9. Аргументация этого § 16 не вполне ясна, отчасти ввиду неисправности дошедшего греческого текста. По-видимому, Прокл хочет сказать следующее. Энергия возвращения к самому себе, согласно § 15, бестелесна. Но никакая энергия не существует сама по себе, а существует только как проявление соответствующей сущности. Следовательно, и сущность этой энергии бестелесна. Если же эту бестелесную энергию возвращения связывать с телесной сущностью, то тогда получится, что энергия будет превосходнее сущности, что нелепо с точки зрения общего учения о сущности и энергии. Заметим, кроме того, что греческий термин oysia мы, следуя общему трафарету, переводим как "сущность", чтобы сохранить единство этого перевода по всему трактату. На самом же деле этот термин означает здесь скорее "существование", "бытие".

10. Этот § 20 содержит самое основное и фундаментальное для всей философии Прокла учение о четырех ипостасях. Можно только пожалеть, что учение это изложено здесь слишком кратко. Да и место для него выбрано здесь мало подходящее, потому что учение это ожидалось бы или в начале или в конце трактата или в таком его отделе, который трактовал бы о всеобщем разделении бытия.

11. Последний аргумент этого § 22 выражен у Прокла настолько кратко и неясно, что является для филолога настоящей загадкой. Наше толкование этого текста таково. Если имеется два разных начала и оба претендуют быть первыми, то общим в них являются не их индивидуальные свойства (которые признаны здесь различными), но сама та первичность, которая действительно в них тождественна. Но тогда ясно, что первичным является именно эта тождественная в них первичность, которой оба они причастны, а вовсе не они сами в их собственной индивидуальности.

С первого взгляда может показаться, что в этом § 22 о невозможности двух первых начал Прокл попросту ломится в открытые двери. Однако Прокл занят здесь весьма важным рассуждением, направленным против всякого дуализма, которого всегда было очень много в истории. Были целые религии, признававшие два равноправных начала, доброе и злое. Были философские системы, признававшие полную равноправность духа и материи. Дуалистом является, конечно, и Кант, по которому существует два одинаково первичных принципа, вещи в себе и явления, и между ними нет ничего общего. Против всякого такого дуализма и возражает здесь Прокл, доказывая невозможность равноправного существования двух начал, из которых каждое понимается как первое.

12. Вводимые здесь в § 23 Проклом впервые греческие термины можно было бы по-русски буквально перевести как "участвуемое" и "неучаствуемое". Но такой перевод был бы несколько непривычным для русского слуха.

13. Весь этот § 24, и особенно его конец, представляет собою полную аналогию рассуждений Прокла об едином и многом в §§ 1 - 5. А именно, необходимость недопускающего причастности себе и его первичность в сравнении с допускающим ее, а также и первичность допускающего причастность себе в сравнении с причастным доказываются здесь теми же самыми способами, что и необходимость чистого и простого единого, его первичность в сравнении с каждым отдельным и определенным единством и первичность этого последнего в сравнении с причастным ему множеством.

14. В § 26 и в последующих Прокл употребляет, по-видимому, в одном и том же смысле два термина aitia и aition. Первый обычно переводится вполне точно как "причина". Так везде переводим и мы его. Второй же термин отличается от первого только тем, что он дан в среднем роде прилагательного, а не в женском существительного. Но поскольку мы не заметили у Прокла разницы в употреблении обоих терминов, мы и aition так же переводим как "причина".

15. Для закрепления своих самых трудных и специфических понятий Прокл употребляет самые обыкновенные и даже, можно сказать, обывательские выражения. Буквальный их перевод производил бы в современных языках очень странное впечатление. Кое-где этим буквальным переводом мы пользуемся. Однако их чрезвычайно узкий и специализированный технический характер, конечно, требовал бы такого же специализированного перевода. Делаем мы это только в тех случаях, где этот специализированный перевод более или менее установился или хотя бы имеет прецеденты. К числу этих переводов относится и "эманация". Переводить "выступление" или "выхождение" было бы уже чересчур не-философски. Перевод же "эманация" есть не что иное, как использование латинского слова с тем же самым значением. Мы не рискнули переводить "возвращение" как "реверсия", хотя это латинское слово не только является буквальным переводом соответствующего греческого термина, но, как иностранное, как раз обладает терминологическим характером. И не рискнули мы этого сделать потому, что совершенно не имеется для этого прецедентов и пришлось бы создавать еще новый непривычный для русского слуха термин. Слово же "эманация" по-русски достаточно употребительно.

16. Этот § 34 нужно ближайшим образом соединять с § 31. § 31 гласит: от чего эманация по сущности, к тому и возвращение; и § 34 учит: к чему возвращение по природе, из того и была эманация. Ясно, что эти два параграфа друг друга дополняют, причем то, что в § 31 именовалось сущностью, здесь, в § 34, именуется природой, а также и по-прежнему сущностью. Для того же, чтобы яснее представить себе смысл этих двух параграфов, надо, конечно, иметь в виду общее учение Прокла об эманации и возвращении и, в частности, припомнить то, что мы говорили в примечании 8 о возвращении в связи с проблемой целости. Если А эманирует в В по своей сущности и В возвращается к А тоже по своей сущности или природе, то это значит, что А и В представляют собою единое и нерасторжимое целое. Так, с точки зрения Прокла, выходит, что если дом есть нечто целое и все его части существенно объединяются в это определенное целое, то дом как целое "эманирует" к дому как совокупности частей, а эта совокупность частей дома обязательно "возвращается" к дому как целому. При таком понимании обоих этих параграфов они содержат простейшее учение, затрудненное и осложненное абстрактными теориями и абстрактными терминами.

Требует некоторого пояснения первая половина § 34. Именно третью альтернативу нужно понимать в том смысле, что если В возвращается к А по своей природе, то оно не эманирует из А только в том случае, когда оно эманирует из какого-нибудь не-А; а в таком случае, говорит Прокл, оно и возвращалось бы к этому не-А, а не к А (как это предположено).

17. Разговор об уме в этом параграфе § 34 начинается неожиданно, если иметь в виду только один этот § 34. Если же иметь в виду контекст всего трактата, то здесь нет ровно ничего неожиданного. Конечно, эманация происходит из единого и в единое же совершается и возвращение. Однако, по Проклу, ум есть первое определенное бытие после единого; и будет вполне правильно сказать, что эманация начинается из ума, и возвращение происходит тоже в ум.

18. Хотя аргументация этого § 35 не везде ясная, тем не менее обращаем внимание читателя на большую четкость и расчлененность общего хода этой аргументации. Именно, для доказательства того, что пребывание на месте, эманация и возвращение нерасторжимы, рассматривается целых 6 альтернатив: существует 1) только одно пребывание; 2) только одна эманация; 3) только одно возвращение; 4) пребывание и эманация; 5) пребывание и возвращение; 6) эманация и возвращение. Никаких других комбинаций невозможно и придумать; если все эти 6 случаев ложны, то истиной остается только нерасторжимая комбинация всех трех ступеней.