— Ладно, вали, — зло бросил ей Вадим, — а то я могу сейчас тебе устроить доплату. Только вряд ли ты этому сильно обрадуешься.
Надменно хмыкнув, та все же поспешила убраться подобру-поздорову.
Когда раздался резкий стук захлопнувшейся двери, ведущей из помещения бани на улицу, Стародубцев обратился к оставшейся девушке:
— Извини за эту непонятку.
В ответ она утвердительно кивнула головой, пытаясь изо всех сил подавить предательски навернувшиеся на глаза слезы.
— Как тебя зовут? — спросил Вадим.
— Алена, — ответила девушка.
— А меня Вадим, — запоздало представился мужчина, — давай как-нибудь увидимся?
— Не знаю, — неуверенно прошептала Алена.
— Оставь мне свой телефон, — предложил он, — я завтра тебе позвоню, и мы куда-нибудь сходим.
— Не знаю, — вновь повторила она.
Понимая причины ее нерешительности, Стародубцев не стал настаивать, хотя ему очень хотелось встретиться с ней еще раз. Почему, он и сам не знал, — хотелось и все. Провожая ее до парадного, он сказал:
— Шофер тебя отвезет. Если ты по дороге все-таки надумаешь, оставь номер ему, а он мне потом передаст, договорились?
Алена, в который раз за последние несколько минут, в ответ ничего не произнесла, лишь утвердительно кивнула головой.
Уже садясь в роскошный темно-серый «мерседес» шестисотой модели, она обернулась к Вадиму и, помедлив секунду, произнесла:
— Боюсь, завтра не получится, — слегка коснувшись ссадины на лице, она пояснила, — так быстро не пройдет. Позвони через пару дней, буду ждать.
Стоя на цементном пороге бани в резиновых тапочках, закутанный в легкую простыню, Стародубцев провожал глазами отъехавшую машину, габаритные огни которой быстро растворились в темноте майской ночи.
Впервые за многие годы, проведенные им рядом со Ступниным, он испытал чувство брезгливости к своему шефу.
Подумать только, такой, казалось, несущественный инцидент, каковым являлось в глазах Заики недавнее происшествие, может изменить отношения между давними приятелями.
Хотя, конечно, до полного разрыва отношений было еще далеко, однако случившееся явилось первым зернышком, брошенным в благодатную почву.
Прорастет оно или погибнет под воздействием различных причин, пока говорить рано. Дальнейшее определит время.
В стандартной трехкомнатной квартире, расположенной в девятиэтажном панельном доме в Орехове-Борисове, настойчиво зазвонил телефон, наполняя тишину погруженного в ночной полумрак жилища тревожными звуками, — зазвонил резко, пронзительно.
Перевернувшись на бок в двуспальной кровати, плотный мужчина на ощупь нашел аппарат и снял трубку:
— Алло…
— Товарищ полковник, — раздалось из динамика, — прошу прощения за ночной звонок, говорит оперативный дежурный по управлению капитан Кириченко.
— Слушаю вас, капитан, — ответил полковник, безуспешно пытаясь разогнать остатки сна.
— Генерал Тельников срочно просит прибыть полковника Шароева, — казенным голосом сообщил дежурный и добавил: — Машина будет у подъезда через двадцать минут.
— Понял, — кратко отозвался Шароев и повесил трубку.
Откинув одеяло, он встал с теплой постели, сунул ноги в пушистые тапочки.
Проснувшаяся жена сонно поинтересовалась, в чем, собственно, дело, на что полковник шепотом ответил:
— Спи, меня к генералу вызывают.
Жена, удовлетворенная ответом, тут же отвернулась и мирно засопела.
Натягивая на себя мятые брюки, Шароев пытался сообразить, чем же вызвана такая спешка.
За последние несколько лет, когда он стал сначала заместителем, а затем и начальником отдела, его ни разу не поднимали среди ночи с постели и никогда не отзывали из отпуска. Только действительно серьезные причины могли толкнуть на этот шаг его шефа.
Решив не ломать зря голову, он принялся тщательно бриться, время от времени поглядывая в окно.
Но вот внизу вспыхнул свет фар дежурного автомобиля. Не желая заставлять шофера ждать, Шароев поспешно вышел в коридор, ведущий к кабинам лифта, погасив за собой свет и захлопнув дверь.
Черная «волга» на бешеной скорости неслась по пустынным улицам и проспектам Москвы, отбрасывая от встроенной у заднего ветрового стекла мигалки синие блики.
Наконец автомобиль въехал во внутренний двор здания на Лубянке. Предъявив у входа удостоверение молодому прапорщику, Шароев добрался до приемной шефа. Высокий лейтенант, выполняющий обязанности адъютанта и секретаря, без слов впустил полковника в кабинет начальника.
— Здравия желаю, товарищ генерал, — по-военному приветствовал вошедший хозяина кабинета.
— Здравствуй, Олег Александрович, — ответил генерал, приглашая полковника присесть на деревянный стул с высокой спинкой, обтянутый пурпурным атласом.
Только сейчас Шароев обратил внимание, что в кабинете, кроме шефа, находились еще двое сотрудников. На соседнем стуле восседал полковник Крабовский, начальник смежного отдела. По другую сторону стола для заседаний, покрытого темной полировкой, примостился майор Тимошин с красными от бессонницы глазами.
Подойдя к небольшому столику, заставленному различными телефонами, в том числе и пресловутой «вертушкой» правительственной связи, генерал нажал одну из многочисленных кнопок селектора и распорядился:
— Лейтенант, сделайте еще одну чашку кофе и приготовьте пару бутербродов.
— Есть, — коротко отозвался адъютант.
Усаживаясь в свое кресло, хозяин кабинета обратился к Шароеву:
— Извини, Олег Александрович, что пришлось поднять тебя с постели, но дело действительно срочное. Послушай. Повторите, майор, все, что вы нам до этого рассказали, — он уставился на Тимошина.
Затушив окурок в бронзовой пепельнице, майор во второй раз за эту ночь начал пересказ событий:
— Сегодня вечером нарядом патрульно-постовой службы отделения милиции Хорошевского района обнаружен труп сотрудника института Курчатова гражданина Переверзева Дмитрия Степановича, сорока восьми лет от роду, прописанного по адресу: улица генерала Берзарина, дом семь, квартира двенадцать. Покойный застрелен выстрелом в голову из автоматического оружия, скорее всего из пистолета «ТТ», после чего брошен в зоне лесонасаждений в районе Карамышевской набережной.
На лице полковника отразилось неподдельное изумление. Между тем Тимошин продолжал:
— Специалисты из отдела судмедэкспертизы утверждают, что Переверзева перед смертью пытали. По их предположениям, правда, пока не подтвержденным результатами вскрытия, которые будут готовы только утром, смерть убитого наступила от болевого шока, вызванного множественными переломами или пальцев рук, или локтевого сустава. А выстрел сделали, как говорят в криминальной среде, только для контроля, чтобы ни в коем случае не оставить жертву в живых. По имеющейся у нас оперативной информации, убитый накануне вечером, как и всегда, придя с работы в девятнадцать ноль-ноль или около того, был вызван неизвестным, позвонившим по телефону примерно в двадцать один час, на какую-то важную встречу.
— Откуда это известно?
— Со слов самого Переверзева. Затем примерно через пятнадцать минут его видели в кафе у метро «Октябрьское поле» с высоким мужчиной примерно тридцати лет, крепкого телосложения, с коротко остриженными волосами, одетого в спортивный костюм зеленого цвета фирмы «Рибок» и белые кроссовки. Убитый, выпив в кафе рюмку водки, проследовал с неизвестным к стоявшей у обочины машине марки «ВАЗ-2107» белого цвета, в которой находились еще двое, по описанию очень похожие на неизвестного. С того момента, как Переверзев сел в автомобиль, его живым больше никто не видел, — завершил свой рассказ майор.
— Ну что, Олег Александрович, каково ваше мнение? — задал вопрос генерал.
Собираясь с мыслями, Шароев ощутил некоторую дрожь, пробежавшую по спине. В реальность происходящего верилось с трудом. Однако приходилось отвечать на поставленный вопрос, и он произнес:
— Товарищ генерал, Переверзев завербован нашим отделом еще в восемьдесят девятом году. Получив псевдоним Ученый, он сотрудничал с нами.
