— Если ты собираешься оставаться здесь и пялиться на меня, что, к тому же, не предполагалось как один из вариантов, то будет справедливо, если я отвечу взаимностью, — Купер засмеялся, а потом достал одеяло из багажника и положил его на капот.

— Да, это было, — сказала я.

— Было что?

— Одним из вариантов. Ты сказал, что тебе плевать, чем мы будем заниматься, так что… — я посмотрела вниз и поковыряла грязь носком ботинка, затем взглянула на него снизу вверх и засмеялась. — Извини, я не буду больше пялиться на тебя. Я имею в виду, что пыталась выяснить, как кто-то, похожий на тебя, не встречается с кем-нибудь, или не женат, или…

— Что ж, — прервал он. — Выбрать правильный момент трудно, и никогда нет правильного времени для чего-нибудь подобного. Что насчёт тебя?

— Этот разговор может занять время. Почему бы прямо сейчас нам не поговорить о чем-то простом, например, о любимом цвете или еде. Мы можем дойти до всяких серьезностей позже, — мой тон был беззаботным и игривым, именно таким, как я и задумывала.

— Звучит неплохо, мисс Грейсон. Я начну. Мой любимый цвет — красный.

Я залезла на капот его машины и огляделась вокруг, чтобы насладиться видом.

— Мой — розовый, и я всегда чувствую, будто должна извиниться за любовь к розовому, потому что это настолько «по девчачьи», будто я не могу быть крутой и в тоже время любить розовый. Хотя, я крутая. И хотя предполагалось, что это будет простым вопросом, я всегда чувствую, будто мне нужно объяснить свой ответ на этот вопрос, потому что… обычно я привыкла получать странные взгляды от людей, когда говорю им, что мне нравится розовый, будто это предсказуемо, и мне следовало выбрать что-нибудь другое. Не потому, что ты сказал это, или ещё что, но я хочу дать понять, что хотя розовый и мой любимый цвет, не думай, что мне нравятся кружева и рюши, потому что это не так.

Купер ничего не ответил сразу. Я посмотрела на него, а он уставился на меня, приоткрыв рот. До этого он возился с телефоном, но в какой-то момент остановился из-за моего словесного потока. Он положил руки на бедра и громко рассмеялся.

— Думаю, это был самый длинный ответ на самый простой вопрос, который я когда-либо слышал, и тебе удалось сделать это, даже не вздохнув. Цвет меня впечатлил, Лили, — он снова посмотрел вниз, качая головой от удивления. — В тебе может быть множество качеств, но предсказуемость — точно не одно из них, — он опять рассмеялся. — Теперь, я боюсь спрашивать тебя о любимом блюде, — он взглянул на часы, а затем снова на меня, как будто догадывался, что я могу ударить его. И затем опять одарил этой ухмылкой.

— Заткнись, — хмыкнула я, немного смущенная тем, что так разболталась о пустяках. И я подумывала о том, чтоб ударить его, но была слишком занята поисками отверстия, куда бы смогла заползти и спрятаться.

— Совершенно очаровательна.

— Что?

— Ты.

Я решила не спрашивать его, почему он так подумал. Кроме того, одна из моих любимых песен заиграла по радио.

— О, сделай погромче. Пожалуйста. Я люблю эту песню.

Играла песня «Love the Way You Lie» в исполнении Эминема и Рианны.

— Да, мэм, — он наклонился к окну с водительской стороны и увеличил громкость. Я подпевала в тех местах, где пела Рианна. Закрыла глаза и качалась в такт музыке. Купер вернулся и сел рядом со мной, не сказав ни слова. Мы не разговаривали слишком много, просто слушали радио и просто учились… быть.

Мы посмотрели закат и, в конце концов, решили, что нам пора возвращаться. Мы по-прежнему сохраняли молчание и особо не разговаривали. Хотя это не было неловкой тишиной, а больше походило на медленное узнавание друг друга. Мы подъехали к моему дому, и он проводил меня до двери.

— Спасибо за сегодня, Лили. Это был один из моих лучших дней за долгое время, возможно, даже и за всё — его тёмно-карие глаза были похожи на шоколадные бассейны, и если я не буду осторожной, то смогу запросто в них влюбиться.

— То же самое и у меня, — улыбнулась я, пытаясь не выглядеть слишком серьёзной. Я хотела продолжить сохранять беззаботное настроение. Это было удобно, а я нуждалась в удобстве. — Рада, что мне не пришлось применять свои высококлассные навыки кикбоксинга на тебе, — сказала ему, подмигнув.

— Не знаю. Возможно, это было бы весело. В следующий раз, — пошутил он.

Вставив ключ, я открыла дверь и зашла внутрь, вспоминая тот последний раз, когда мы стояли на моем крыльце. Вспомнила, как не могла дышать, не желала смотреть на него слишком долго, и, к сожалению, эти чувства вновь нахлынули на меня.

— Ещё раз спасибо, Купер. Ты был действительно милым. Сегодня было… — я искала подходящее слово, но так и не смогла найти его.

— Да, так и есть, — казалось, будто он понял, что я пытаюсь сказать. Надеюсь, по крайней мере. — Спокойной ночи, Лили. Ничего, если я позвоню завтра?

— Конечно. Друзья могут звонить друг другу, — всё ещё пытаюсь сохранить беззаботность.

Он посмотрел на меня, будто хотел что-то сказать. На мгновение, я подумала, что смогла увидеть внутреннюю борьбу внутри него. Я могла увидеть противоречие в его глазах. Момент промелькнул так быстро, что я даже не была уверена, что это происходило в реальности. Возможно, и нет.

— Я позвоню тебе завтра, — он медленно наклонился и едва прикоснулся губами к моему лбу. — Спокойной ночи, Лил.

Проводить время с Купером — это как лекарство для моей души. Он вдохнул в неё жизнь и разбудил что-то глубоко внутри. Забавно осознавать, что ты никогда не понимаешь, насколько безжизненным был до тех пор, пока кто-нибудь не придёт и не ударит тебя в грудь, заставив сердце забиться вновь.

Купер стал моим сердцебиением.

После того, как Купер высадил меня, я попыталась занять свои мысли чем-то другим. Чем угодно. Убрала спальню, поменяла простыни, загрузила вещи в стиральную машину в прачечной и пересмотрела кладовую. Я стояла в кухне, вспоминая все те времена, когда папа и я готовили вместе, и вместо грусти почувствовала себя счастливой. У меня были хорошие воспоминания, и я знаю, что если бы он был жив прямо сейчас, то сказал бы: «Лили, будь храброй!». Именно это он говорил мне всегда. В мой первый день в детском саду все дети пришли со своей мамой, кроме меня. Моя умерла двумя годами ранее. Я не была знакома ни с кем и была чрезвычайно застенчивой. Папа отвёл меня в сторону, встал на колени, так что мы встретились с ним глазами, и сказал: «Лили, не бойся своих страхов. Подружись с ними». Когда я стала старше, он сказал: «Страх не является твоим врагом. Он — твой мотиватор».

Я скучала по нему.

Я нашла папину старую гитару и принесла её в гостиную. Он оставил её возле стены в своей спальне. Я представила, как он играл на ней по ночам, когда весь мир затихал, и, желая почувствовать его ближе, я положила её себе на колени и начала играть. Песня, которую я играла — версия «When You Say Nothing At All» певицы Элисон Краусс (Примеч. Название песни переводится как «Не говори ни слова»). Она одна из моих любимых, слова безупречные и красивые. Я пела куплеты и позволила себе проникнуться музыкой. Сыграв ещё несколько песен, почувствовала, что меня клонит в сон. Почистила зубы и забралась в кровать. Прежде, чем погрузиться в сон, воспоминание о глазах Купера всплыло в моем сознании. Глаза — это ворота в душу человека, а его были завораживающими. Тёмно-шоколадного цвета и безупречной красоты, но, что ещё более важно, они были искренними и добрыми. В них так легко заблудиться, так что мне пришлось отвернуться, чтобы окончательно не потеряться них.

Наступило утро, я встала и сделала себе чашку кофе. Сливки и два кусочка сахара — именно так я любила. Мне удалось кое-как поспать до полдевятого, не спала так целую вечность. Мой телефон подал сигнал, и я взяла его в руки. Там сообщение от Купера, отправленное в шесть утра: