обмякла и стала смотреть на него немного по-другому.

– Я не боюсь, – произнесла она. – Никого и ничего.

Они сидели молча. Мартин подумал, что с большим удовольствием покурил бы сейчас травки, но не решился скручивать при Монике косяк.

– Ты отвезешь меня или мне добираться автостопом? – сурово спросила она, но не вышла из машины.

– Сейчас поедем. Дай мне минуту.

Девушка отвернулась к окну и еще больше сжалась.

– Минута прошла, – вскоре объявила она, продолжая любоваться лесом, потом покрутила головой и тихо рассмеялась. – Ты все-таки странный.

Мартин и сам не понял, почему он тогда сделал это. Если бы они уехали оттуда, ничего бы не случилось. Все было бы по-другому. Не только его собственная жизнь, но и жизни множества других людей сложились бы совершенно иначе. Но в тот момент он думал только о том, что нельзя не воспользоваться представившимся случаем. Слон был прав. Парень любил жизнь и не страдал отсутствием аппетита. Сейчас он сидел в супертачке, было тепло и уютно, а Моника – совсем рядом. Сначала он дотронулся до ее безымянного пальца. Несмотря на то что она никак не отреагировала, он продолжал ощупывать ее пальцы, в конце концов сжал руку. Кисть Моники была узкой и длинной.

– Моему отцу не нравится, что Пшемек общается с тобой, – сказала она тихо, но руку не высвободила.

Мартин сморщил лоб, ожидая продолжения.

– Он говорит, что ты наркоман и сын преступника. Ты знал?

Моника наклонила голову, как бы проверяя, сможет ли его спровоцировать. В ответ Мартин поцеловал ее. Он был уверен, что она девственница и ранее никогда не делала этого. Ему нравилась идея быть первым. Он нежно коснулся языком ее сжатых губ и не сделал ничего больше. Она на секунду прикрыла глаза. Мартин поднял руку, чтобы коснуться ее щеки, но Моника отвернула голову.

– Родители будут искать меня. – Только сейчас она освободила руку.

– Я никакой не наркоман и, тем более, не преступник, – заверил он. – Я сделаю все, чтобы твой отец изменил мнение, и только тогда мы договоримся о встрече. А сейчас я отвезу тебя домой. Ты встретишься со мной еще?

– Отец мне не позволит. – Моника покачала головой. – Он сказал, что о свиданиях мы поговорим после моего восемнадцатилетия.

– Я подожду, – объявил Мартин торжественно. – Если ты не будешь со мной, то никакие другие мне не нужны.

– Дурак, – рассмеялась она.

По радио передавали «Шелк» «Роз Европы»[3].

– Обожаю эту песню, – прошептала Моника.

– Теперь она у меня всегда будет ассоциироваться с тобой, – произнес Мартин с нежностью.

Внезапно раздался резкий стук в стекло. За окном стоял полицейский. Мартин быстро открыл окно и удивленно оглянулся. Он не слышал подъезжающей полицейской машины.

– Старший сержант Роберт Духновский, двадцать второй участок, – представился полицейский, отдавая честь. – Предъявите, пожалуйста, водительское удостоверение и техпаспорт.

Мартин вынул из бардачка документы в пластиковой обложке.

– А права?

– Собственно говоря… – начал было он, но в голове была пустота. Спиной он чувствовал укоризненный взгляд Моники. Полицейский бесил его. Нашел время проверять документы. Мартин протянул ему удостоверение учащегося. – Дядя одолжил мне эту машину, – сказал он гордо.

– Дядя? – По губам полицейского пробежала усмешка. Он взглянул на техпаспорт. Автомобиль принадлежит некому Арнольду Мейснеру из Берна. – Это он – твой дядя?

– Мой дядя, Ежи Поплавский, сказал в случае чего вызвать вашего коллегу, пана Блавицкого, или просто Буля, – продолжал Мартин, чувствуя себя идиотом.

Человек в форме уставился на Мартина еще подозрительнее. У Мартина от волнения вспыхнула огнем кожа под коленями. Он не проверил, что за документы вручил ему дядюшка. Что ж это такое?

– Дай мне и твое удостоверение, – обратился он к Монике. Девушка натянула пониже короткую юбку и вынула документ из пенала.

– Родители знают, где ты сейчас?

Моника замялась, потом слегка покачала головой.

– Никуда не уходи. А ты пойдешь со мной, – сказал он Мартину.

Мартин вышел из машины. Он был рад, что Моника не будет свидетелем его унижения.

В полицейской машине сидел второй сотрудник в форме, явно изнывающий от скуки. Он был званием повыше. На его погонах виднелась звездочка, а не сержантские полоски. При виде Мартина он слегка оживился.

– Паспорт уже есть? – спросил он, смеясь.

Мартин покачал головой.

– Но я совершеннолетний.

– Ну, тогда есть небольшая проблема, мой мальчик. Сейчас мы проверим, не числится ли машина в угоне. Если окажется, что да, – не выйдешь из-за решетки до тридцатилетия. Пионерлагеря для несовершеннолетних уже не для тебя.

Мартин почувствовал, как по спине его стекает капля пота. Он уже представлял себе взбешенного отца и рыдающую мать. Опять он доставляет родителям лишние неприятности. Почему с Войтеком не случается ничего подобного? Его глаза опасно увлажнились, но он, хоть и с трудом, поборол себя.