— Валер… Скажи честно, ты меня совсем за имбецила держишь?

— Не то чтобы прям имбецила, — наигранно отмахнулся он, тем самым только подтверждая мои предположения.

— Слушай, если… если тебе так мешает мой возраст, мог бы просто сказать об этом.

— Чего? — Валерка отстранился от меня и, похоже, искренне не понимая, о чём я говорю, удивлённо приподнял бровь. — С твоим возрастом, Дим, я смирился уже давно. Хотя ты и ведёшь себя порой, как дитё малое.

— Что тогда тебя не устраивает? — выдохнул я раздражённо.

— Не устраивает? — ещё больше удивился он. — Ты, кажется, чего-то не понимаешь. Хотя… можно сказать, что не устраивает: что ты так далеко, что до тебя хрен дозвонишься, что ты постоянно чем-то занят, и мы не виделись уже чёрт знает сколько. И что ты пьяный ездишь посреди ночи, и что аварии делаешь, и тот факт, что меня это не устраивает, не устраивает меня больше всего.

— А ты чего хотел?! Это любовь — прими, как факт, и успокойся, — хмыкнул я.

— О, а вот и самоуверенный Дмитрий, — выдохнул Валерка, улыбаясь. — Добро пожаловать обратно, мне тебя не хватало.

— Да ну тебя! — засмеялся я.

Недолго думая, Валерка схватил меня за майку и наконец-то затащил в дом — этот дурацкий балкон начинал уже раздражать. Правда, озвучить эту мысль я не успел, почувствовав прохладные от утреннего воздуха губы на своих — лёгкое прикосновение через улыбку. Даже, скорее, неловкое. Если бы не пальцы в моих мокрых после душа и спутанных волосах, можно было бы подумать, что поцелуй вышел вообще случайным.

— Пойдем, — всё ещё улыбаясь, произнёс Валерка, почти не прерываясь.

— Куда? — не без труда выговорил я: вся эта неразбериха отступила на задний план, и уже ничто не было важно, кроме этих совершенно неловких прикосновений — как будто в первый раз.

— Твою новую кровать испытывать, — схватив меня за запястье, Валерка, не дожидаясь ответа, потащил меня по коридору к комнате.

Времени разглядывать то, что он назвал «моей комнатой», у меня не было — я был слишком сконцентрирован на другом. Всё, что я успел заметить, это то, что руками можно достать потолка, а кровать занимает как минимум три четверти помещения. Всё это было не важно.

Кровать едва слышно скрипнула под моим весом, когда я, признаться, не очень аккуратно на неё завалился — не без Валеркиной помощи: он, недолго думая, просто опрокинул меня на матрас. Сложно было сказать, кто с кого стягивал одежду или раздевался сам — хотелось как можно быстрее избавиться от лишнего и наконец-то почувствовать такое желанное тепло. Правда, впопыхах, стягивая с Валерки водолазку, я умудрился двинуть ему по носу.

— Осторожней, — засмеялся он, потерев ушибленное место, — я, понимаю, что тебе не терпится, но…

— Заткнись уже! Шибко много трепешься.

Сделав наигранно серьёзный вид, Валерка подался вперед, опершись на локти, и так же театрально нахмурился. Я уже ожидал, что он скажет что-то крайне язвительное, но вместо этого он наклонился и едва слышно прошептал на ухо:

— Смотри на меня…

— Мм?

— Просто. Смотри. На меня.

— Тебе уже говорили, что ты извращенец? — рассмеялся я. Правда, ненадолго — уже секундой позже Валеркина рука, бегло соскользнув по моей груди и животу, крепко сжалась на возбужденном члене.

— Говорили, — усмехнулся он. — Я перестану, если тебе не нравится.

Прикусив губу, я старался не выдавать своих ощущений. Чертовски приятных ощущений, тёплой волной накрывающих всё тело, перехватывая дыхание.

— Не стоит, — не без труда выдавил я: говорить было непросто, но именно этого хотелось Валерке.

За то время, что мы провели вместе, у меня сложилось впечатление, что ему крайне нравилось доводить меня до такой степени возбуждения, когда я не мог уже говорить, и именно этого требовать — чтобы я отвечал ему. Что ж, если он так этого хотел…

— Мне всё нравится, — я заставил себя говорить, и мой собственный голос показался мне таким чужим: хриплым, сбивающимся на шёпот. — Мне нравится, но если ты сейчас не трахнешь меня в конце концов…

— Твоё желание — мой закон, — довольно усмехнулся Валерка, резко меняя положение в пространстве и располагаясь между моих ног.

Так же не торопясь, словно испытывая моё терпение, он достал гель, стал размазывать его пальцами по моим ягодицам, второй рукой гладя живот и изредка, как будто случайно касаясь члена, тем самым заставляя меня каждый раз звучно выдыхать. И лишь когда я уже совершенно откровенно начал ерзать по кровати, он наконец-то соизволил закончить мои мучения, хоть они и были крайне приятными.

Входил он так же медленно, проталкиваясь вовнутрь миллиметр за миллиметром, по всей видимости, решив довести меня до белого каления. И это у него вышло совсем не плохо…

— Смотри на меня, — тихо, но настойчиво потребовал Валера, возвращая меня в реальность, из которой я успешно выпал, начав комкать простынь.

— Садист, — выдохнул я хрипло.

— Знаю, — согласился он, сдаваясь наконец-то собственным ощущениям, и, поддаваясь инстинктам, начал двигаться быстрее. — Просто… смотри на меня. Пожалуйста.

Я ещё не до конца понимал, что значила эта просьба и почему ему это было так нужно — ведь раньше мы вполне обходились без этого. Но просто не смел отказать ему. Хотя, признаться, это было чертовски сложно: удерживать визуальный контакт, когда по всему телу, как рябью по воде, расползается напряжение, готовое в любой момент сорваться и выплеснуться наружу — во всех смыслах этого слова. Как бы тяжело ни было выполнить Валеркину просьбу, куда сложнее было не торопить его. Несмотря на то, что двигался он совсем не так медленно, как в начале, моё тело требовало более интенсивных действий, но я даже не смел сказать об этом. Даже если бы у меня были силы говорить… Я просто наблюдал за тем, как меняются эмоции на Валерином лице: с почти холодного контроля до абсолютного исступления; как становятся влажными и липнут к вискам и лбу его волосы; как он с силой закусывает губу, и она белеет, как он забавно морщит нос…