Юджин же занимала совершенно другая проблема: собирая технику в сумки, она бурчала о том, как не любит эту часть работы. К моему удивлению, её тихое возмущение прервал Валерка.

— Я думаю, мы можем и сами убрать весь этот… инвентарь, — заметил он, оглядывая комнату. — Ты ведь наверняка устала?

— Конечно, — недоверчиво прищурилась Юджин. — В чём подвох?

— Никакого подвоха, — Валерка в ответ тоже прищурился, словно передразнивая Юджин. — Скажем, это будет плата за фотографии. Ты ведь распечатаешь нам парочку?

— Без проблем! — радостно согласилась она. Ей понадобилось не больше двух минут, чтобы собрать камеру — она явно торопилась, словно ожидала, что Валерка передумает.

Он же вел себя с точностью до наоборот: не торопился вовсе и до тех пор, пока дверь за Юджин не закрылась, не сдвинулся с места.

В комнате было по-прежнему темно. Да и откуда там было взяться свету, если все стены и окна, за которыми, впрочем, тоже уже была ночь, были завешаны темными тканями, а единственная лампа на потолке еле светила. Ко всему прочему, я ещё ни черта не видел: мало того, что мне пришлось снять очки для съемки, так ещё и вспышка сделала своё каверзное дело. Думаю, приблизительно так себя чувствует крот…

Поэтому я совершенно не видел, как Валерка оказался рядом. Я просто почувствовал его руку на своём плече, но прежде чем успел спросить, в чём дело, он резко развернул меня и прижал к стене.

— Ты что делаешь?

— Тихо! — спокойно заявил он, и я тут же почувствовал прикосновение пальцев к губам. В тусклом свете я видел только силуэт, и оставалось только догадываться о том, что за эмоции были на его лице. Но голос был абсолютно серьёзен.

— Валер?

— Тихо, я сказал.

Сначала я почувствовал прикосновение ладони, потом пальцев — они, словно изучая собственные возможности, медленно сжимались на моей шее… Валерка наклонился ближе, так что мне пришлось вжаться в стену, и я отчетливо чувствовал тепло его тела, хотя он и практически не прикасался ко мне.

— Рабам не полагается говорить, когда их не спрашивают. Понятно? — с едва заметной хрипотцой в голосе произнёс он.

Я сглотнул — это сделать было не просто: Валеркины пальцы крепко сжимали горло. И согласно кивнул в ответ. Я доверял ему целиком и полностью. Знал, что он не сделает ничего, что может навредить мне. И всё же странное чувство тревоги заставило моё сердце биться быстрее…

— Ты будешь делать, что тебе говорят, пуэр…

И снова я только согласно кивнул.

— Хороший мальчик.

Валерка сжал пальцы ещё крепче, так, что мне стало заметно не хватать воздуха, и наклонился ближе — я чувствовал его тяжелое дыхание на своих губах и ожидал поцелуя, но вместе этого он резко выдохнул и скомандовал: «На колени!»

Давление на горло ослабло, и я тут же съехал по стене вниз: то ли оттого, что исчезла рука, которая меня держала, то ли оттого, что ноги стали словно ватные…

Послышался звук расстёгивающейся молнии, и горячая головка коснулась моих губ. Я послушно слизал влагу, отчего Валерка резко выдохнул, схватил меня за волосы и не дал мне пойти дальше.

— Не торопись, — хрипло выдохнул он.

Это сделать было непросто. Моё собственное возбуждение отнюдь не уступало Валеркиному и теперь топорщило тунику. Эта игра нравилась мне больше, чем я мог бы представить.

Послушно отстранившись, я обхватил его член рукой и, едва касаясь, начал водить по стволу, слегка сжимая у основания и совсем раскрывая ладонь на головке, дотрагиваясь до нежной кожи лишь кончиками пальцев. Всего пара таких движений, и Валерка застонал, облокотился на стену, уткнувшись в тёмный материал лбом, и почти неразборчиво выдохнул:

— Соси!

Это звучало так непривычно, так… пошло, что у меня заныло внизу живота… Валерка едва слышно выругался, когда его член оказался у меня во рту. Крепко сжимая губы, я водил кончиком языка по уздечке: мягко, едва касаясь, изредка прикусывая зубами головку. Я прекрасно знал, как ему это нравилось. И сейчас мне хотелось именно этого — сделать так, чтобы он полностью забылся от ощущений.

— Сильней… — выдохнул он требовательно.

И я послушно позволил члену протолкнуться на всю длину — головка уткнулась в глотку, и Валерка громко застонал. Мне и самому уже было в пору издавать такие же неприличные звуки: при каждом, даже малейшем движении член тёрся о грубый материал туники, и я на самом деле был готов в любой момент кончить.

Валеркины пальцы крепко сжимали моё плечо — так, что было на самом деле больно. И, к моему собственному удивлению, мне нравилась эта боль… Валерка что-то невнятно пробормотал, член его напрягся, и я был готов к тому, что он в любой момент кончит, но вместо этого Валерка отстранился и, резко дёрнув за рукав туники, заставил меня подняться на ноги.

— Развернись! — скомандовал он и, даже не давая мне времени сообразить, сам развернул меня спиной к себе.

Послушно облокотившись на стену, я расставил ноги шире и тут же почувствовал прикосновение холодных липких пальцев к ягодицам. Я даже не заметил, когда он успел достать гель: тем острее ощущалось спешное, почти грубое проникновение — сразу тремя пальцами. Я инстинктивно дёрнулся вперёд в попытке сняться с его пальцев, но Валерка крепко схватил меня за горло, предотвратив любую повторную попытку пошевелиться. Собственно, терпеть мне пришлось недолго: пара растягивающих движений — и неприятное ощущение быстрого проникновения сменилось лёгкой истомой, и я уже сам стал насаживаться на пальцы.

Поняв это как сигнал к действию, Валерка вытащил пальцы и, прежде чем я успел выдохнуть, резко вошёл в меня. Впервые это было не больно. С точностью до наоборот: с самой первой секунды ощущения были такие, словно я задыхаюсь. Хотелось ещё и ещё. И ещё… И именно это я и получил: Валерка двигался внутри меня широкими, ритмичными движениями, крепко впиваясь пальцами в кожу.