Глава восьмая Иногда и любовь бывает бессильна

Когда он вернулся домой, было уже темно. Поужинав, он хотел было позвонить в дверь соседки. Но каждый раз при этом ему приходилось испытывать неловкость. С отцом Люды он не испытывал никаких проблем. Высокого роста мужчина служил мичманом на крупном военном корабле. Считался хорошим специалистом в своем деле. Всегда выражался понятно и был искренним. Мама Людмилы ,крашенная блондинка невысокого роста, работала где-то в школе преподавателем русского языка. Когда она открывала дверь, то всегда проявляла полное радушие и свое расположение к нему. В то же время он четко улавливал фальшивые нотки во всей этой ее любезности. Она явно рассчитывала на лучшую для ее дочери долю, чем быть женой какого-то инженера, да еще и с ярко выраженными неизлечимыми завихрениями.. Он не сомневался, что за его спиной мать вела с дочерью беседы о любви обманной, о надежной и сытой жизни. В те времена еще не слыхивали об новых русских, поэтому лучшей партией был или военный с большими звездами и перспективами, или на худой конец глухой слепой капитан дальнего плавания. Поэтому звонить он не стал. Тем более, что успех дня нуждался в своем развитии. Через два дня на пути к светлому будущему у него осталось одно черчение. И здесь он сполна получил за все. Хотя он шел на дифференцированный зачет, который являлся тем же экзаменом, вооруженный до зубов шпаргалками и готовыми листами- ответами, называемыми у студентов бомбами В первый свой заход он лихо вытащил помеченный кем-то ему билет. На него у него уже была готовая бомба. Он еще раз повторил все, что ему рассказывали про изображенное на его билете сечение объемной фигуры, затем пошел отвечать. Достаточно молодой преподаватель, которого он кажется видел первый раз в своей жизни, вроде бы согласно кивал головой. А потом он ткнул карандашом на одну из проекций и попросил найти обозначенную точку на объемной фигуре. И хотя перед экзаменом спецы тренировали его в ответах на подобные вопросы, ответ его был бы равен ответу первоклассника, которому учитель предложил решить дифференциальное уравнение. Конечно, он сморозил чушь. Преподаватель задал следующий вопрос, затем еще один и потом вернул ему зачетку. Первый неуд в ведомости напротив его фамилии был нарисован. Он еще пару дней уделил решению задач по начертательной геометрии и черчению. Пошел к другому преподавателю, но история повторилась с точностью до последней мелочи. Может быть слава об его замечательных ответах бежала впереди его, и преподаватели кафедры черчения и начертательной геометрии уже слагали о нем легенды. Он не пошел в третий раз а начал сдавать другие экзамены. Не без приключений, но к концу экзаменационной сессии у него в зачетке были оценки по всем нужным экзаменам. Причем по физике,оценка за этом семестр уже шла в диплом, вызубрив конспект наизусть всего за одну ночь, он получил отлично, а его друг Федя-староста, сдавший до физики три предмета на отлично, с первого захода получил неуд. На экзамене Федя не стал рассказывать, как бедная лягушка перед своей смертью дрыгала лапками , когда экспериментатор пропускал через нее электрический ток. Вместо этого он начал рисовать интегралы и выводить математические формулы. На это ему было заявлено, что его крючочки никому не нужны. Пусть он лучше про опыт расскажет. В конечном итоге Федя и получил неуд. Теперь у одного перед летними каникулами оставалась физика, а второй размышлял как ему правильно поступить с зачетом по черчению. Черчение заканчивалось, нынешняя отметка также шла в диплом, и от этого никуда нельзя было деться. Федя пошел к другому преподавателю по физике и получил свою заслуженную пятерку. А вот он все думал и думал, что можно придумать с черчением. Но ответа не было. Можно было оставить хвост до осени и сесть за учебники по начерталке, за чертежные альбомы. Но учиться чертить было для него не только мукой, но как он сам считал ,бесперспективным занятием. Ведь у каждого человека есть какие-то не доступные для него занятия. В конечном итоге он решил сделать третью попытку. В этом уже был определенный риск. Ведь можно было уже нарваться на комиссию, а затем быть отчисленным из института. Он советовался со своими старшими товарищами- разгильдяями, которые уже успели побывать в академических отпусках, и которые уже отчислялись и были или не были потом восстановлены. Все они в один голос заявили ему, что никто его из-за одного черчения из института не отчислит, что можно и дальше учиться без сданного черчения, если его не волнует получение стипендии. И все хором посоветовали ему сделать еще одну попытку и идти сдавать прямо к заведующей кафедрой черчения. Так он и поступил. Фактически все повторилось с точностью до микронов. Он опять вытащил крапленый свой билет. Опять отвечал по приготовленной бомбе. Опять его завалили на дополнительных вопросах. Затем начальница по черчению взяла его зачетку, полистала ее. Потом сказала ему, что его уже трижды пропускали с нулевыми знаниями и нулевым умением по ее предмету, но уж четвертого раза точно не будет. Он молча ждал, когда ее монолог закончится ,и ему вернут зачетную книжку. А она все говорила и говорила. Говорила, что без понимания черчения нельзя не только стать инженером, но и просто квалифицированным рабочим. Что у нее такой студент ,с такими нулевыми знаниями ,дошедший до конца второго курса ,первый за ее многолетнюю практику преподавания. За всю ее долгую речь он не произнес ни звука. Наконец она замолчала, затем взяла ручку и написала в зачетке удовлетворительно и практически швырнула зачетку на стол перед ним. Он поблагодарил, попрощался и вышел из кабинета. Курс черчения был успешно завершен. Впереди было свободное лето, лето каникул и лето работы в следующем студенческом строительном отряде. За все время зачетной и экзаменационной сессии с Людмилой они практически не встречались. В его отношении к ней ничего не изменилось. Единственное, что он извлек из их последнего примирения, что по крайней мере в применении к ней, формула Пушкина, чем меньше женщину, тем она больше, вполне сработала. Хотя больше к нему домой никто не звонил и никуда его не звал. Понятно, что в эти несколько недель, забот у него хватало и в институте. Но каждый вечер его подмывало позвонить в соседскую дверь, что бы хотя взглянуть на нее. Внутренний же голос шептал, что делать этого нельзя. И вот экзамены сданы, начинается лето. В кинотеатре через дорогу идет фильм "Бриллиантовая рука". И песня, в которой сердце гибнет, разрывает и его сердце. Седьмого числа у Люды день рождения. Днем он покупает букет роз и звонит в соседскую дверь. Открывает ее мать. В ее радушии он опять явно чувствует фальшь. Она чего-то говорит, что сейчас Люды нет, что нужно мол зайти попозже. Он протягивает букет и просит его передать ее дочери. Затем уходит. Вечером за стенкой начинает играть громкая музыка и идет гулянка. Он видит, что на соседском балконе появляются и девчонки и парни. Никуда идти он не собирается, да и никто его никуда и не приглашает. Судя по крикам и шуму там хорошо и без него. Больше в этот вечер на балкон он не выходит. Ближе к полуночи соседская дверь начинает хлопать беспрерывно. Видимо начинается отъезд или отвал гостей. Все стихает. Он долго лежит без сна. Внутри какая-то полная опустошенность. Утром следующего дня он выходит на балкон. На соседнем балконе стоит Людмила. Она поворачивается к нему и благодарит за розы. Он что-то бормочет в ответ и уходит в комнату. Вечером, когда начинает темнеть, он опять выходит на балкон. Соседка на балконе и смотрит в даль, делая вид, что его не видит. Он уходит с балкона, спускается вниз и подходит под соседский балкон и дергает за виноградную лозу. Девушка высовывает свою головку за перила и через минуту стоит рядом с ним. Они переходят на другую сторону дороги и начинают свой обычный путь. Он обнимает ее за талию, она еще теснее прижимается к нему. И вот их беседка и их скамейка. Они сидят обнявшись, и почти не разговаривают. В темноте его губы ищут ее губы. Девушка слегка сопротивляется. Но он легко преодолевает ее сопротивление, и его губы слегка приоткрывают плотно сжатые губы девушки. Он ощущает обалденный привкус то ли полыни , то ли еще какой-то неведанный для него вкус и запах. Этот поцелуй он запомнит на всю свою жизнь. Напряженное до этого тело девушки обмякло, становится совсем безвольным, оно начинает сползать со скамейки. Люда находится в глубоком обмороке. Только через двадцать лет он узнает, что это был первый поцелуй в ее жизни. А за день до ее первого поцелуя ей исполнилось восемнадцать лет. Но это все он узнает только через двадцать лет.