1) обычное восприятие вещей — дома, столба, кувшина и проч.;

2) восприятие в сновидении слона, коня и др.;

3) восприятие в зеркале отражения лица и других предметов, а также восприятия являющегося в мираже и т. п.;

4) восприятие волосков, мушек и аналогичных феноменов человеком из–за дефекта зрения;

5) восприятие скелетов и других предметов, визуализируемых йогом;

6) восприятия претом реки с гноем на месте реки с водой.

Общим для всех этих ситуаций, по мнению прасангиков, является то, что «воспринимаемое и воспринимающее одинаково существуют в относительном плане и одинаково не существуют с точки зрения исследования абсолютного» [Жамьян Шадба, 2, л. 202А]. Однако познание и познаваемое в них имеют и существенные отличия. В первом случае объект относится к категории аятаны цветоформы, а его восприятие — к чувственному познанию. При этом объект не является ложным с точки зрения относительной истины, а его восприятие должно быть признано «верным познанием», так как может быть установлено соответствие между явлением объекта и «основой явления». Увиденное в сновидении следует считать цветоформой, относящейся к категории аятаны дхармы, а его восприятие — умственным познанием, так как в состоянии сна не действуют «органы чувств» и восприятие не является чувственным познанием. Объект здесь будет ложным, поскольку он является как внешняя данность, но не имеет места в качестве нее ¹⁰°. Поэтому его восприятие не может быть признано «верным познанием». При этом не рассматриваются случаи, когда из–за кармы, благословения божества или некоторых других факторов во сне видят прошлые, теперешние или будущие события, которые действительно имели, имеют или будут иметь место. Джанжа отмечает, что, по мнению виджнянавадинов, восприятие в этих случаях является непосредственным непрямым «верным познанием», осуществляющимся благодаря явлению сознанию точной копии объекта [Джанжа, 3, л. 68А и далее].

Увиденное в зеркале, мираже, иллюзии и пр. полагают относящимся к категории цветоформы, а его восприятие — к чувственному познанию. Объект здесь следует признать ложным, поскольку он является в качестве конкретной вещи — лица, озера, коня и пр., но не имеет места в качестве нее. Поэтому его восприятие не будет «верным познанием». Однако, если этот объект рассматривается только как явление (snang ba tsam), возникающее в зависимости от своих причин и условий, то он не будет ложным. Познание и познаваемое при восприятии волосков, мушек и аналогичных феноменов, возникающих из–за дефекта зрения, оцениваются точно так же, как и относящиеся к предшествующему случаю. Единственное же отличие заключается в том, что эти объекты, рассматриваемые «только как явления», не имеют места в качестве внешней данности, в то время как отражения в зеркале и др. относятся к ней.

Воспринимаемые йогом в самадхи скелеты и пр. считают относящимися к категории цветоформы аятаны дхармы ¹⁰¹, а их восприятие — к непосредственному умственному познанию. Эти объекты должны быть признаны ложными, так как они отсутствуют в качестве действительных внешних объектов. Поэтому и их восприятие не будет «верным познанием». Однако, отмечает Жамьян Шадба, это познание нельзя безоговорочно назвать и ложным, ибо оно обусловлено визуализацией, реализуемой йогом с определенной целью [Жамьян Шадба, 1, л. 335Б]. Целью же здесь, очевидно, является устранение одного из так называемых «четырех ложных представлений» (viprayasa; phyin ci log), а именно — признания непривлекательного (mi sdug) привлекательным ¹⁰². Основание подобного утверждения Жамьяна Шадбы заключается, вероятно, в том, что признание такого познания ложным сделает неприемлемой значительную часть созерцательной практики, поскольку ложное не может служить опорой для истинного достижения чего- либо.

Видение претом воды с гноем на месте реки с водой выделяется как особый случай и анализируется в качестве составного элемента более сложной ситуации, когда существа, относящиеся к разным классам (человек, бог, прет), смотрят на один и тот же предмет, но воспринимают его каждый по–своему. Основанием подобного рассмотрения является то, что анализ этой ситуации, как уже было указано ранее, используется виджнянавадинами для обоснования отрицания внешней данности.

Прасангики полагают неприемлемым отвергать наличие внешней данности. Кроме довода невозможности существования познания без познаваемого, они приводят и такой: «Если помимо только простого явления уму нет огня, пребывающего непосредственно [и] являющегося «основой явления», то будет невозможным осуществление действия того огня — обжигания рта, горла и желудка [прета], будет отрицаться [связь] деяния и плода. Если из–за одного только явления уму будет осуществляться действие сжигания и т. д., то явление волосков в качестве тех волосков может связывать. А если видят мушки, то они будут кусать и т. д., не нужно будет подразделять все, что является, на пребывающее и не [пребывающее] непосредственно. Миражная вода тоже будет способна осуществлять действие» [Хайдуб Чже, л. 216А].

Если принять отсутствие внешней данности, то все полагаемое внешним будет только явлением (snang ba tsam) и не будет пребывающим непосредственно (dngos gnas), прямо. В таком случае не будет никакого различия между настоящим — пребывающим непосредственно и ненастоящим — «только явлением». Тогда ненастоящее будет способно, подобно настоящему, выполнять функцию — осуществлять действие (bya [ba] byed [ра]), или настоящее не будет способным выполнять свою функцию. Любое восприятие будет «верным познанием» только явления, а не пребывающей непосредственно вещи. И такое восприятие будет только воображением (rlom pa tsam). Если полагают, что наличие осуществления действия у «только явления» доказывается существованием личного вкушения (rang gis myong bas grub), то и это неприемлемо, так как не устанавливается, почему, например, «только явление» воды в реке можно пить, а с «только явлением» воды в мираже подобное сделать невозможно.

Кроме того, если внешняя данность ненастоящая, то и ее действие будет ненастоящим. А ненастоящее действие не может породить настоящее ощущение. В таком случае вызываемые внешними воздействиями ощущения страдания и блаженства не будут настоящими. И тогда страдания в аду и других плохих формах жизни, а также наслаждения в мире небожителей будут ненастоящими. Если так, то деяния существ будут порождать ненастоящие, воображаемые плоды. Признание подобного фактически является отрицанием закона кармы. А это совершенно неприемлемо для любого буддиста.

Как видим, прасангиковская критика здесь направлена в основном против тех виджнянавадинов и йогачара–мадхьямиков, которые признают вид являющегося объекта ложным (mam rdzun ра), то есть не соответствующим тому, как объект пребывает в действительности. Это позволяет прасангикам свести объект к «только явлению» и поставить его в один ряд с иллюзорным, миражным, следствием чего будет признание идей, которые полагаются неприемлемыми.

Однако для отрицания идеи отсутствия внешней данности прасангикам нужно было опровергнуть и концепцию тех ее сторонников, которые признавали вид являющегося объекта истинным (mam bden ра). Ведь для них вполне приемлемо подразделение объектов на «только явления» (иллюзия, мираж) и те, которые имеют место непосредственно, хотя и не в качестве внешней данности. Поскольку вторые порождались кармой и имели место непосредственно, то их уже было затруднительно отвергнуть как ненастоящие и воображаемые. Поэтому и порождаемые ими плоды — ощущения страдания и блаженства — тоже нельзя назвать ненастоящими. Значит, закон кармы не отрицается.

Поскольку одним из главных доводов в пользу идеи отсутствия внешней данности считается невозможность приемлемого объяснения восприятия одного и того же предмета по–разному при наличии материального в качестве внешней данности [Джанжа, 3, л. 62А], то тибетские прасангики решили доказать принципиальную возможность этого. В качестве объекта исследования они взяли ситуацию, когда три существа — прет, человек и бог Мира Желаний — одновременно смотрят на одну и ту же чашку с жидкостью (brlan zhing gsher ba phor pa, «сырой и влажной субстанцией»). При этом прет видит в чашке гной, человек — воду, а бог — нектар. Если внешняя данность существует, отмечает Гедун Дан- дар, то именно она порождается непосредственно при актуализации семени кармы и служит причиной возникновения ее зрительного восприятия, «передавая» (gtad ра) сознанию свой вид [Гедун Дандар, 1, л. 128А].