— Кто, я?

От его теплого взгляда у нее перехватило дыхание.

— Ты.

Он начал прибираться на кухне.

— Поехали со мной в офис, а потом вместе заглянем в кафе.

— Не могу.

Но до чего же ей этого хотелось!

Сполоснув тарелки, он выключил воду.

— Почему?

Габриела уже не улыбалась.

— У нас очень мало времени.

Кафе оказалось на удивление уютным, стилизованным под старину. На деревянных столах — керамические вазочки с белыми фиалками, пальмы в кадках были расставлены таким образом, что создавали у посетителей иллюзию уединения. И завершающий штрих — старинный патефон, должно быть, один из первых во всем Хьюстоне.

Габриела плавно опустилась на маленький стул. Если ее предчувствия оправдаются, то, уходя отсюда, она будет знать о Люке Берроузе несравненно больше, чем написано в этом горе-досье. Ей казалось, что пресловутое досье не только умалчивает о жене Берроуза, но и немало приукрашивает его брокерские успехи за последние пять лет. Ее, правда, мучило, что придется прибегнуть к таким методам получения информации. Но что оставалось? Лейси становилась все слабей и слабей не по дням, а по часам, все больше спала — точь-в-точь как Тельма за день до смерти. Времени было в обрез.

По кафельному полу прошаркали туфли официантки.

— Да, мэм, — почтительно сказала она. Ее увядшее лицо свидетельствовало, что она лет на тридцать старше Габриелы.

— Зита Хармон?

Женщина кивнула.

— Я Габриела, знакомая Хильды.

— О да, она звонила несколько минут назад. Что вам принести? Тут очень строго насчет гостей в рабочее время.

— Можно кофе и яблочный пирог? — поинтересовалась Габриела.

— Сегодня пекла Бетти. У нее обычно выходит недурно. — Официантка разгладила форменную розовую юбку. — Если, конечно, вы любите тарталетки с яблоками.

Габриела сконцентрировалась на Зите Хармон… Дома у той вышел из строя кондиционер. Ноги устали, и она с нетерпением ждала конца смены — осталось только десять минут. Но вот возвращаться в душную квартиру и изнывать там от жары ей совсем не хотелось. Чего ей хотелось, так это денег.

— Зита, — начала Габриела, — вы знаете некоего Люка Берроуза?

— Хильда сказала, с вами не будет связано никаких неприятностей, но… — Зита опустила веки. — Зачем вы спрашиваете? Вы друг ему или враг?

— Ни то ни другое. Объективная третья сторона. — Габриела выудила из кошелька пятьдесят долларов. Любое движение отдавалось сильнейшей болью в руках — от запястий до плеч. Вообще-то деньги предназначались на квартплату за следующий месяц, но отчаянные ситуации требуют отчаянных мер. А Лейси находится как раз в такой ситуации. И Зита Хармон, обреченная страдать от жары, тоже. И сама Габриела, совершившая роковую ошибку на прошлое Рождество, отчаянно боялась повторить эту ошибку на нынешнее. — Мне нужно кое-что разузнать про него. — Купюра легла на стол. — Когда вы закончите смену, мы сможем поговорить?

— Конечно. — Зита Хармон не спускала глаз с купюры. — Но мне не нужны ваши деньги.

Какой-то мужчина, пробиравшийся между столиками, толкнул Зиту в плечо, так что она чуть не упала на стол.

— Кофе и яблочный пирог, — повторила она, стараясь обрести равновесие. — Сейчас вернусь.

В ожидании Габриела принялась разглядывать входящих и выходящих посетителей кафе. Мальчик с большой корзиной переходил от столика к столику, методично убирая в корзину грязную посуду и использованные салфетки. По-хорошему, ему бы следовало сейчас находиться в школе. Кто-то со звоном уронил стакан, по кафельному полу разлетелись осколки.

— Ваш заказ. — Зита Хармон поставила перед Габриелой чашку и тарелочку с пирогом, а сама опустилась на стул напротив нее. — Что вы хотите услышать?

— Ну, сначала — насколько хорошо вы знаете Люка Берроуза.

Зита улыбнулась.

— Тут каждый знает про него и его жену куда больше, чем хотелось бы.

По спине Габриелы пробежали какие-то странные обжигающие мурашки.

— Почему?

Подавшись вперед, Зита понизила голос.

— Ну-ка, прикинем. Сегодня вторник, значит, это случилось в воскресенье. Люк зашел сюда на ланч. Обычно он забегает раза два в неделю.

— Один?

— По большей части. Но иногда захаживает и его рыжеволосая богачка. Хотя они приходят поодиночке.

— Вы знаете, как ее зовут?

— Нет, он всегда называет ее птичкой.

В офисе Берроуз назвал птичкой Лилиан, вспомнила Габриела. Или это его излюбленное обращение?

— С ней когда-нибудь была маленькая девочка?

— Нет, ни разу.

— Ну ладно, так что же случилось в воскресенье?

— Видите ли, нам с самого начала показалось странным, что он пришел в выходной. Выглядел он как-то неладно: то ли хандрил, то ли боялся чего-то — не поймешь. Тут появляется его жена, Кристина. — Зита Хармон сделала большие глаза. — Она была зла, как невеста перед свадьбой, которую пьяный кучер свалил в канаву. Правда-правда, а уж ругалась она, как последний ковбой! Не успели мы и глазом моргнуть, она уже вопила и швыряла в него посудой. Бесновалась, как припадочная. Вопила что-то чудное — он, дескать, втянул ее брата в темное дело.

Габриела так и застыла.

— А вы не поняли, о чем это она?

— Похоже, чушь всякая, гроша ломаного не стоит. Но она заявила ему, что если он не прекратит безобразие, то она сама это сделает. Что он сгниет в тюрьме за свои пять миллионов. — Зита хихикнула. — Представляете? В жизни ему не раздобыть пяти миллионов.

— Откуда вы знаете?

— Потому что он задолжал Джиллу за два месяца.

— Джиллу?

— Хозяину кафе.

— Понимаю. — Габриела легонько постучала по пятидесятидолларовой бумажке. — А с тех пор вы видели Берроуза или Кристину?

— Нет. И в офисе он тоже не появляется.

— О! Откуда, интересно, вы это знаете?

— Джилл сказал мне, Джилл Стингер, мой босс.

Габриела с неподдельным изумлением вскинула голову.

— Джилл Стингер — владелец этого ресторана?

Зита кивнула, удивившись в свою очередь.

— Так вы его знаете?

— Нет, но слышала, будто он очень достойный человек.

— Так и есть. — Щеки Зиты Хармон порозовели. — Знаете, его жена находится в клинике для душевнобольных.

Габриела вмиг поняла причину несколько фамильярного тона официантки в разговоре про босса: она была любовницей Джилла Стингера.

— И давно она там?

— Двенадцать лет. — Пригорюнившись, Зита Хармон подперла щеку рукой. — Ей оттуда в жизни не выйти, но Джилл никогда не разведется с ней. Он, знаете ли, католик.

Габриела знала, что Джилл связан с мафией, но не знала, что он в придачу еще и католик. Но почему же тогда он не купит своей подруге новый кондиционер?

— Спасибо за помощь.

— Я бы не взяла это, но у меня сломался кондиционер. — Зита запихнула доллары в карман. — Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал о нашем разговоре.

Ах, значит, гордость. Она не позволяет Джиллу Стингеру помогать ей деньгами.

— Да-да, понимаю.

Проследив взглядом, как официантка выходит в парадную дверь, Габриела отвернулась к окну. К кофе и пирогу она даже не притронулась — так сильно болели руки. Вспомнив, как Гордон кормил ее, она жадно покосилась на пирог. Гордон должен быть здесь с минуты на минуту. Почему-то от этой мысли ей сразу стало лучше. Прими это наконец, сказала она себе. В Гордоне Сазерленде есть что-то необычное, особенное.

А Люк Берроуз — сплошная загадка. Он затеял какое-то темное дело. Втянул туда Лоренса. А сестра Лоренса, Кристина Берроуз, узнав об этом, начала страшно переживать. И эта Лилиан, кем бы она ни была, тоже переживает, чуть в обморок не падает.

Габриела принялась растирать запястья, но вдруг замерла, окончательно уверившись в пришедшем ей в голову предположении. Если бы у нее было еще пятьдесят долларов, она бы поставила их на то, что рыжеволосой богачкой, подругой Берроуза, была именно Лилиан. Она тоже участвовала в этом темном деле — похищении Лейси. К несчастью, Габриела готова была поставить не меньшую сумму и на то, что из разговора с Кристиной толку не выйдет. Та, конечно, ни за что не согласится отправить мужа и брата за решетку.