- Потому что, если прибудет другой...то этот другой будет "Смотрящий!" Павел тяжело поднялся с подстилки из шкур.

- Понятно, - сказал Максим и тоже встал. Он вдруг представил Светлану, как она покачивает люльку возле очага в их типи на лесистом острове Манна-Хатта, что- то тихо, уютно рассказывает ему..

- А если я найду того... или тех...Я смогу остаться? Павел тяжело вздохнул. - Ты ведь знаешь правила. То, что дорого, храни или на Секвойе, или внутри себя.. Иначе ты не регрессор, ты уязвим. Иди, там посмотрим. Давай я тебя провожу. Они вышли, Координатор сунул в руку Максима деревянную щепку, затем приблизился к его уху и прошептал. - А вот это твое истинное задание. В типи не мог, сам знаешь. Учти, это страшный человек. Из-за него погибло трое, один из них - из "тсалага", на планете, которую земляне называют "Саула", там мою Аканшу...Павел выдохнул с шипением. - Мы его двенадцать лет искали. Он не должен первым добраться до таймера, ты должен уничтожить его, чего бы это не стоило! И срок все равно только два дня. И этого прогрессора... его тоже нужно ликвидировать.

- Ты ведь знаешь...

- Знаю, что руки у нас связаны, а то бы я его сам, своими... Найди кого-нибудь... кого не жалко. Но только чтобы наверняка. Максим кивнул, кратко поклонился и пошел по тропе.

Стемнело, в небе зажглись первые звезды. Максим нашел систему ЕН 23 в Малой Медведице, помахал ей рукой и направился к мотоциклу. Возле переднего колеса лежал и скалился Койот.

Вообще то он был волк, но Максим называл его Койотом или Тсисту, иногда Великим Койотом, реже облезлой дворнягой, если тот сильно доставал. Максим не знал, откуда он пришел, из каких прерий Секвойи, почему он выбрал Максима, но когда получил приказ работать на Земле, он сделал все, чтобы волк полетел вместе с ним.

С Коммуникатором они два раза подрались в звездолете, после чего заключили мир и поделили Максима по справедливости, - кот владел душой хозяина в ночное время, зато после восхода Макс принадлежал Койоту. Тот поселился в лесу под Соловцом, подружился с местной стаей, прослыл бабником и дуэлянтом, твердил, что нигде не видел более красивых, скромных, доверчивых и душевных представительниц семейства псовых. Сам он тоже был парень не промах - девяносто сантиметров в холке, белые "бакенбарды" и глаза редчайшего голубого цвета.

- Где ты шляешься, я тебя жду уже вечность, жизнью рискую! Максим невольно улыбнулся, он был рад. - Здесь в деревне вообще беспредел, прикинь, вылетел из-за угла какой то местный тузик и с маху, не представившись, вцепился и повис у меня на ноге! Пришлось продемонстрировать ему, что у меня челюстное давление десять мегапаскалей. Так он побежал, поскуливая, за друганами, вот- вот прибудут, ты не думай, я не боюсь, но они мне шерсть взлохматить могут, а у меня этой ночью это... свидание. - Угомонись, - Максим положил ладонь на широкий лоб волка. Тот довольно рыкнул, прижался мягким боком.

Они отъехали пару километров, завели мотоцикл в кусты и побрели вдоль дороги. Оба любили эти прогулки, они и на Секвойе нахаживали не один километр, вдыхая пьянящий настой разнотравья и ведя неспешные беседы.

- Ты как здесь оказался? - нарушил молчание Максим.

- Стреляли...

- Кто, где? Койот протяжно, с подвыванием, вздохнул. - Тебе какую ментограмму впарили? Максим поморщился, - Мне ввели стандартный ментоблок типа ЗРК, и вообще это не твоего койотского ума дело, это государственная тайна. Я же тебя не спрашиваю, как ты индолингвой овладел. Да и русским тоже. "Причем здесь ментоблок," - подумал он. В голове что-то негромко щелкнуло, появилась мысль, сделала круг и выскочила.

Волк хмыкнул. - Да это и не тайна вовсе, у меня зубец нашли и инициировали, могу рассказать.

- Не надо. Спой лучше.

Койот прокашлялся и начал нараспев:

- Давным - давно жила семья мудрых и веселых койотов возле реки. Они пели песни своим детенышам, а те пели своим, и прекрасные былины передавались из поколения в поколение. Это были торжественные сказания о том, как Великий Койот пинал перед собой комок э... грязи и тем самым создал Секвойю, и веселые песни о том, как он перехитрил ворону на ветке, попросив ее спеть...

Справа от дороги вдруг раздался громкий хруст веток, кто-то знакомо хрюкнул басом, дробно и тяжело протопал в сторону леса. Максим застыл, прислушиваясь. - Шестипалый что ли наш, секвойский? - высказал он дикую мысль. Койот посмотрел на него выразительно, но все таки поднял голову и принюхался. - Нет, конечно, что за бред, откуда он здесь. И медом не пахнет. Они пошли дальше.

- А жаль, - вздохнул волк. - Ты бы сейчас шмат от бедра отвалил, пожарили бы.

Максим завел руку за спину, выудил из рюкзака промасленный сверток с бруском говяжьего пеммикана, отслоил пару тонких ломтей, один протянул волку, другой стал с удовольствием жевать на ходу. Волк разом проглотил угощенье, облизнулся и продолжил:

- Так вот. А за рекой, за горами и лесами жила другая семья, племя лиса. Пошел однажды молодой лис по имени Уоквсес на охоту, увлекся погоней за зайцем и оказался возле той деревни койотов. А там как раз молодая самка пошла по воду, лис ее увидел и влюбился. И она полюбила лиса. Только, говорит, не видать нам счастья, потому что в наше племя не принимают чужаков. Не горюй, говорит лис, утро вечера мудренее.

Переоделся он в койота и заявился в деревню невесты, сел возле костра.

Максим остановился. - Извини, что перебиваю, Тсисту, давай в обратный путь, у меня еще дело. Они развернулись и пошли к мотоциклу. Койот недовольно посопел и продолжил. - Во-от. Сидят они, Уоквсес солгал, что он из родственного племени красных койотов, пришел свататься. Устроили они пир, и вождь говорит, - давайте нашу споем, племенную. А у них это типа как у землян гимн про "Голубой вагон", это святое. Ну, поют, вдруг вождь дал незаметный знак, все разом замолчали, стало тихо и все койоты увидели, что лис-то не поет, а только пасть разевает.

Раздалось уханье, кто-то тяжело пролетел нал головами, хлопая крыльями. - А это, конечно, наш, секвойский коротышка пролетел, - не преминул съязвить волк. Максим пропустил шпильку мимо ушей. С коротышками у него были давние счеты - это племя низкорослых воришек на птицах каждое лето вставали табором возле его поселка, гнали "огненную воду" из кукурузы, спаивали молодежь, клянчили мелочь, ночью орали песни, летали пьяные и, говорят, даже приторговывали привезенными с юга сушеными бутонами пейотля, что каралось позорным столбом. Максим, собрав друзей, прогнал их до самого предгорья, они возвращались мстить, крали посуду, обувь, подпиливали жерди вигвамов.

Из леса раздался короткий вой, волк встал как вкопанный, уставился в темноту, шерсть встала дыбом. Максим терпеливо ждал.

- Ну, так чем дело то закончилось, о великий и мудрый койотище?

- Ну так натурально, сняли с него скальп, и вся недолга.

- Скальп, с лиса?! - ужаснулся Максим.

- С какого лиса, с могиканина этого, который тотем опрокинул!

Максим застонал. Волк встряхнулся, будто вылез из воды.

- А, да, про лиса, извини. Просто изгнали его, пожалели из-за той самки, она, естественно, дочерью вождя оказалась, пала ему в ноги.

- А суть в чем, мораль-то какую должен каждый добрый молодец индеец вынести?

- Вот и думай сам, а мне некогда, - Койот шаркнул боком по ноге Максима, прощаясь, и бесшумно исчез в темени ночи.

Палатенко вытащил мотоцикл, посидел задумчиво в седле и двинулся в сторону Соловца.

***

- Дед, не получилось с твоим маячком, сорри. Теперь твои майоры пронины Окрошку отслеживать будут.

- Как так? - спросил я. Мы сидели в моей лоджии, нас обдувал ветерок.

Роман вкратце рассказал.

- А потом, когда они с Индейцем после пива коньяк заказали, я встал и ушел. Дед, а эти маячки не опасные для организма? Я за Светку переживаю.