И тут зазвонил телефон.
Сначала Гордон не хотел брать трубку, но сработало какое-то шестое чувство. Он потянулся к тумбочке с телефоном.
— Гордон…
Голос в трубке дрожал и срывался, но он мгновенно узнал его и подскочил на постели.
— Что случилось, Габи?
— Кто-то проник в мою квартиру. Они… они оставили мне послание.
Скинув одеяло, он одним прыжком соскочил на пол.
— Ты уверена, что они ушли? — Зажав трубку между плечом и подбородком, он принялся натягивать джинсы.
— Да. Я звонила Шелтону, но его не было…
— Скажи мне твой адрес. — Вообще-то Гордон его знал, но сейчас просто не мог сосредоточиться.
Габриела продиктовала адрес, и Гордон повторил его, чтобы убедиться, что ничего не перепутал.
— Буду через десять минут, — заверил он.
— Я подожду снаружи. Я… я не хочу оставаться здесь.
— Нет! — выкрикнул он. В ней говорили эмоции, а не логика. — Этот гость еще может быть где-то рядом.
— Не исключено, что это была женщина.
Поморщившись, Гордон запихнул в задний карман бумажник.
— Ну хорошо, пусть так, она тоже еще может быть где-то рядом. — Он натянул куртку. — Сиди тихо, слышишь? — Ох, а про рубашку-то он и забыл. Ну и черт с ней! Не до этого!
Ее голос был такой беспомощный, такой слабый. Она казалась напуганной до смерти. Повесить трубку было ужасно трудно. Прервать связь, свидетельствующую о том, что Габриела цела и невредима, — это было просто больно. Он и сам не знал, почему она вызывает в нем столь сильные эмоции, да, честно говоря, и не хотел знать. Он хотел лишь поскорее попасть к ней. Если он обнаружит послание, о котором она говорит, и не заметит никаких признаков обмана с ее стороны, значит, дело все-таки есть. Не обязательно похищение, но все же… Ведь за Габриелой может охотиться кто угодно. Подумать только, сколько случаев она уже помогла Шелтону расследовать!
Гордон заметался по дому. Пусть кто-нибудь только попробует хоть волосок на ее голове тронуть — пожалеет! Она принадлежит ему, Гордону, и если кто-то и должен разобраться с нею, так только он, и никто иной.
Габриела услышала звонок, но, как ни пыталась, не могла заставить себя прикоснуться к двери с запекшейся на ней кровью.
— Входите, — пролепетала она слабым голосом.
Гордон рывком распахнул дверь.
— Входите?! Черт побери, Габи, а если бы я оказался Джеком Потрошителем, ты тоже так запросто пригласила бы меня?
Она даже не шелохнулась. Скрестив руки на груди, она не отводила глаз от двери и видела Гордона лишь боковым зрением. Правда, она заметила, что он без рубашки.
Повернувшись, он прочел надпись и подошел к ней.
— Я думал, ты получила записку.
Из ее глаз брызнули слезы. Она часто замигала и посмотрела на Гордона взглядом, выражавшим одновременно смятение и беспомощность.
Голос его смягчился.
— А что это у тебя на лице?
Кровь. Она испачкалась в крови, когда прислонилась к двери. Габриела вся задрожала и опрометью бросилась в ванну. Она судорожно принялась смывать с лица кровавое пятно. Руки ее дрожали, так что она едва удерживала мыло. Она терла щеку с такой яростью, что скоро кожа загорелась огнем. Но она никак не могла остановиться, не могла даже взглянуть на себя в зеркало.
— Габи… — Гордон тронул ее за плечо.
— Нет! — Отбросив его руку, она продолжала тереть щеку. — Я должна смыть это…
— Габи! — сказал он резко. — Посмотри на меня.
Она повиновалась. В глазах ее застыл ужас, и внезапно Гордон отчетливо понял, что эта сцена не может быть частью какого-либо розыгрыша или игры. Габриела не притворялась. Она и в самом деле сходила с ума от страха и потрясения.
Воздух между ними был словно наэлектризован. Сняв с вешалки, Гордон медленно протянул ей полотенце. Голос его звучал мягко, успокаивающе.
— Ну-ну, все хорошо, все позади. — Он осторожно стер с ее лица мыльную пену. — Все прошло.
— Ничего не прошло, — выдохнула она.
Он ласково погладил ее по щеке.
— Все кончилось, Габи.
— Это никогда не кончится! — Глаза ее сверкали. — Ты просто не понимаешь!
Он намочил краешек полотенца и, аккуратно придерживая за подбородок, протер ей лицо. Она все еще дрожала, и эта дрожь задевала самые глубокие струны его сердца. Она была потрясена до такой степени, что Гордон недоумевал: ему казалось, что одно лишь «послание» не может вызвать такой эмоциональный срыв.
— Тогда объясни мне. Так, чтобы я понял. — Он заставил свой голос звучать по возможности спокойно, чтобы в нем не отразились истинные чувства.
— Ко мне кто-то вломился. Какой-то негодяй был в моем доме. Он трогал мои вещи. — Лицо ее стало бесцветным. — Мои… личные вещи.
— Какие личные вещи?
— Он вернется, Гор. — Из ее горла вырвалось рыдание. — Он вернется… И в следующий раз на двери будет моя кровь.
— Нет! — Острая боль пронзила сердце Гордона.
— Он вернется, вернется, черт подери! — Габриела задыхалась. — Я… я…
— Что? — Гордон потряс ее за плечо. Она была уже на грани истерики. — Ты что, Габи?
— Я… видела его! — Она запрокинула голову. Лицо ее исказилось. — О Боже! Я видела, как он убивает меня!
Колени ее подкосились. Гордон успел подхватить ее и прижать к груди. Она уткнулась лицом ему в плечо и заплакала беспомощным тихим плачем, идущим из глубины души. От ее слез у Гордона просто сердце разрывалось.
Не зная что делать, испытывая странную опустошенность, он нежно поглаживал Габриелу по спине. Сейчас он уже и сам не мог разобрать, кто из них дрожит сильнее. Когда он увидел угрожающую надпись у нее на двери, внутри у него все словно оборвалось. Но ему стало еще хуже, когда он увидел, что эта угроза сотворила с Габриелой. Сейчас он испытывал неодолимую потребность утешить ее, успокоить. Не успев даже подумать о последствиях, он прижался губами к ее лбу.
— Тсс… Все будет хорошо. Не плачь.
— Он догадался, Гордон, что я знаю о Лейси. — Габриела еще глубже зарылась лицом ему в плечо. — Мы должны остановить его прежде, чем он успеет причинить ей вред. — Она оторвалась от его груди и заглянула ему в глаза. — Я не хочу, чтобы она умерла!
Слезы хлынули из ее глаз с новой силой. Гордон почувствовал, как сжалось его сердце.
— Она не умрет, — успокаивал он, — и ты тоже. Я клянусь тебе. Слышишь? Клянусь!
Не в силах больше бороться с собой, он скрепил клятву страстным и нежным поцелуем.
Ее ответный поцелуй был таким же одержимым и отчаянным. Она до боли прижалась к нему губами и, когда он приоткрыл рот, застонала от страсти. Ворот куртки у Гордона был расстегнут, и она просунула туда руку. Ее пальцы ласкали его кожу, нежились среди волосков на его груди. С трудом сдерживая дрожь во всем теле, он крепче привлек Габриелу к себе. Их языки встретились и неистово сплелись. Сейчас в их объятиях не осталось места нежности — была лишь бурная страсть, в которой оба нашли забвение от всего случившегося. У Гордона все эмоции, которые он старался держать под контролем, вырвались наружу, в голове помутилось.
Габриела первая, словно опомнившись, оттолкнула его.
— Гор! — В голосе ее слышалось смятение. Она неуверенно провела кончиком пальца по его губам. Он вздрогнул, словно она коснулась его сердца. От поцелуя губы ее чуть припухли, лицо раскраснелось, а синева глаз стала еще темнее и глубже, словно небо ночью. Не в силах выразить словами обуревавшие его чувства, Гордон попытался взять себя в руки.
— Собери себе какие-нибудь вещи на первое время.
— Зачем? — Голос ее трепетал от волнения. Она одернула блузку. Намокший от брызг желтый шелк облепил тело, вырисовывая очертания лифчика.
Горло у него сжалось, и он с трудом произнес, пытаясь справиться с внезапной хрипотой:
— Не могу же я оставить тебя здесь, Габи. Так что ты собери вещи, ладно?
— И куда мы пойдем?
Гордон уже успел все обдумать. Как бы он ни сомневался в ней, но все-таки им предстояло совместное расследование. Вдобавок кто-то — неизвестно кто — угрожал Габриеле. Она в опасности.
