Но Валерка оказался быстрее… Схватив за запястье, он прижал мою руку к груди: сначала одну, потом и вторую, словно напоминал о своем указании не прикасаться к себе. Выполнить эту его просьбу было непросто, но я старался. Однако делать это становилось всё сложнее: от напряжения член, казалось, вот-вот лопнет, и в какой-то момент мне стало наплевать на Валеркины просьбы — я хотел просто закончить эту пытку. Но не тут-то было: руки мои Валерка держал крепко, и так же крепко и размашисто трахал мою задницу.

Напряжение сменилось давящей болью, от которой я зажмурился и закусил губы, стараясь не завыть в голос. Мне в голову даже успела прийти мысль, что Валерка специально издевался надо мной. Но эта бредовая мысль так же быстро и растворилась, а с ней и боль, странным образом внезапно отпустившая моё тело. Напряжение в паху слегка отступило, и чувствовать Валерку в себе стало снова приятно. Больше, чем просто приятно… Теперь, когда член обмяк и уже не заставлял меня извиваться, как змея в попытке избавится от неприятного напряжения, я снова мог наслаждаться процессом.

Валерка тяжело дышал, выдыхая горячий воздух на моё плечо, и теперь я отчётливо чувствовал, как он себя сдерживал… Его пальцы впивались в мои запястья с такой силой, что руки начали неметь, но он, кажется, сам не осознавал этого…

Новое, совершенно ни на что не похожее чувство заставило меня резко выдохнуть… Сначала стало горячо в паху, словно на меня вылили ведро кипятка. От неожиданного ощущения я дернулся назад, и тут же почувствовал, как такое же горячее ощущение стало разливаться где-то внутри живота. В совершенно непривычном месте, где мне не приходилось ощущать ничего подобного раньше. Вторая теплая волна зародилась одновременно в ногах и в груди, прокатившись по телу и соединившись снова в паху. Третью волну я выдержать был уже не в силах…

Не знаю, стонал ли я, кричал или плакал. Возможно, всё вместе. Но когда меня накрыло третьей волной, я потерял связь с реальностью: всё моё тело горело, а в паху пульсировало так, что меня начало трясти. Держаться на ногах не было сил, и я бы упал, если бы Валерка не обхватил меня обеими руками и не прижал к себе. Он уже давно перестал двигаться, а меня всё ещё не отпускало это безумно приятное ощущение, заставляющее меня всхлипывать снова и снова, и хватать воздух ртом, словно его не хватало…

О том, что я кончил, я понял, только почувствовав, как по ногам потекла горячая жидкость. Собственно, теперь я уже ничему не удивлялся. Да и не было на это сил. Если бы Валерка не держал меня, я бы давно свалился на землю. И, наверное, там же и уснул бы…

Пришёл в себя я не сразу. Но и потом в голове было совершенно пусто, а тело ныло, как после забега. И я совершенно не помнил, как мы оказались в палатке, почему я был одет. Очень хотелось пить. И это желание я тут же озвучил вслух.

— Всё, что угодно, — усмехнулся Валерка, протягивая мне пластиковую бутылку с водой.

Я хотел поблагодарить его, но вместо слов получилось какое-то нечленораздельное мычание. Забрав у меня бутылку, Валерка завалился на расстегнутые и расстеленные на земле спальные мешки и, притянув меня к себе, обнял.

— Спи. Нам ещё завтра целый день предстоит по горам шлындать. Так что отдыхай пока. А дома мы, пожалуй, всерьез займемся твоей физической формой.

Мне хотелось сказать ему всё, что я думаю о его планах, и это были бы далеко не милые слова, но вместо этого я только выдохнул, улыбнулся сам себе и, кажется, в тот же момент уснул.

Глава 6. "Если друг оказался вдруг..." (часть 2)

Выражение «резко проснуться» приобретает совершенно новые оттенки, когда на тебя выливают ковш ледяной воды…

— Ты совсем ненормальный? — Я подскочил на ноги, едва не снеся головой палатку, и, стряхнув воду с волос, собрался было высказать Валерке всё, что о нём в тот момент думал, но он заржал еще прежде, чем я успел открыть рот, и, спотыкаясь о сложенные у входа в палатку вещи, вывалился наружу.

Последовав его примеру, я выбрался из палатки. На улице было приятно прохладно. Часы показывали половину шестого…

— Какого хрена так рано надо было вставать? — пробурчал я, наблюдая, как абсолютно бодрый Валерка собирает вещи.

— Дома отоспишься, — отмахнулся он. — А сегодня нас ждут приключения.

— С тобой все приключения на задницу только…

Валера проигнорировал моё бурчание и, весело насвистывая, приступил к загадочным манипуляциям с палаткой, которая уже через десять минут из немаленькой конструкции превратилась в крохотный сверток, умещающийся на дне рюкзака. Хотя сам рюкзак был такой огромный, что в нём можно было самому потеряться.

Этим утром идея идти в горы казалась мне еще более нелепой, чем вчерашним вечером. Сложно сказать, что раздражало больше: надевать негнущиеся ни под каким углом огромные ботинки на натёртые ноги или рюкзак на не менее натёртые плечи. Хотя больше всего, пожалуй, раздражало то, что пришлось надевать очки: я не собирался расставаться с линзами все три дня похода, но вечернее плавание в горном озере поменяло мои планы.

На мой закономерный вопрос, как далеко он запланировал в этот день идти, Валерка махнул рукой и легко сообщил, что идти нам не больше десяти километров… По ровной асфальтированной дороге этот путь занял бы не больше двух часов медленным прогулочным шагом. По горам — совершенно другая история.

Три часа спустя я начал сомневаться, что мы вообще когда-то дойдём до цели. Особенно после того, как Валерка сообщил, что мы прошли приблизительно треть пути. Кажется, именно тогда я решил больше никогда не доверять Валерке планирование нашего досуга. По меньшей мере, не давать ему делать этого в одиночку.

— Не возмущайся, — весело ответил Валерка на моё заявление. — Ты всё равно в этом ничего не шаришь. Ты в горах когда вообще был?

— Был, на горнолыжном курорте с родителями, лет пять назад.

— О да! Это крутой опыт. Когда мне понадобится твоё мнение, я тебя спрошу.

— А я тебе вместо домашнего питомца, да? Типа, меня можно вообще не спрашивать, чего я хочу?

Валерка остановился, тяжело вздохнул и повернулся ко мне ровно в тот момент, когда я снимал рюкзак. По одному его виду я успел понять, что он сейчас скажет и что мне не стоило начинать этот спор. Но как часто бывает в такие моменты — особенно у меня — голова думала одно, а все остальные части тела делали совершенно другое.