Глава десятая Лучше ли маленькая Северная большого Севера?В цеху все чаще появлялись регулировщики, вернувшиеся из командировки из Северодвинска. Одни приезжали на переоформление и через неделю- другую собирались назад. Другие клялись, что уволятся если их опять пошлют на несколько месяцев в командировку. Стандартной продолжительностью командировки были два месяца. Всем, кто еще не побывал на Севере было интересно слушать байки о северной командировочной жизни. Вот появилась около 101Ш программист Лариса. С точки зрения нашего героя она была далеко не красавицей. Кроме этого у нее были серьезные проблемы с выговариванием десятка звуков. Но эти природные мелочи Лариса с лихвой компенсировала своей напористостью. Сейчас это назвали бы коммуникабельностью. Из-за физического отсутствия кроме нее на данный момент желающих дам по несколько месяцев болтаться на Севере с не ясными во всем перспективами, Лариса была основным программистом по решению навигационных задач. Собственно само назначение прибора 101Ш было как раз ввод данных по этим задачам и отображение хода их решения и конечных результатов. То есть лодка шла где-то глубоко под водой в океане, а доблестный Алмаз в постоянном режиме отсчитывал координаты нахождения этой самой лодки на данный момент. Но это для так называемых реальных условий. Задача Ларисы заключалась в том, чтобы по таблице из совершенно секретной книжки ввести табличные варианты и получить, в результате много часовых пережевываний вычислительным комплексом этих табличных данных , решения соответствующие таблицам решений в той же самой совершенно секретной книжке. Сложностью этих процессов было то, что в бумажных вариантах после много часового шлепанья в одном направлении и с одной и той же скоростью, лодка резко меняла или скорость или курс. То есть нужно было не заболтаться или не задремать и в нужный момент ввести со 101Ш в машину новые данные. В противном же случае вся много часовая возня шла насмарку. Задачи эти были однообразные и нудные. Решали их в третью смену. То есть были все условия для возникновения человеческого фактора. Через некоторое время умные машинисты научатся обманывать машину, стопоря ее в нужный момент и вручную записывая в нужные программные ячейки этих задач необходимые цифры. И много часовую задачу можно будет решать за десять минут. Но для этого нужно будет еще набраться опыта и умения, то есть должно было пройти время. Сама Лариса была местной. В цех она перешла из КБ. Вместо бумажек хотелось романтики. Да и расчет тоже присутствовал. Здесь можно было найти свою мужскую половину. Как раз в это время она запала на регулировщика Сашу. Саша на тот момент был основным регулировщиком 101Ш, который тоже уже имел северодвинский опыт. Он закончил техникум в Смоленской области. В отличии от многих своих сотоварищей уже отслужил в армии. Он был заядлым охотником и рыболовом. Север давал для него все эти возможности. Что касается самой работы, то у него особых честолюбивых наклонностей видно не было. Лариса с ее внешними данными вполне соответствовала образу походной подруги. Все это называлось активным отдыхом. Сейчас Саша оформлял новую командировку и до отъезда кантовался вокруг 101Ш. Лариса ,по ее словам ,забыла в туалете аэропорта свою сумочку с командировочным удостоверением и справкой с 1 отдела. За справку ей полагался выговор. Без такой справки невозможно было попасть на закрытое северодвинское машиностроительное предприятие. Теперь до решения всех своих дел она и приземлилась в цеху. С Сашей у них шло постоянное обсуждение северных вариантов досуга. Все это как правило печально заканчивалось для табличных вариантов задач. Получалось, что значительную часть смены комплекс проработал в холостую. Лариса оправдывалась как нашкодивший трех летний ребенок. Она была такой искренней и непосредственной, что обижаться на нее долго, а тем более злиться никто долго не мог. Главным старожилом 101Ш был Паша. Он любил вторую смену. Начальство как цеха, так и завода в это время в цех практически не показывалось. Паше было далеко за сорок. На фоне желторотых пэтэушников и вчерашних студентов он выглядел доисторической личностью. Он сидел на стуле около прибора в белом халате и белом чепце и смачно щелкал семечки. Хотя рядом с ним был кулечек для отходов весь пол возле прибора был засыпан их кожурой. Связываться старшие смены с ним видимо не хотели. Но со стороны вся эта картина выглядела очень живописной. Недалеко от прибора 101Ш была еще одна платформа на колесах. На ней возвышался чем-то похожий на 101Ш прибор. Он был крупнее. Кроме кнопок и транспарантов на была панель с галетными переключателями. Этот прибор назывался 101К. На лодке его место было в Центральном Посту. Этот прибор не только решал информационные задачи, но с него осуществлялась торпедная стрельба. Основным регулировщиком в цеху на нем был Толя. Это был довольно толковый специалист. То ли у Толи была очень молодая и ревнивая жена, то ли еще какие-то причины, но ехать в командировку на Север он категорически не хотел. В цеху он держался как лучший специалист по 101 прибору. По замыслу разработчиков с одного этажа галеты этих переключателей снимался код поступающий в вычислительную машину. На другой этаж заводилось достаточно большое напряжение, которое при переключении галеты в то или иное положение коммутировало это напряжение на стрельбовые устройства. То есть выдавалась та или иная команда на торпедные аппараты. Сама эта идея была в корне порочной. При разрыве и последующей коммутации электрических цепей этими переключателями возникала электрическая дуга. Эта дуга вызывала серьезную помеху, которая ломала все цифровые коды поступающие в вычислительную машину. Машина начинала захлебываться и покрывалась густой красной краской транспарантов отказа. Для того, чтобы как-то подавить эту помеху, ночью Толя вскрывал свой супер секретный прибор и напаивал прямо на галеты грозди искрогасящих конденсаторов. Такими собственными доработками приборов были вынуждены заниматься и многие другие регулировщики. В дальнейшем по результатам регулировки посылались письма в Москву разработчикам, чтобы те внесли изменения в существующие схемы. Что-то разработчиками принималось. В других случаях они находили другие решения. Но все шло параллельно. Времени согласовывать, а потом только дорабатывать не было. В Северодвинске уже были готовы корпуса новых и новых атомных подводных лодок для установки аппаратуры. Конструкции 101 приборов, их габариты не давали возможность загружать их полностью собранными на лодку через штатные люки. Или нужна была поставка до сварки отдельных отсеков между собой, или нужно было резать дырку в прочном корпусе, или до погрузки приборы нужно была разбирать на части. Для разборки, особенно после массовых монтажных доработок в цеху завода на Юге, внутренности приборов ,покрытые разветвленной паутиной дополнительных жгутов, жгутиков и отдельных проводов, разделять на отдельные части было не реально. Примерно с такими же проблемами сталкивать и многие другие заводы, которые поставляли на лодку свое оборудование. Фактически в результате массовых и постоянных доработок первые корпуса лодок новых разработок из грозного оружия превращались в дорогие игрушки стоимостью в миллиарды долларов. Но страна стремительно вооружалась. На заводах изготовителях отдельных систем для атомного подводного флота также шло стремительное обновление, строились новые корпуса, новые цеха. Когда наш герой только втянулся в цеховую жизнь и реально только-только начинал что-то понимать в регулировочной работе к нему подошли и сказали, что на Севере на 37 заказе завал, и руководство цеха приняло решение послать его на СМП на подмогу. Заказами в целях конспирации , согласно требований работников КГБ,назывались корпуса строящихся подводных лодок. Сейчас в Северодвинске параллельно с небольшими промежутками на воду были спущены сразу несколько корпусов 667-Б проекта. После первой московской десятки и одиннадцатого фактически совместного с ними шифрованных номеров корпусов лодок, 37 был вторым корпусом на котором работала самостоятельно бригада с его завода. Всю эту информацию он постепенно узнает на Севере. Сейчас же было нужно собираться туда в первую командировку.