— Вчетвером мы быстро разделаемся, —сказал Ленька, — перевыполним план и — прощай, Усатый!

— И слово сдержим, хотя и кончим раньше времени, — вторил ему Петька.

— При чем тут слово? — горячился Мишка. — Надо раскопки вести!

— Ладно-ладно, — засмеялся Ленька.

Чтобы дело шло скорей, ребята разделились на две бригады и вызвали друг друга на соревнование. Ленька и Петька работали по одну сторону стены, а «археологи» — по другую. Из ямы так и взлетали фонтаны земли.

И тут это случилось! Мишка копнул, лопата заскрежетала по металлу — и из земли показался наконечник копья.

Мишка издал такой громкий вопль, что собрались все. Тут уж Мишка не стал разводить церемоний и кричать: «щетку!», а ухватился покрепче за наконечник и дернул. Ни с места!

Наконечник был какой-то странный. Черный, широкий и массивный. Скорее всего это было никакое не копье, а пика.

Но всезнающий Мишка радостно заявил:

— Бердыш!

— А что это такое? — оторопел Петька.

Мишка помялся:

— Точно не знаю. Но тоже оружие!

— Ага, — сказал Петька и почтительно умолк.

— Крепко сидит, — сказал Мишка и стал подкапываться.

Остальных он не подпускал:

— Еще поцарапаете... — и скрежетал сам лопатой по железу.

Но чем дальше он копал, тем яснее становилось, что это не копье, не пика и даже не бердыш, которого никто из ребят никогда в глаза не видел. И тем непонятней было, что же это такое.

Все ухватились за этот загадочный наконечник и с силой потащили на себя. Земля дрогнула, посыпались комья, камушки.

— Идет, идет, — пыхтел Мишка.

— На-жи-май! — командовал Лешка.

«Мелкие хулиганы» тащили молча и сосредоточенно.

Из земли медленно выполз... якорь. Да-да, самый обыкновенный, средней величины якорь, с красноватыми подпалинами ржавчины.

Мишка устало сел на землю. Он чуть не плакал от досады и разочарования.

— Хлам, — буркнул Ленька. — Таких якорей на пристани сколько хочешь...

— Утиль, — поддакнул Петька.

И они продолжали молча копать.

— Первая попытка, — робко утешал Лешка друга.

— А-а, — махнул тот рукой. — У нас таких попы ток... не сосчитаешь... Стоило ли стараться?!

Они сидели и уныло смотрели на якорь. А за стеной сопели «мелкие хулиганы» да взлетали лопаты.

— А как ты думаешь, — спросил Петька Леньку, — может, они правда для раскопок остались, а не из-за нас?

— Чепуха! —уверенно ответил Ленька. — Ты их слушай побольше! Просто натолкнулись на железку... и загорелись... про скифов вспомнили...

— А все-таки обидно, что им не повезло.

— Ясно, обидно. Но они ведь все равно сейчас ни на что не рассчитывали. И расстраиваться нечего.

Под вечер заявился Сенька.

Хмурый, облепленный тиной с ног до головы, он угрюмо прошествовал мимо ребят, неся на плече лодочный мотор, с которого свисала мохнатая водоросль.

— Кораблекрушение, — уныло сказал он, обмываясь из бочки. — Но ничего, у меня в сарае другая лодка стоит... Вот времена пошли! И подремать в моторке нельзя. Как врубился в баржу с лесом, лодка вдребезги! И как я только сам уцелел? Целый день за мотором нырял. В нашем деле главное — что?

— Мотор! — вразнобой ответили «батраки».

— Правильно!

Он увидел якорь и спросил у Мишки:

— Кольк, это ты с пристани уволок? Себе или как? Меняться будешь?

— Он мне и даром не нужен, — буркнул Мишка.

— Хвалю! — сказал Усатый и поспешно поволок якорь в сарай. — Мне он в самый раз.

— На пароход? — усмехнулся Ленька.

— Кому на пароход, а кому на лодку, — отозвался Усатый, бренча замком.

Домой возвращались вчетвером. А когда расставались, Ленька спросил:

— Завтра придете?

Мишка сморщился.

— Ладно уж, — нехотя сказал он. — Поможем.

В этот раз Лешка и Мишка вошли к Айсингу вместе. Айсинг сидел в своем маленьком кабинете и листал какую-то пухлую старинную книгу.

— Салют скифам! — сказал он. Видно, история кургана дошла и до него. — Как успехи? — и он гостеприимно указал на стулья.

— Успехов нет, — пробормотал Мишка.

— А наши кружковцы ушли в поход.

— Как? — привстал Мишка. — Без нас?

— Вы же не показываетесь. А где вас искать; Я уж думал, что вы больше не придете...

— Они такие, — проворчал Лешка, —захотели б, нашли.

— Все равно от их похода мало толку, — сказал Мишка.

— Не знаю, не знаю, —усмехнулся Айсинг. — Они вот пишут, что толк есть. Настоящий скифский курган нашли.

— Скифы нас больше не интересуют, —насупился Мишка.

— А может, вы и в археологии разочаровались?

— Разочаровались, — согласился Лешка. — Копаешь, копаешь, а, кроме мозолей, ничего нет.

— Как же нет? А кирпич... Тот самый.

— А что кирпич... Мы таких кирпичей можем полтонны привезти, — проворчал Мишка.

— Со дна реки? — хитро спросил Айсинг.

— С берега...

— Я, конечно, понимаю, что вы шутите, — сощурился Айсинг. — Но вообще этот кирпич представляет большой интерес.

— Уж и большой, — засомневался Лешка.

— Мне кажется, в археологии мелочей не бывает, — сердито сказал Айсинг. — И то, что сегодня мы с вами называем мелочью, завтра может обернуться крупным научным открытием. Недавно я вновь внимательно перечитал все, что мог, о пребывании Петра Первого в нашем городе. Ведь по сути дела русский флот, которым мы гордимся, родился в Воронеже. Посмотрите на эту гравюру, —и он протянул им плотный лист бумаги.

Река. Лес мачт. Суетящиеся люди. А на берегу в раскрытых дверях кузни стоит Петр в кожаном фартуке с молотом в руках и смотрит на корабли. На наковальне лежит якорь.

— А как прекрасно об этом написал Алексей Толстой! — взволнованно говорил Айсинг.

Он снял с полки книгу, отыскал нужную страницу и стал читать вслух, тепло и немного торжественно:

— «Пылали все горны. Кузнецы в прожженных фартуках в соленых от пота рубахах, рослые молотобойцы, по пояс голые, с опаленной кожей, закопченные мальчишки, раздувающие меха, — все валились с ног, отмахивали руки, почернели. Отдыхающие (сменялись несколько раз в ночь) сидели тут же: кто у раскрытых дверей жевал вяленую рыбу, кто спал на куче березовых углей...

Петр в грязной белой рубахе, в парусиновом фартуке, с мазками копоти на осунувшемся лице, сжав рот в куриную гузку, осторожно длинными клещами поворачивал в том же горне якорную лапу. Дело было ответственное и хитрое — наварка такой большой части...»

Ребята оживленно зашептались.

Айсинг строго взглянул на них и продолжал читать:

«...Торопливо перехватывая руками, рабочие потянули конец. Заскрипел блок. Сорокапудовый якорь пошел из горна. Искры взвились метелью по кузнице. Добела раскаленная якорная нога, щелкая окалиной, повисла над наковальней. Теперь надо было ее нагнуть, плотно уместить...

Петр вымахнул из горна пудовые клещи и промахнулся по наковальне, — едва не выронил из клещей раскаленную лапу. Присев от натуги... наложил...»

Когда Айсинг поднял голову, в кабинете никого не было. Тихо поскрипывали створки открытого окна.

Археолог растерянно снял пенсне, протер его и снова надел.

— Странные молодые люди, — пробормотал он. — Зачем же было уходить в окно, когда есть дверь?

И сел дочитывать пухлую старинную книгу.

Когда Лешка и Мишка прибежали во двор Усатого, якоря уже не было и Сеньки тоже.

— Он часа два назад ушел в плавание, — спокойно сообщил Ленька.

— И якорь взял, — добавил Петька.

Но когда Мишка им сказал, что этот якорь, возможно, ковал сам Петр Первый, от их спокойствия не осталось и следа.

Правда, Лешка все еще сомневался:

— Так Айсинг же нам читал про большой якорь, а этот для корабля никак не годится. Маловат!

Мишка разволновался: