Всего пара лёгких движений — и я потерялся не только в пространстве, но и во времени. Ночь была слишком тёмной и холодной, а я был достаточно пьян, чтобы не очень понимать, что происходит. Зато чувствовал я вполне… Щекочущее, чертовски приятное ощущение, зародившееся в паху, медленной волной поднималось вверх по хребту к лёгким, заставляя меня рвано выдыхать, и еще выше к горлу. То ли эти ощущения, то ли контраст холодного воздуха и горячего дыхания вызывали мелкую дрожь в теле…

Закончилось всё так же резко, как началось: почувствовав приближение неизбежного, я попытался отстраниться — алкоголь — не самая лучшая вкусовая приправа — но Валерка крепко вцепился пальцами в мою многострадальную задницу, не давая мне даже шанса пошевелиться…

— Ты сегодня горький, — заявил Валерка, поднявшись на ноги.

— А я вообще-то пыт…

Договорить он мне не дал, бесцеремонно прервав поцелуем мою попытку оправдаться. Горько-соленым поцелуем… Моя наигранная попытка стереть вкус с языка рукавом водолазки Валерку развеселила, и он громко заржал.

— Перебудишь всю округу, — я попытался его утихомирить, но, как всегда, безуспешно.

— Не волнуйся, это сделал уже ты — минуты три назад.

В ответ я только пожал плечами, улыбаясь и краснея одновременно. Что я мог сказать, если он был прав?!

— Пойдём в отель. Я, кажется, протрезвел, — наконец-то перестав смеяться, заявил Валерка.

— Очень оригинальный способ трезветь. Мне нравится.

— Я заметил…

По дороге в отель мы старались не ржать, постоянно шикая друг на друга, чтобы остановить приступы смеха, но смешным казалось всё вокруг: забавные силуэты деревьев, нелепые узоры на небе и особенно мои попытки не падать на скользком грунте.

— Ты знаешь, что ты сегодня пел одну из самых моих любимых песен? — спросил я, когда мы уже подошли к отелю.

— «Бесимся»? Я заметил, ты лыбился, как после лоботомии.

— Ага, — ответил я, задумавшись, стоило ли озвучивать мои мысли, но слова сами высказались вслух. — Иногда мне кажется, что всё-таки есть такое понятие, как судьба, и она привела меня к тебе.

— Не понятно только, за какие такие мои грехи, — тепло улыбнулся Валерка и, притянув меня к себе, поцеловал в висок.

Примечание к части «Jugendherberge» - молодёжная турбаза

Глава 7. Немного о взрослении и прощание с Цюрихом

Перед началом нового семестра я понял одну очень важную вещь: я был совершенно не готов к этой системе. Неприятности начались уже с расписания. Его пришлось составлять самому. И это было далеко не так просто, как может показаться.

— Сначала просто выпиши все обязательные курсы. Потом посмотри, есть ли свободное время и выбирай на эти часы дополнительные курсы из списка предметов по выбору.

Свен занимался тем же, что пытался сделать я — составлял расписание. Только перед ним лежала брошюрка из пятнадцати страниц, а передо мной книга, которой при желании можно было убить человека, стукнув по голове.

— А потом попытайся впихнуть туда еще рабочие часы у Луиджи и будет тебе счастье, — пробурчал я себе под нос, в пятый раз пытаясь начертить таблицу.

— И не забудь про школу. — Свен пододвинул ближе белый конверт с приглашением из школы вождения — права нужно было обновлять, и я, не долго думая, решил получить еще и мотоциклетные.

— Да Юлий Цезарь сейчас перевернётся в гробу! А на сон у меня будет время?

— Забудь! Студенты не спят.

Действительно, со сном мне пришлось распрощаться надолго. Ко всему прочему, Валерка отнёсся к своей угрозе заняться моей физической подготовкой очень даже серьезно. И потому, как только я вернулся в Базель, каждое утро в половине шестого раздавался телефонный звонок, которым мой ах-такой-внимательный приятель напоминал, что пора вытаскивать мою ленивую пятую точку из-под одеяла. Сначала я пытался сопротивляться, отвечал на звонок и спал дальше. Но он звонил ещё раз и ещё, пока не убеждался, что достаточно надоел мне, и я наконец-то выполз на улицу.

Собственно, уже месяц спустя я привык и просыпаться так рано, и тащить свой еще сонный организм по улицам Базеля. Таких странных бегающих зомби-тел мне встречалось, кстати, не мало. Это было поначалу удивительно, а потом даже вдохновляло на новые рекорды.

Когда началась учёба, времени перестало хватать вообще на что-либо. После утренней пробежки, которая к тому моменту уже стала достаточно привычной, я ехал в университет и проводил там половину дня. Если после обеда не было занятий, то время до работы посвящалось зубрёжке. Луиджи с пониманием отнёсся к моему желанию не работать с клиентами, и меня перевели на кухню, где я в лучших традициях жанра американской мечты мыл посуду и бегал по поручениям повара и его помощников. Домой я возвращался за полночь, а в половину шестого начинался очередной день сурка.

Выходные тоже не сулили веселья: до нового года каждый свой свободный день я проводил в автошколе.

Три месяца осени были, пожалуй, самыми насыщенными в моей жизни на тот момент. Стоит ли говорить, что с Валеркой всё это время мы не виделись. Конечно, он звонил каждый день, чтобы напомнить мне о моей хреновой физической форме и обязанностью перед собой и будущими поколениями пренепременно исправить эту оплошность, но на нормальные разговоры у нас не хватало времени.

Рождества в том году я ждал как манны небесной. Очень хотелось и отдохнуть, и увидеться с Валеркой. Но моим планам не суждено было сбыться. Отдохнуть не вышло, потому что у Луиджи снова были планы на мой счёт. А Валерка… Отцовская фирма разорилась, и швейцарский филиал пришлось закрывать. Ему грозило возвращение домой. Но Валерка решил иначе — открыть свою, пусть и не такую большую и прибыльную, но вполне позволяющую жить контору. Именно этим он и занимался в конце декабря того года.

Конечно, я понимал необходимость такого шага. Понимал… И всё же совершенно не хотел мириться с тем, что снова не мог увидеть его.