— Они не прислушаются к нам, - возразил Регг. - И могут нас арестовать. Они изгнали тебя, Абеляр. Аббат Денрил тебя выслал.

Абеляр кивнул.

— Выслал.

Эти воспоминания причинили ему боль. Задолго до того, как Денрил стал аббатом и возглавил монастыр, Абеляр научился у него держать меч и щит. Денрил поддержал посвящение Абеляра в рыцари ордена Астры после того как тот, в возрасте восемнадцати лет, спас проходивший мимо караван, в одиночку зарубив разбушевавшегося огра. А ещё Денрил возглавлял собрание, изгнавшее Абеляра из аббатства и ордена после того, как Абеляр отказался признавать истинность ереси Встающего Солнца. Их расставание было горьким.

— Он политик не меньше, чем жрец, - сказал Регг с презрением в голосе.

— Ты недооцениваешь его, - ответил Абеляр.

Регг посмотрел на товарища из-под своих густых бровей.

— Молюсь, чтобы ты был прав, но боюсь, что ты ошибаешься. Он может многое получить, выдав тебя Мирабете.

Солнечный свет попал на слюдяные вкрапления в стенах аббатства, и они засияли, как драконьи сокровища. Витражи из цветного стекла в верхних окнах башен часовни сверкали в лучах солнца.

Впервые оказавшись в аббатстве, Абеляр иногда выскальзывал наружу до рассвета просто чтобы посидеть в траве, поговорить с Латандером и посмотреть, как свет встающего солнца озаряет монастырь. Он скучал по чувствам из тех дней. Они были... такие невинные. Тогда просто было отличить друга от врага, верное от дурного.

Многое изменилось.

— Они заняты Встречей Рассвета, - заметил Регг.

— Дадим им время закончить, - ответил Абеляр, заставив Раннюю Зорьку повернуться в сторону солнца.

Регг поступил точно так же, и они провели свою собственную службу Встречи Рассвета, вместе прочитав короткую молитву.

— Рассвет прогоняет ночь и даёт миру новое рождение, - в унисон произнесли они. - Да осветит Латандер наш путь, да покажет нам мудрость, и сделав так, да позволит нам стать светом для других.

Они спешились и молча перекусили галетами. Как и все в Сембии, они экономили пищу. Жрецы в отряде Абеляра пользовались заклинаниями, чтобы снабдить людей достаточным количеством продовольствия и отогнать голод, но Абеляр всё равно копил провиант, как золото.

Поев, они снова забрались в сёдла и поехали к аббатству.

— Стражники на воротах скоро нас заметят, - сказал Регг. - Они будут готовы к нашему появлению.

— Да, - согласился Абеляр. Он держал свой щит впереди, на виду, чтобы роза Латандера на нём была ясно видна.

Элирил и Мирабета сидели за небольшим столом на открытом балконе трёхэтажного особняка, который занимала главная правительница во время пребывания в Ордулине. На Элирил было простое платье с длинными рукавами, защищавшее её бледную кожу от утреннего солнца. Её темноволосая тётя надела строгое зелёное платье.

Знамя с сембийской геральдикой — вороном и серебром — свисало с карниза крыши над ними. С каждой стороны висело по флажку поменьше, на которых виднелось золотое колесо Ордулина на зелёном поле. Все три флага слабо развевались на ветру. Гул разговоров и грохот повозок по мостовой доносился с улицы внизу. Время от времени Элирил слышала отдельные приказы, которые выкрикивали шлемы, сдерживающие пешеходное движение на достаточном расстоянии от особняка правительницы.

Одна из немых служанок Мирабеты, болезненно тонкая, с запавшими глазами, тенью стояла у двустворчатых дверей, что вели внутрь особняка. Мирабета привезла из Рейвенхольма в Ордулин собственных слуг.

— Свет солнца весьма приятен, - заметила Мирабета.

Они с племянницей завтракали изюмом, хлебом вчерашней выпечки и лёгким вином из Вороньего Утёса, сохранившим аромат винограда.

— Весьма, - солгала Элирил.

Мирабета подняла взгляд на знамёна.

— Думаю, я сменю сембийские цвета на что-нибудь, что включает сокола Селькирков.

Правительница улыбнулась, видимо, довольная этой мыслью. Она по-прежнему сохраняла всё то же довольное обличье, которое было у неё с тех пор, как дворянское собрание избрало Мирабету военным регентом. Элирил не разделяла чувств тётушки. Она не получала известий ни от Волумвакса, ни от ночного провидца с тех пор, как привела в движение гражданскую войну, а её моления к Шар в итоге лишь раздражали девушку. Элирил до конца не осознавала отведённой ей в текущих событиях роли, и незнание бесило её. Она чувствовала, что находится на грани откровения, но оно всегда в последний миг ускользало. Только пыль разума во всё возраставших объёмах помогала ей справляться с неуверенностью.

— Малькур Форрин вернулся в Ордулин, - сказала Мирабета. - Хулорн сбежал от него. Я узнала об этом вчера.

— Прискорбно, - отозвалась Элирил. - Как Ускеврен сумел сбежать? Может быть, в пути он получил сведенья о происходящем?

— Я пока не знаю подробностей, - ответила Мирабета, сделав глоток вина. - Мои послы в Кормире и Кормантире докладывают о положительном ответе на наши предложения. И регент, и новый коронель, кажется, согласны с мнением, что наши... текущие заботы являются внутренними проблемами Сембии и должны таковыми оставаться.

— Это хорошие новости, тётушка.

По правде говоря, ни Кормир, ни Кормантир не были в том положении, чтобы занять чью-то сторону в сембийском конфликте. Оба недавно сражались в собственных войнах. В Арабеле и эльфийских залах ответом на вежливое требование Мирабеты сохранять нейтралитет скорее всего стали вздохи облегчения.

Изнутри дома раздался звук приближающихся шагов. В дверях возник дворецкий Мирабеты, Турест Гиллан. Врождённое уродство — не редкость среди подвергаемых кровосмешению слуг Мирабеты — заставляло его глаза с тяжёлыми веками глядеть в разных направлениях. Из его черезмерно крупного черепа торчали в разные стороны пучки седых волос.

Он стоял молча, ожидая позволения заговорить. Элирил смотрела, как его фигура мерцает и расплывается, двигаясь сквозь время. Он был подростком, стал пожилым человеком и вернулся в свои пятьдесят лет всего за один удар сердца. Казалось, только Элирил заметила эти метаморфозы.

— Турест? - наконец-то спросила Мирабета.

Дворецкий поклонился, избегая встречаться с ней взглядом — непростая задача для человека, который смотрел в двух разных направлениях сразу. Мирабета могла выпороть даже собственного дворецкого, если бы тот осмелился посмотреть прямо ей в лицо. Однажды Элирил слышала, как кричит дворецкий, пока его наказывали. У него были приятные, тонкие вопли, доставлявшие ей удовольствие.

— Прибыл уполномоченный посланник, главная правительница. Он привёз запечатанное послание из Йонна.

Мирабета проглотила изюм и вытерла рот платком.

— Проверь подлинность послания. Если она подтвердится, принеси его мне и окажи посланцу все подобающие любезности. Если нет, принеси мне и скорми посланца собакам.

— Да, главная правительница.

Элирил и Мирабета обменялись любопытными взглядами, когда Турест покинул балкон. Немая служанка, бесшумная, как призрак, подошла к столу и наполнила их кубки вином, затем вернулась на прежнее место.

— Наверное, Эндрен Корринталь скончался в Дыре, - предположила Элирил.

— Тимора никогда бы не наградила меня такой удачей, - ответила Мирабета, но всё равно улыбнулась.

Турест вернулся быстро, принеся с собой футляр для свитков из инструктированной золотом кости, крышка которого была запечатана воском. Он потянул футляр Мирабете.

— Райнон осмотрел его и уверяет, что здесь нет зловредной магии или яда, главная правительница. Печать кажется подлинной.

— Спасибо, Турест, - отозвалась Мирабета.

Турест поклонился, кивнул Элирил и покинул балкон.

Мирабета изучила печать самостоятельно, удовлетворённо хмыкнула, и поддела ногтем воск. Она открыла крышку и вытащила несколько свёрнутых листов пергамента, тоже запечатанных. Мирабета сломала печати, развернула пергамент и принялась за чтение. Её выражение с заинтересованного сменилось встревоженным, а потом — разъярённым.