Обращаем внимание читателей на то, что перевод греческого "эйдос" как "форма" есть, конечно, ничего не говорящий суррогат. Как мы уже видели выше, эйдос есть наглядно видимый или мыслимый сущностный смысл вещи. Нам уже известен § 74, согласно которому не всякое целое есть эйдос, но всякий эйдос есть обязательно целое. Это значит, что эйдос есть нечто гораздо более сложное, чем просто целое. Это есть такое расчлененное целое, в котором ясно видны все его отдельные элементы и в котором каждый элемент целого несет на себе само целое. А это значит, что с удалением одного элемента погибает и все целое. Ясно, что эйдос в таком случае есть не просто целое и не просто форма, но органическое целое, органическая форма, организм. Вот почему теорема этого § 112 говорит нам именно об органическом сращении высшего и низшего, если способ этого сращения формулируется как перенос эйдоса высшего бытия на низшее. К этому необходимо прибавить еще и то, что это учение об организме бытия содержится уже в тех ранних теоремах, где вообще говорилось о пребывании продуцирующего в себе и в то же время о полном переносе его на инобытие (§ 30), а также и о том, что первичная причина ряда наделяет все члены ряда своим отличительным свойством (§ 97).

45. Для понимания этого § 113 необходимо вспомнить § 6, в котором проводилось различение числа как единичности и числа как объединенности. Всякое множество может рассматриваться и с учетом своеобразия каждого входящего в него элемента и с учетом того единого и совершенно неделимого, абсолютно своеобразного целого, каковым является данное множество. Несмотря на составленность из многих элементов, всякое множество может рассматриваться как абсолютная единичность, как некое простое и неделимое качество. По учению Прокла, боги являются именно такими неделимыми единичностями, лежащими в основе всего существующего, подобно тому, как и всякая вещь может, и должна быть рассматриваема не только со стороны своих многообразных качеств, но и как нечто единое и неделимое, однокачественное.

46. Этот § 114, выражаясь языком современной логики, совершенно приравнивает объемы двух понятий - единицы (или единичности) и бога. Таким образом, получается, что не только всякий бог есть единичность, но и не существует никаких таких единичностей, которые не были бы богами.

47. Этот § 115 сам собой вытекает из § 113, поскольку всякая единичность, не разложимая ни на какую множественность, тем самым является и чем-то выше этой последней, будь то множественность сущего, жизни или ума.

48. Попросту говоря, смысл этого § 116 сводится к тому, что первоединое есть такая же единичность для всех числовых, т.е. божественных единичностей, какой является каждая из этих последних для подчиненного ей участка множественности.

49. В этом § 119 удивительна четкость и настойчивость мысли Прокла. Поскольку все существующее есть то, что оно есть, можно было бы, теоретически рассуждая, напирать на это "есть" и находить в богах-числах тоже некоторое "бытие". Вот по этому поводу Прокл и остерегает читателя не находить в богах-числах просто "бытие". С точки зрения бытия прокловские боги-числа есть именно нечто несуществующее. Они сверхсущны, т.е. они суть принципы бытия, а не само бытие.

50. В этом § 120 необходимо обратить внимание на две мысли. Во-первых, провиденциальная способность богов вводится здесь не в качестве догматического вероучения, но как простой логический вывод из понятия числа как единичности. Ведь если пять единиц составляют вместе пятерку как нечто целое и неделимое, то ясно, что каждая единица, входящая в эту пятерку, уже не рассматривается здесь сама по себе (иначе пятерка рассыпалась бы на пять совершенно дискретных и ничем между собою не связанных единиц, т.е. перестала бы существовать как пятерка); и потому в пятерке, как таковой, уже заложена идея каждой входящей в нее единицы, а каждая входящая в нее единица уже несет на себе идею пятерки. Это и значит, что пятерка "осуществляет провидение" для каждой входящей в нее единицы. Таким образом, ясно, что здесь перед нами не вероучение, но логика и диалектика чисел. Во-вторых, необходимо обратить внимание на мысль Прокла о том, что провидение существует "прежде ума". Это важно потому, что числа-боги для Прокла вовсе не есть только ум и даже не просто бытие, но самый принцип бытия и его первично организующая сила. Учение о провидении только как о мышлении было для Прокла, выражаясь нашим языком, слишком идеалистично. Желая находить в богах основы самого бытия, а не только мысли, он и их основную деятельность понимает тоже не как мышление, но как то, что организует самое действительность.

51. Этот § 121 есть прямой вывод из § 113.

52. В этом § 122 еще яснее применяется тот метод мысли, который мы выше отметили в примеч. 50, т.е. метод логики и диалектики, а не догматического вероучения. Именно, здесь проводится в очень смелой форме идея, которая с первого взгляда противоречит самой сущности учения о богах, т.е. идея о том, что они осуществляют провидение без провидения. Тем не менее, если твердо стоять на позициях логики и диалектики, то Прокл только так и должен рассуждать. Как бы настойчиво ни твердила ему его греческая религия, что боги поступают по своему произволу и капризу, тем не менее, с точки зрения философии Прокла, либо не может быть никаких капризов у богов, либо все их капризы сами суть вечные законы бытия. Поэтому, если под провидением понимать только произвольное, случайное и капризное усмотрение, то по Проклу, у богов нет и не может быть никакого осуществления провидения. Их провидение может быть только принципом бытия, т.е. основой его вечных законов. Отсюда становится совершенно ясным, насколько Прокл ушел далеко от той конкретной античной религии, которую он с самого начала взялся защищать.

53. Этот § 124, как и большинство предшествующих параграфов, опять-таки есть прямой вывод из § 113: если всякий бог единичен, т.е. является сверхсущным, то, конечно, и познание им всего вторичного, что от него зависит, тоже сверхсущно. Дальнейшие §§ 125 - 128 тоже суть выводы из § 113.

54. Развиваемое в этом § 129 учение о божественных телах, душах, умах и единичностях есть не что иное, как конкретное применение учения о богах как единичностях в § 113 к общему учению об уме, жизни и бытии, а также и о теле в §§ 20, 39, 80, 101 и др.

55. Этот § 130 есть тоже следствие из общего учения Прокла о постепенности перехода от высшего к низшему, например, в §§ 28, 32 и др.

56. В этом § 131 также важно обратить внимание на два обстоятельства. Во-первых, здесь мы находим ниспровержение обычных натуралистических взглядов на неоплатонизм, когда всю его философию сводят на всякого рода наивные образы - эманацию, истечение, переполнение и пр. На самом же деле все эти образы вовсе не являются наивными и вовсе не являются только образами. Большею частью они здесь суть четко и подробно разработанные философские категории. В частности, это нужно сказать об образе переполнения, который разрабатывается в этом § 131. Обычно думают, что неоплатоническое первоединое творит от переполнения, подобно тому как жидкость выливается из сосуда в результате его переполнения. Этот образ, взятый сам по себе, конечно, ровно ничего не дает для философии. На самом же деле, как прекрасно показывает этот § 131, единое, не будучи устойчивой, твердой и косной массой, представляет собою как бы некий заряд, как бы некую заряженность, сконденсировавшую в себе всякую возможную действительность, заряженность всегда динамическую, всегда становящуюся, всегда готовую излиться в инобытие и оформиться, вечно возникающий зародыш сущего. Это есть неустанная и неугомонная подвижность глубочайшего принципа всего бытия, не имеющая никакого начала и никакого конца. Математики очень хорошо понимают и формулируют эту идею вечного процесса в своих учениях о бесконечно малом. Прокл, не зная методов нашего математического анализа, на свой манер вполне достаточно характеризует единое как принцип вечного становления. Это-то и значит, что оно "переполнено" и что оно вечно "изливается" в инобытие. Таким образом, "переполнение", во-первых, не есть тут только образ, и, во-вторых, в основе своей оно есть принцип вечного становления, залегающего в последних основах действительности и бытия, становления, конечно, не чувственного, но смыслового, принцип становления и возникновения самой сущности.